Читать книгу "Топот шахматных лошадок - Владислав Крапивин"

Ричард вел себя очень скромно, он все время лежал под столом и только стучал хвостом по полу, когда я гладил его по лохматым ушам. Нам с Павликом так понравился этот пес, что было решено зачислить его на подводную лодку в качестве сторожевой собаки.

Теплый ветер

На стене рядом с картой полушарий висела карта Европы. Каждый день Павлик передвигал на ней красные флажки линии фронта. Двигаясь на запад, эти флажки давно оставили за собой границу Советского Союза. Война шла в Германии, победа была близка. Все знали, что она наступит не позднее, чем этой весной.

А весна была не за горами. Все чаще с юго-запада прорывался теплый ветер. Он нес стремительные низкие облака. Снег, как вата, набухал влагой и прилипал к полозьям салазок.

Как-то вечером мама сказала:

— Вот и кончились зимние месяцы, Андрейка. Завтра первое марта.

— Завтра весна начнется? — спросил я.

— Ну, не обязательно завтра, но все-таки скоро.

— Но ведь завтра весенний месяц?

— Андрейка думает, что весна начинается по расписанию, — фыркнула Лена.

Но весна началась именно как по расписанию. Ночью я услышал знакомый шум юго-западного ветра, который плотной стеной надвинулся на заснувший город.

А утром первого марта на землю хлынуло весеннее солнце. Сугробы оседали. Частая капель пробуравила мокрый снег под окнами до самой земли.

Мои ботинки оказались дырявыми, я не смог выйти на улицу и целый день сидел у окна. На заборах веселились воробьи. Снег темнел на глазах. С крыш уже не капало, а бежало, и там, где падала вода, появилась полоска черной земли. По расшатанным деревянным тротуарам пробегали школьники в расстегнутых пальтишках. Они перекидывались снежками, стараясь попасть друг другу за воротник. Один снежок влепился в телеграфный столб и остался на нем темным бугорком. Сейчас же вниз по столбу побежал ручеек, и скоро на месте снежного бугорка осталось темное пятно. А потом и его высушило солнце.

К вечеру у меня болели глаза от яркого света, которым сверкал за окнами мартовский день.

Второй день был таким же. И третий. И четвертый.

— Будут еще холода, — говорили взрослые. Но холодов не было. Весна шла теплой лавиной, смывая снега и наливая солнцем мартовские дни.

В первый вечер весны мы собрались у перископа. Чтобы отправиться на поиски Атлантиды и потопить пару-другую немецких линкоров. Но почему-то игра на этот раз не клеилась. Наспех завершив плавание, мы стали болтать о посторонних вещах. Потом Павлик рассказал Гале о том, как мы лазили на чердак за камнем, а потом мастерили перископ.

— А я думала, что здесь просто стеклышко вставлено, -призналась Галя.

— Ты и скажешь! — возмутился я. — Разве со стеклышком так получилось бы?

— А разве нет?

— Нет, конечно, — ответили мы с Павликом в один голос. Галя подумала и наконец согласилась:

— Да, со стеклом плохо. С камнем гораздо интереснее.

— Мы и тайну придумали, чтобы интереснее было, — разъяснил я.

Впрочем, была ли наша игра тайной? В один из выходных брат Павлика Володя целый день мастерил что-то в сарае, а вечером вручил нам маленький двухмачтовый парусник и при этом сказал:

— Забирайте, моряки. Не все вам под водой плавать, паруса — тоже вещь хорошая.

Мы покосились на него и ничего не сказали. А утром Павлик спрятал корабельный журнал подводной лодки «Победа» на шкаф.

А парусник нам очень понравился. Он великолепно плавал в обширных лужах, которые разлились на нашей улице к середине марта, и легко обгонял сосновые кораблики соседских мальчишек. Однажды наш кораблик чуть совсем не уплыл в неведомые края. Я пустил парусник в канаву, и ветер погнал его вдоль теплого от солнца дощатого тротуара. Я шел следом и не заметил, как оказался у дома, где жил мой заклятый враг — маленький зловредный шпиц Марсик. Неизвестно почему он при каждом удобном случае старался попробовать на вкус мои ноги. Сейчас такой случай представился, и Марсик немедленно атаковал меня. Я взлетел на перила парадного крыльца и огляделся. Прохожих не было, шпиц бесновался внизу, а кораблик уплывал. Течение в канаве становилось чем дальше, тем сильнее. Вода в конце концов стекала в овраг, а оттуда, соединившись с бурным ручьем, в реку. Река же впадала в другую реку — в Тобол, Тобол — в Иртыш, Иртыш — в Обь, а Обь — прямехонько в Ледовитый океан. Значит, кораблик направлялся в страну вечных снегов…

Я не хотел этого. А парусник уплывал. Собираясь уже зареветь, я заметил Ричарда. Громадный пес важно шел по улице, иногда останавливаясь и поднимая морду. Он, очевидно, вынюхивал что-нибудь съестное.

Сердце мое наполнилось мрачным ликованием.

— Ричард! — крикнул я. — Возьми его!

Верный пес не мог отказать мне в таком пустяке. Он галопом приблизился и сомкнул свои челюсти на загривке зарвавшегося шпица. Я не стал дожидаться конца, выловил кораблик и торжествующе удалился. Бедный Марсик верещал от ужаса. Больше он не трогал меня.

Весенние дни становились длиннее, но проходили гораздо быстрее зимних. Они неслись, как веселая солнечная карусель. Мы стали реже заниматься нашей игрой. У меня к вечеру от усталости слипались глаза, Галя приходила уже не так часто, потом что Павлик давно подтянулся по арифметике. За весь март в корабельном журнале появилось всего шесть записей, повествующих об отважных приключениях капитанов Верескова и Кедрина и штурмана Кудрявиной. Но никто из нас не признавался даже себе, что игра в подводную лодку стала не такой интересной.

В конце месяца сошел весь снег, прилетели скворцы и пришло письмо от Саши. На сером конверте был изображен бульдог в немецкой каске, уползающий в нору от советского штыка, и стояла красная надпись: «Добьем фашистского зверя в его собственной берлоге!»

Мы с Леной распечатали письмо, не дожидаясь мамы. Из конверта выпал листок, исписанный большими неровными буквами. Лена стала читать вслух. Саша писал, что дни и ночи проводит в танке. «Вот и письмо пишу в танке, высунувшись из башни по пояс. Кругом поля и березняк, совсем как дома. Снял шлем, потому что навстречу дует теплый-теплый ветер. Мы идем на запад, не останавливаясь третий день. Скоро будем в Берлине.»

Лена дочитала письмо, и я увидел в ее глазах затаенную тревогу. Совсем, как мама, она смотрела куда-то в сторону и не попадала сложенным вчетверо листком в серый конверт. «А вдруг перед самым концом…» — подумал и я.

Нет! Не может быть! Саша вернется.

На потолке от лужи за окном плясала солнечная рябь. Это касался воды своими крыльями теплый ветер, несущий весну и победу.

Старик с компасом

Наступил апрель. Дни стояли сухие и теплые. На дорогах еще была грязь и лужи, но кое-где земля просыхала. У заборов выползали зеленые стрелки молодой травы.

Нас с Павликом стали часто посылать в магазин за хлебом. Чтобы сократить путь, мы ходили через рыночную площадь, хотя делать это не рекомендовалось. Там, по словам взрослых, у нас могли украсть деньги и хлебные талоны.