Читать книгу "Слепящий нож - Брент Уикс"

открыл глаза. Марыся редко стонала… В комнате было темно. Разумеется, Гэвин мог это исправить, но наслаждение сковало его волю. Как давно он был этого лишен!

Тем не менее, когда она окончательно угнездилась на нем, Гэвин уже знал – даже без рук, даже в темноте, – что это не Марыся. По мере того, как он выходил из сонного оцепенения, это становилось все более очевидно. Он знал тело Марыси, знал, как она двигается, знал запах ее выделений и ее духов, и это было не…

«Эти духи!»

Его ночная искусительница принялась ритмично двигать бедрами, а Гэвин лежал, поглощенный двумя соперничающими зельями: наслаждением и воспоминанием. Каррис почти никогда не пользовалась духами. Может быть, раз в году, и то лишь тогда, когда не могла этого избежать. Например, на балу люкслордов – в тот раз она надушилась. Этими самыми духами.

«Орхолам всемилостивый! Так вот как она проникла в комнату! Вообще-то гвардейцы не должны никого пускать, но Каррис они не стали бы останавливать. Особенно после того, как я рассказал им, что… Уфф!»

От одной мысли о том, что эта женщина – Каррис, Гэвин ощутил себя полностью проснувшимся. Воспламененным. Его партнерша действовала немного неловко, словно не очень хорошо знала, что нужно делать. Еще бы: насколько он знал, у Каррис за всю ее жизнь было только два любовника, и оба лишь на короткое время. Ей неоткуда было набраться опыта. Хотя обычно ее движения все же были более скоординированными, чем сейчас… Гэвин сжал руками ее мягкие бедра, помогая и направляя ее.

«Каррис! Надо же, спустя шестнадцать…»

Мягкие бедра? У Каррис? Нет, конечно, женщина может быть невероятно тренированной и все же сохранить на бедрах немного мягких тканей, но…

Она стонала уже в полную силу, так что ее голос почти полностью заглушал звуки голосов за дверью. Гэвин убрал руки с ее бедер, но она лишь прижалась к нему еще сильнее.

Дверь отворилась, и в комнату вошла женщина с лампой в руках.

– Прошу меня простить, капитан! – послышался голос одного из братьев Грейлингов. – Я в самом деле считаю, что вам…

В свете лампы Гэвин увидел, что в ногах его кровати стоит Каррис. Его ночная посетительница, оставшаяся в тени, еще несколько долгих мгновений продолжала неторопливо и сладострастно елозить по нему бедрами, прежде чем предпочла заметить, что в комнате есть кто-то еще.

Каррис дернула за рычаг, открывавший стенные панели с яркой водой, затопив комнату светом.

Еще секунду Гэвин не видел ничего: свет ослепил его. Потом, когда его глаза приспособились, он наконец увидел, кем была сидевшая на нем сверху женщина: Ана Джорвис, студентка из сверхфиолетового класса. Маленькая искусительница, уже когда-то пытавшаяся обманом проникнуть к нему в постель.

– Я бы попросила! – воскликнула Ана, бросив взгляд через плечо.

Она не стеснялась своей наготы – ни перед Каррис, ни перед молодыми гвардейцами. Ее не смущало, что ее застали в процессе соития, – она чуть ли не гордилась этим, надменная, вызывающая.

Однако Гэвину сейчас было не до нее. Он не сводил глаз с Каррис, которая стояла с помертвевшим лицом. Ее волосы спускались на плечи – не просто распущенные, но тщательно расчесанные и завитые. Румяна на щеках были единственным, что оживляло мертвенную бледность ее лица. Ее губы тоже были накрашены. Это у Каррис-то, которая никогда не пользовалась косметикой! На ней была тонкая сорочка, которой Гэвин никогда прежде не видел, и когда Каррис подняла руку с лампой, в распахнувшемся вырезе Гэвин увидел кружево.

Кружевная сорочка. У Каррис. Посреди ночи. В его спальне. Неужели она собиралась…

– Я что, непонятно выразилась? – произнесла Ана. – Мы с моим господином заняты!

