Читать книгу "Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд"

Отношения Джеки с мужем испортились настолько, что на сей раз она не сопровождала Онассиса в Афины, поехала с Джоном кататься на лыжах, то бишь заняла ту же позицию, как некогда по отношению к политическим кампаниям Кеннеди, хотя ее присутствие в Греции, вероятно, помогло бы Онассису. Но ей, похоже, было все равно. Она вернулась, только когда получила из Глифады сообщение Кристины, что 3 февраля 1975 года Онассис слег с сильными болями в брюшной полости. Кристина позвонила также парижскому гастроэнтерологу профессору Жану Кароли и нью-йоркскому кардиологу доктору Изидору Розенфелду, который вместе с Джеки вылетел в Афины. Специалисты резко разошлись во мнениях касательно характера и места проведения лечения. Кароли настаивал на удалении желчного пузыря в парижском Американском госпитале, Розенфелд считал, что пациент слишком слаб для большой полостной операции, и рекомендовал перевезти его в Нью-Йорк. Кристина, которая сейчас принимала все решения о лечении отца, посоветовалась с теткой и остановила выбор на Кароли и Париже.

6 февраля Кристина и Джеки самолетом отправились с Онассисом в Париж. Он не смог даже дойти до машины, чтобы ехать в аэропорт, его отнесли к Cadillac на руках. В Париже он все же постарался дойти до квартиры сам, мимо толпы журналистов. Кристина и Джеки поддерживали его с обеих сторон.

Хотя Джеки и Кристина появились на публике вместе, они по-прежнему не ладили. Джеки осталась с мужем в парижской квартире, Кристина поехала ночевать в отель. На следующий день под вспышки фотокамер они перевезли Онассиса в больницу, где ему 10 февраля удалили желчный пузырь.

После операции он ужасно ослабел и пять недель провел на искусственной вентиляции легких и капельницах, медленно умирая. Джеки летала из Нью-Йорка в Париж и обратно. Артемида, у которой в Греции тяжело болел муж, разрывалась между Афинами и Парижем. Прилетели во Францию и сводные сестры Онассиса – Меропа и Каллироя. Кристина, чтобы порадовать отца, даже согласилась выйти за его старого друга Петра Гуландриса, и в минуту просветления Онассис благословил их помолвку.

К Джеки в Париже присоединилась Каролина, которая тогда под началом Карен Лернер участвовала в съемках для NBC документального фильма об Аднане Кашогги. «Я брала у Кашогги интервью неподалеку от отеля Plaza Athenée, – вспоминала Карен. – Джеки познакомилась с Кашогги, и желтая пресса немедля принялась писать, что у нее с ним роман… Кристина пригласила нас поужинать – Каролину, меня, Джеки. Пришла и съемочная группа – звукорежиссер, оператор, ведь Каролина-то была у нас электриком!» Карен не почувствовала в Кристине враждебности к Джеки: «Что ни говори, Кристина умела вести себя как подобает».

Лишь одну женщину не допускали к постели больного – Марию Каллас. Греческая мораль запрещала. Артемида, никогда не дружившая с Марией, опасалась, что пресса конечно же напишет о визите и расценит его как публичное оскорбление для Джеки. Правда, Каллас ежедневно получала отчет о состоянии Онассиса от своего друга, мать которого лечилась в том же отделении. Лишь однажды оперной диве удалось тайком проскользнуть в больницу. 10 марта, более не в силах вынести сложившуюся ситуацию, она улетела в Палм-Бич.

Джеки понимала, что Онассис уже не поправится, но врачи заверили, что состояние больного стабильно и в ближайшие дни он не умрет. Поэтому она решила слетать в Нью-Йорк. 16 марта была назначена премьера упомянутого документального фильма, и она хотела в тот же вечер устроить в своей квартире небольшой званый ужин. Из Нью-Йорка она позвонила Артемиде, и та сообщила, что состояние Ари без изменений.

Кристина не отходила от постели отца. Наконец-то он принадлежал ей, и только ей. Один из источников сообщает, что Кристина якобы запретила докторам говорить кому-либо, что Онассис умирает. Поэтому Джеки все еще находилась в Нью-Йорке, когда позвонила Артемида и велела срочно возвращаться в Париж, а следующим утром – Джеки как раз собиралась в аэропорт – сообщила, что Ари скончался. Аристотель Онассис умер 15 марта 1975 года; из всей семьи рядом с ним находилась только дочь, которая затем предприняла попытку вскрыть себе вены, но ее спас бдительный доктор.

