Читать книгу "Пять красных селедок. Девять погребальных ударов - Дороти Ли Сэйерс"

– Да, Теодор, – усмехнулась миссис Венаблз. – Если бы ты не ссужал людям деньги на выплату церковной десятины, то, вероятно, они не были бы такими благоразумными, как теперь.

– Это другое, – поспешно возразил святой отец. – Дело принципа. И небольшая ссуда не имеет к этому никакого отношения. Даже лучшие из женщин не всегда понимают важность правового принципа, не правда ли, лорд Питер? Моя проповедь тоже касалась принципов. Порой я не понимаю, как относиться к Дару королевы Анны[62], и мне кажется, что отделение церкви от государства и лишение ее пожертвований…

– Вы хотите сказать, что это сродни кесареву сечению? – предположил Уимзи.

– Да! Точное сравнение. Нужно непременно рассказать об этом епископу. Или лучше не надо. Он такой пуританин. Ах если бы только можно было разделить мирское и духовное! Однако я часто задаю себе вопрос, что в таком случае сталось бы с нашей прекрасной церковью и другими церквями.

– Дорогой, – промолвила миссис Венаблз. – Лорд Питер спрашивал тебя о проповеди. По-моему, ты читал ее в воскресенье после Рождества. Текст был взят из одного из посланий апостолов. «Так что ты уже не раб, а сын». В проповеди говорилось о том, как счастливы мы должны быть детьми Господа, и о том, что нужно взять за привычку благодарить Отца нашего за все хорошее и приятное, что происходит в жизни. В своей проповеди ты также призывал всех быть кроткими и мягкими и обучать этому своих детей. Я хорошо запомнила ту службу, потому что Джеки и Фред Холидей начали ссориться и ты вынужден был отослать их прочь.

– Совершенно верно, дорогая. Ты всегда все помнишь. Да, лорд Питер, я читал эту проповедь в воскресенье после Рождества. После службы меня остановила на крыльце миссис Гиддингс и пожаловалась на то, что в ее рождественском пудинге было мало слив.

– Миссис Гиддингс неблагодарная старая негодница! – заявила миссис Венаблз.

– Значит, на следующий день было тридцатое декабря, – подвел итог Уимзи. – Благодарю вас, святой отец. Вы мне очень помогли. А вы, случайно, не помните, не приходил ли Уильям Тодей повидать вас в тот понедельник вечером?

Священник беспомощно посмотрел на жену, и та с готовностью ответила:

– Конечно, приходил. Хотел спросить что-то про новогодний перезвон. Разве ты не помнишь, Теодор, как сказал ему, что у него больной вид? Наверное, он уже тогда заболел, бедняга. Пришел поздно, около девяти часов вечера, и ты удивился, что он не стал ждать до утра.

– Верно, верно, – закивал священник. – Уильям Тодей действительно приходил ко мне в понедельник вечером. Надеюсь, вы не… О! Я не должен задавать подобных вопросов.

– Не должны, если я не знаю на них ответов, – улыбнулся Уимзи и покачал головой. – Теперь я хочу спросить вас о Дурачке Пике. Насколько он адекватен? Можно ли доверять тому, что он говорит?

– Иногда можно, – промолвила миссис Венаблз, – а иногда – нет. Сознание у него спутанное. Порой он говорит чистую правду, но временами выдумывает всякие истории и выдает их за действительность. Однако нельзя верить тому, что он говорит о веревках и повешении. Это его… как бы поточнее выразиться… особенность. Но что касается свиней или органа, то тут он вполне разумен.

– Явно. Он действительно много говорил о веревках и повешенных людях.

– Не верьте ни одному слову! – воскликнула миссис Венаблз. – Господи! Это же старший инспектор Бланделл на подъездной аллее. Полагаю, он ищет вас.

Уимзи перехватил Бланделла в саду и направился с ним прочь от дома священника.

– Я заходил к Тодею, – сообщил тот. – Разумеется, он все отрицает и говорит, что Пику это привиделось.

– А как же веревка?

– Пик прятался за стеной кладбища, когда мы с вами обнаружили в колодце веревку. Трудно сказать, что именно из нашего разговора он услышал. В общем, Тодей все отрицает. Обвинить мне его не в чем, так что пришлось поверить на слово. Вы же знаете эти проклятые правила. Нельзя давить на свидетелей. К тому же Тодей не мог закопать тело. Думаете, присяжные выдвинут обвинение на основании показаний деревенского сумасшедшего? Нет. Так что мы ничего не можем сделать. Кроме как разыскать Крэнтона.

Вечером того же дня Уимзи получил письмо:

«Уважаемый лорд Питер, я тут подумала, что вам следует узнать об одной странности. Правда, неизвестно, имеет ли она какое-то отношение к убийству. Но в детективах сыщики хотят знать обо всех странностях, поэтому я высылаю вам свою находку. Дяде Эдварду не понравится, что я вам пишу. Он считает, что вы подстрекаете меня к писательской деятельности и участию в полицейских расследованиях. Он действительно старый глупый человек. Мисс Гарстэрс тоже вряд ли позволила бы мне отослать это письмо (это наша старшая горничная), поэтому я вложила свое послание в письмо, адресованное Пенелопе Дуайт. Надеюсь, она ничего не перепутает и перешлет его вам.

Я нашла этот клочок бумаги на колокольне в субботу, перед Пасхой. Его содержание так удивило меня, что я собиралась показать его миссис Венаблз, а потом умер папа и я обо всем забыла. Сначала я подумала, что эту чепуху написал Дурачок Пик, но мистер Годфри сказал, что почерк не его, а вот содержание вполне в его духе. В общем, я решила, что вам захочется взглянуть на него. Интересно, откуда Пик взял иностранную бумагу?

Надеюсь, ваше расследование продвигается успешно. Вы все еще в нашем приходе? Я сочиняю поэму о создании Тейлора Пола. Мисс Боулер говорит, что получается весьма недурно. Надеюсь, мое творение напечатают в школьном журнале. Дядя Эдвард будет ужасно разочарован. Но он не может запретить мне печататься в школьном журнале. Если у вас появится время, напишите мне, пожалуйста, что вы думаете о присланной мною записке.

Искренне ваша, Хилари Торп».

– Коллега, как сказал бы Шерлок Холмс, – пробормотал лорд Питер, разворачивая вложенный в письмо листок. – Господи! «Я надеялся отыскать в полях фей». Утраченное произведение сэра Джеймса Барри[63], не иначе! «Но увидел лишь злобных слонов с черными спинами». Ни рифмы, ни смысла. Хм! Звучит мрачно. Действительно в стиле Дурачка Пика. Однако нет ни слова о повешении, из чего я делаю заключение, что писал не он. Бумага иностранного производства… По-моему, я уже видел такую. Господи! Письмо Сюзанны Легро! Похоже, бумага из одной упаковки. А если эту записку послал Крэнтону Жан Легро? Или не Крэнтону, а Уиллу Тодею или кому-нибудь еще? Бланделл должен на это взглянуть. Бантер, подгоните машину! Кстати, что вы об этом думаете?

– Об этом, милорд? Я бы сказал, что это писал человек с определенными литературными способностями, начитавшийся произведений Шеридана Ле Фаню и, простите за столь вульгарное выражение, тронувшийся умом.