Она взяла безвольную руку Гэвина, лежавшую на ее бедре, и прижала к своей пышной груди. Груди, которую прежде не позволяла ему трогать – иначе Гэвин сразу бы понял, что она не та, за кого себя выдает.

Каррис бросилась к двери.

С проклятием отшвырнув Ану в сторону, Гэвин ринулся следом мимо своих остолбеневших телохранителей.

– Каррис!

Едва успев выбежать в коридор, он услышал звук бьющегося стекла и увидел, что убегающая Каррис в спешке выронила лампу. Резервуар разбился, масло разлилось по полу. Гэвин остановился.

Все еще горевший фитиль медленно, медленно поник, коснувшись поверхности лужи, и прежде, чем Гэвин успел извлечь люксин, коридор был объят пламенем. Спустя несколько секунд Гэвин сбил огненные языки полотнищами желтого люксина, но, когда ему наконец удалось прорваться, Каррис уже вскочила в лифт.

Подбежав к шахте, Гэвин нагнулся над ней, не обращая внимания на охранявших его гвардейцев. Каррис остановилась на уровень ниже: казармы Черной гвардии.

– Господин! – вскричала одна из гвардеек, Самита.

– Даже не пытайся…

Она подняла обе руки вверх в знак своих мирных намерений, потом сняла с себя плащ и бросила ему, чтобы он прикрыл наготу.

– Желаю удачи, сэр!

Обвязав плащ вокруг пояса, Гэвин прыгнул в шахту лифта. Уровнем ниже он выскочил наружу и ринулся в женское крыло гвардейских казарм. Дверь была заперта.

– Каррис! – крикнул он.

Но когда он приблизился, дюжина Черных гвардейцев, большинство лишь наполовину одетые, преградили ему путь, выстроившись перед дверью ровной стенкой.

– Достаточно, мой господин, – мягко произнес Дрожащий Кулак.

Он был одним из тех, кто не успел одеться, и хоть и уступал своему брату размерами, было очевидно, что он все же значительно крупнее Гэвина. Мощные грудные мышцы, плечи шириной едва ли не с Врата Вечной ночи…

– Прочь с дороги! – крикнул Гэвин.

Гвардейцы молчали, не двигаясь с места.

– Черт бы вас подрал! Вы меня не остановите!

– С трудом, но остановим, – отозвался Дрожащий Кулак. – Прошу вас, сэр, уходите. Уходите, пока вы не покрыли своих преданных слуг еще большим позором, чем это уже случилось. У нас в отряде новые люди, они могут неправильно понять.

Взревев от бессильной ярости, Гэвин бросился прочь.

Подъема на один уровень было недостаточно, чтобы охладить его гнев. Его молодые телохранители, по-прежнему объятые ужасом, не сводили с него потрясенных взглядов, но молча позволили ему прошагать мимо себя обратно в комнату.

Ана должна бы была встречать его на коленях, рыдая и умоляя о прощении. Вместо этого она стояла в рассчитанно-соблазнительной позе, которую Гэвин моментально узнал: прообразом была известная скульптура под названием «Дар Девы». Девушка даже накинула на себя тонкую шелковую сорочку, аналогичную той, что была на статуе. Она стояла к нему вполоборота, элегантно изогнувшись, с ниспадающими на одно плечо волосами, показывая краешек одной груди. Поза была настолько откровенно постановочной, что Гэвин расхохотался бы, не будь он так разъярен. Однако сейчас ее жеманство лишь подлило масла в огонь.

– Мой господин, – проговорила Ана, – не желаете ли продолжить? Я приготовила для вас столько наслаждений…

Самообладание Гэвина держалось на волоске. Прикрыв глаза, он скрипнул зубами и проговорил:

– Ты хоть понимаешь, что ты… Я думал… я принял тебя за нее!

– Что?! Меня – за Каррис? Да она же вся накачанная и страшная! И по возрасту мне в матери годится. Ну то есть для спарринга она, наверное, то что надо, но как любовница? Все равно что трахаться с пыльным мешком! Эта старая швабра…