Читать книгу "Любовь в ритме танго - Альмудена Грандес"

— А не хотелось бы тебе полетать на моем самолете? — спросил он. Я рассмеялась, и он рассмеялся в ответ. — Это здорово, ты себе не представляешь… Летать в африканском небе.

Мигель присоединился к нам, с шумом выдохнув воздух из ноздрей, потом мы вышли из ресторана.

— Я тебе позвоню? — сказал Порфирио мне на ухо, пока целовал меня в правую щеку.

— Позвони, — согласилась я незаметно для Мигеля.

Он не стал делать этого, так же как и я, потому что переезд осенью задал сводящий с ума ритм жизни, и только после Рождества я начала радоваться плюсам свободной жизни, которая до сих пор была мне незнакома. Я, к своему удовольствию, опять стала работать в академии по утрам, привыкла расслабляться без рыданий в одиночестве в конце каждого месяца. Мне хватало денег, чтобы оплатить кредит, который позволил обставить дом, и я стала чувствовать себя так, словно всю жизнь прожила здесь, около Капилья дель Обиспо, в мансарде роскошного дома, с пятилетним ребенком, который за это лето подрос на шесть сантиметров. Сейчас я не чувствовала себя более одинокой, чем когда жила с мужем, а компания сына мне нравилась — это была награда за все мои страдания, я даже не представляла, что нас может что-то разлучить.

Хайме стал для меня самым важным человеком на свете, он всегда был рядом со мной, я говорила с ним обо всем на свете, а он отличался завидным любопытством и постоянно удивлял меня своими вопросами и суждениями. Я никак не могла забыть то, что со мной сделал Сантьяго, особенно теперь, когда он постарался полностью устраниться от воспитания нашего сына, переложив все на плечи Рейны, с которой теперь я в основном и разговаривала о сыне. Вначале безразличие Сантьяго мучило меня, я переживала его уход тяжело, но, возможно, в его поступке была частично повинна и я сама. В любом случае мы больше никогда не оставались с ним наедине. Когда мы созвонились во второй раз, Рейна пригласила Хайме пообедать с ними, она всегда умела найти к нему подход. Я отпустила его и осталась ждать дома, потом Рейна привела его. Она часто разговаривала с Хайме по телефону, старалась всячески нам помочь, пересылая мне квитанции, документы, письма, заявления о налогах, которые продолжали приходить по старому адресу. Потом она сообщила, что весной они с Сантьяго планируют переехать в шале в английском стиле, с садом — настоящая мечта, тем более что расположено оно в новой городской застройке, сразу за Каса де Кампо. Рейна попросила ускорить наш развод с Сантьяго, потому что они хотят пожениться к лету и собираются родить ребенка, а потом она пригласила меня на их свадьбу. Рейна попросила разрешить Хайме поехать с ними на каникулы в марте, поначалу я отказалась, потому что мы оба планировали снова съездить в Альмерию, чтобы увидеться с Магдой. Несмотря на это, Хайме слезно просил меня, чтобы я отпустила его поехать с отцом и Рейной, и я разрешила, потому что он уже очень давно хотел побывать на международной выставке в Севилье. По возвращении из этой поездки Рейна привезла сына домой, мне сначала показалось, что он совсем не изменился, но я ошиблась.

В июне Хайме заявил мне, что хотел бы пожить вместе с Рейной и отцом.

* * *

Если бы Хайме не решил жить с ними, я бы никогда не пошла на этот праздник, где все мне напоминало о когда-то состоявшейся моей свадьбе, но я не хотела, чтобы Хайме видел мою досаду, тем более что Рейна исполняла все его желания. Итак, я решила пойти на банкет, не задумавшись над тем, что, возможно, это не понравится Сантьяго.

Мы запутались в своих чувствах, мне казалось, что все происходящее не более чем шутка, особенно, когда они пригласили меня. «Так как все мы европейцы, цивилизованные и прогрессивные» — такое фальшивое объяснение они придумали, может быть, для того, чтобы их гости знали о моем существовании. Но при всем внимании, доставшемся мне, не я была главной героиней этого мероприятия.

Моя сестра села в лужу, в переносном смысле, конечно, на этом торжестве. На столах были всевозможные аперитивы, ужин, танцевали под живую музыку гости, но бар был полностью пуст. Первый акт действа прошел без происшествий. Во втором явилась пара публичных персон относительной известности, клиенты жениха, и представительница телевидения, старая приятельница по колледжу, которая делила с невестой парту в течение многих лет. Мужчину, который подошел к Рейне от столика около двери во время третьей части, я не знала, хотя и заметила, что добрая часть присутствующих сконцентрировала свое внимание именно на нем: смуглый, очень крупный, высокий, лицо грубоватое, словно вырубленное топором.

— Кто это? — спросила я у Рейны, когда он вернулся на свое место.

— Родриго Ороско, — ответила она, удивленная моим невежеством. — Не говори, что ты его не знаешь.

— Не знаю, я его никогда не видела.

— Это кузен Рауля, — объяснила она, указывая пальцем на лучшего друга Сантьяго. — Он решил вернуться из Штатов после нескольких лет, которые там провел, он работал там в очень крупной организации, не помню названия… Да, ты должна знать, кто это, пару месяцев назад он опубликовал книгу, об этом писали все газеты.

— Не имею о нем ни малейшего понятия, — уверенно сказала я. — А чем он занимается?

— Он психиатр.

— А! Но он больше похож на портье из ночного клуба…

Сестра смерила меня презрительным взглядом и, не делая другого комментария, взяла за руку и повела за собой через зал.

— Пойдем, — сказала она. — Вас нужно познакомить.

Я еще не сообразила, о ком она мне говорила, когда мы подошли прямо к этому великану, чье сходство со шкафом скрывало его интеллектуальную мощь. Рейна произнесла его имя, а он протянул мне руку в тот самый момент, когда я вытянула шею, чтобы поцеловать его в щеку. Мы с ним сделали это одновременно, что доставило нам некоторые неудобства. Потом я повернулась к мужчине, который был рядом с ним, североамериканцу, невысокому и стройному, который сам представился и оставил меня в неловком положении, не зная, что сказать. В этот момент подошла моя кузина Маку, взяла меня за руку, чтобы утащить к своему мужу, который сыпал остротами в центре зала. Тут, не знаю почему, я почувствовала, что эти двое, которые не были больше незнакомцами, потому что Рейна нас представила, говорили обо мне.

Я резко повернулась и посмотрела на них. Кузен Рауля показывал на меня пальцем и бормотал на ухо своему другу нечто очень остроумное, потому что американец неприятно улыбался. Конечно, в другие годы я бы интерпретировала эту сцену иначе, но в тот момент я сказала себе, что как минимум они назвали меня толстой, а эти улыбки, эти взгляды пронзали мой затылок, как лезвие ножа. Я ушла оттуда так быстро, как только могла, бормоча проклятия и стараясь скрыть свой гнев. Мои щеки залились краской, но в тот миг, когда я почувствовала себя выставленной на посмешище, меня остановил Сантьяго.

Мой бывший муж был так пьян, что не сумел придумать подходящего предлога, чтобы увести меня с собой из зала. Он прижимался ко мне, пока мы шли по коридору, а потом решил закрыться со мной в чулане. Там, глядя мне в глаза и пробормотав мое имя, Сантьяго навалился на меня и попытался поцеловать. Я с большим трудом вырвалась, но нехороший блеск его глаз в тот момент испугал меня и заставил задуматься о прошлом.