Карен Лернер гостила в те дни у Джеки. Она вспоминала: «Утром 15 марта Джеки пришла и сказала, что Ари умер. Ее осуждали за то, что она не у смертного одра, а в Нью-Йорке, но Джеки очень хотелось порадовать Каролину и устроить вечеринку по случаю выхода нашего фильма; она пригласила продюсера NBC, редактора и директора отдела документальных фильмов, всего человек восемь или девять. Джеки сказала: “Я улетаю в Париж, а ты остаешься за хозяйку. Хочу, чтобы все прошло так, как намечено. Это ради Каролины”».

То, что Джеки не было рядом, когда муж умер, произвело крайне негативное впечатление и стало лишним козырем в руках ее врагов из лагеря Онассиса. Правда, сестры Аристотеля в их число не входили. Артемида оставалась самой верной сторонницей Джеки, и разговоры о том, что сестры мужа отвернулись от Джеки, не соответствуют действительности. Тем не менее Джеки больше чем когда-либо считали чужаком. В аэропорту неподалеку от Скорпиоса Джеки, одетая в черную водолазку, черную кожаную юбку и кожаное пальто, вместе с тремя сестрами мужа и Тедди Кеннеди ждала прибытия Кристины, которая отныне возглавляла семью и империю Онассиса и сопровождала гроб с телом отца. Когда Джеки шагнула вперед поздороваться с падчерицей, фотографы защелкали затворами камер. Лицо Джеки наполовину закрывали огромные темные очки, ставшие ее фирменным знаком, на губах застыла холодная улыбка. Эта улыбка и чересчур модная одежда вызвали недовольство во всем мире. Джеки предстала холодной, бесчувственной, жесткой, совершенно не той горюющей вдовой, как на похоронах Джона Кеннеди. Она уже не была первой скрипкой, эта роль принадлежала Кристине.

На похоронах Онассиса, как и в больнице возле умирающего Александра, Джеки не к месту проявила жестокость. В сопровождении Тедди Кеннеди она села в первую машину, вместе с убитой горем Кристиной; кортеж направлялся в рыбацкую деревушку Нидри, откуда гроб морем доставят на Скорпиос. Внезапно машина остановилась, из нее выскочила Кристина и пересела в автомобиль к теткам. Как она после похорон объяснила Марине Додеро, причиной ее странного поведения стало вот что: Тедди наклонился к ней и спросил: «Ну, так что там насчет денег?» Вряд ли он сделал это по собственной инициативе, без предварительной договоренности с Джеки.

Пасмурным и по-зимнему ветреным днем гроб с телом Онассиса опустили в склеп, рядом с гробом сына. Из пяти присутствующих родственников только Джеки не плакала, когда хоронили человека, с которым она прожила в браке почти семь лет. Среди церковной паствы снова поползли слухи о проклятии. Джеки было горько думать, во что превратилась их семейная жизнь… Несмотря на жестокое обращение, она никогда не критиковала мужа и по-своему любила его. А в день похорон поклялась Кристине, что всегда будет носить фамилию Онассис. В 1975-м она еще дважды возвращалась на Скорпиос, но фактически ее жизнь в Греции закончилась.

Через месяц после похорон, 18 апреля, в New York Times появилась статья о том, что Онассис планировал развестись с Джеки, а Кристина «относилась к миссис Онассис крайне враждебно». Джеки очень расстроилась, позвонила Кристине и попросила публично опровергнуть слухи. Та согласилась ради поддержания мира с мачехой, хотя написанное в статье и было правдой – ее отец действительно подготовил все бумаги на развод, а сама Кристина относилась к Джеки враждебно. Источник, близкий к Кристине, сообщил: «Речь определенно шла о разводе. Все бумаги были готовы, но делу не успели дать ход, потому после смерти Онассиса и возникли трудности в переговорах между Кристиной и Джеки… Скажем так, развод состоялся де-факто, но не был оформлен де-юре…» Неприязнь Кристины к мачехе, по сути, только усиливалась. Она считала, что Джеки использовала ее отца и обращалась с ним плохо, и ничто не могло ее переубедить. Тем не менее на публике Джеки и Кристина делали вид, что все нормально, и в июле Кристина по настоянию Артемиды даже пригласила Джеки на Скорпиос на свою свадьбу с Александром Андреадисом (вскоре после смерти отца Кристина расторгла помолвку с Гуландрисом, которого считала скорее близким другом, чем потенциальным мужем). Джеки приехала с Джоном-младшим и поздравила падчерицу, но за кулисами продолжались переговоры о наследстве.