Читать книгу "Время Мечтаний - Барбара Вуд"

Заметив, с каким вниманием Бет наблюдает за Кунаваррой, Джоанна снова задумалась над необычным поведением женщин. Смех и шутовство всегда составляли часть их ежедневных походов за пищей, но в этот день они смеялись какими-то неестественно высокими голосами и больше танцевали, что выделяло этот день из ста пятидесяти других дней, прожитых Джоанной среди них. Они были возбуждены больше обычного, смех их резал ухо своей резкостью, и все это несколько настораживало Джоанну.

Наконец сбор пищи закончился, и женщины вернулись в лагерь. Джоанна с Бет шли в толпе женщин ниже их ростом, темнокожих, тела которых не прикрывало ничего, кроме слоя жира эму и пепла. Джоанна и Бет несли свои корзины за спиной, как аборигенки, чтобы руки оставались свободными. Женщины пели, благодаря за щедрость Прародителя Белых Личинок, а также Прародителя Варана и Прародителя Розового Какаду, потому что брать, не выражая благодарности, запрещалось. Подходя к стоянке, находившейся среди вулканических глыб у колодца с пресной водой, женщины услышали песню мужчин, благодаривших Прародителя Валлаби за удачную охоту. Кунаварра шла, пританцовывая, и твердила, что собирается наесться в этот вечер до отвала, так, чтобы никогда больше не хотеть есть!

Джоанна с Бет жили в отдельном шалаше, и у них был собственный тлеющий костер, а рядом стоял шест, чтобы вешать имущество. У аборигенов личных вещей почти не было, и потому на шестах у других палаток мало что висело, кроме плетеной сумки, копья и священных камешков и перьев для отпугивания Яиу – Ночного Зверя. Но на шесте возле жилища Джоанны, на который она повесила корзинку с извивающимися личинками, висел китель капитана Филдинга, кожаная сумка Джона Мейкписа, два одеяла из шкур валлаби, которые они ежедневно вывешивали проветриваться, а также связка гребней, изготовленных из кости и дерева Джоанной вместе с Бет.

– Бет, принести воды умыться, – попросила Джоанна. – А я пока поговорю с Налиандрой. Может быть, она расскажет мне, что происходит.

Как и всегда, Налиандра горбилась у своего костра, помешивая угли и бормоча магические формулы.

– Налиандра, – Джоанна присела рядом со старухой. – Есть причина нам с дочерью сегодня беспокоиться? Нам есть чего бояться?

Их взгляды встретились. Почти невидимые под нависшими бровями, на Джоанну смотрели меленькие, проницательные глазки, светившиеся умом.

– В тебе есть страх, – сказала мудрейшая. – В тебе всегда жил страх.

Уже давно Джоанна объяснила Налиандре причину своего путешествия в пустыню. Она рассказала старой женщине о своей матери, о песне-отраве, которая, как та верила, была пропета, и о чувстве, что ее что-то ждет в Карра-Карра. Налиандра слушала с каменным лицом, прикрыв глаза, словно пряча их под веками. Когда Джоанна закончила свои рассказы, мудрейшая не сказала ей ничего. Теперь же она поразила Джоанну словами:

– Ты подходишь к концу своей песенной линии, Джана. Осталось совсем немного.

– Что вы имеете в виду? – потрясенно спросила Джоанна.

– Ты все узнаешь сегодня, во время корробори.

Корробори состоялось, когда высоко поднялась луна. Угощение включало жареного валлаби, варанов и птиц, а также соты диких пчел и ягоды. Распределялось все, как и каждый вечер, в соответствии с очень сложной системой приоритетов и табу. Никто ничего не хватал, не было никаких ссор из-за еды, порции раздавались, как требовали строгие правила. Охотник, убивший валлаби, сначала давал куски своим родителям и родителям жены, своим братьям и тем, кто с ним охотился. Они, в свою очередь, делились со своими семьями или теми, кому были должны, иногда ничего не оставляя себе. Затем женщины раздавали собранные за день фрукты в соответствии с семейной родословной, брачными узами и другими критериями, в которых Джоанна до конца не разобралась. Молодые люди не нарушали строгих запретов: юноше, добывшему варана, не полагалось есть его самому, а следовало отдать его своим родителям. Женщина могла принять пищу только от мужчины, прошедшего посвящение. Девочке, которая начала менструировать, запрещалось есть определенную пищу.

Джоанна смотрела на это, как на веселое и шумное зрелище. Несмотря на все правила и табу, род ел досыта. Но ее не оставляло беспокойство, что этот вечер чем-то отличается от других. Сильнее обычного был шум, и в смехе чувствовалась какая-то суетливость. После окончания трапезы Джоанна удивилась, что часть еды осталась. Это противоречило обычаю аборигенов. Джоанна знала, что им случалось голодать, а когда еда была в изобилии, они предпочитали наедаться до отвала, пока не распирало животы. Но в этот вечер аппетит намеренно был ограничен, и еду собрали и отложили про запас – такое она видела впервые.

Пока мужчины готовились к исполнению танца, Джоанна пошла в свой шалаш за одеялами из шкур валлаби для себя и Бет. Становилось прохладно, а танец, как ей было известно, мог продолжаться до рассвета. Она посмотрела на луну, блестевшую на небе начищенной серебряной монетой. Джоанна попыталась представить, что в этот момент Хью тоже мог смотреть на луну. Может быть, он где-то неподалеку и скоро приедет?

Перед тем как вернуться к общему костру, Джоанна проверила компас, как делала каждый вечер. Теперь стрелка кружилась не переставая.

Она заняла место рядом с Бет в большом круге сидевших вокруг костра аборигенов. Женщины вокруг оживленно переговаривались, но слишком быстро, и Джоанне ничего не удавалось разобрать. Она смотрела, не отрываясь, на пустое пространство внутри круга, где мужчины скоро должны были исполнить свой танец – корробори. Представление наблюдали всем родом почти каждый вечер, однако некоторые танцы, имевшие религиозное или ритуальное значение для мужчин, не разрешалось наблюдать женщинам, и такого же значения танцы женщин были закрыты для глаз мужчин. Бывали корробори для развлечения: в танце передавалась какая-нибудь история, либо исполнялись шутливые танцы, или представлялись сцены особенно удачной охоты. Но в этот вечер Джоанна не сомневалась, что корробори будет необычным.

Мужчины и юноши готовились к представлению: раскрашивали себя, втыкали в волосы перья, надевали ожерелья из раковин и зубов животных, а женщины в это время жевали листья ядовитого кустарника питури. В малых количествах яд не убивал, а служил сильным возбуждающим средством. Действие его Джоанна наблюдала по суженным зрачкам и быстрой речи женщин.

Наконец танцоры завершили свои приготовления.

При первом знакомстве с корробори Джоанне с Бет показалось, что они наблюдали дикую пляску без порядка и смысла. Но в дальнейшем они поняли, что каждое движение, каждый жест и прыжок имели свое значение и место в общем рисунке танца. И вот теперь среди необъятных просторов пустыни под бледным светом звезд и луны в круг вышли исполнители танца.

Налиандра сидела с Джоанной и Бет, и они вместе наблюдали за началом представления. Самым лучшим танцором в этих краях считался Тумимбери. Когда все племя собиралось на общее корробори, роды приходили отовсюду ради того, чтобы посмотреть на искусство Тумимбери. Танец начался, и он стал прыгать с ноги на ногу, сгибался, раскачивался и кружился в центре круга. Затем к нему присоединился другой танцор, раскрашенный голубой и красной красками с веточками и листьями в волосах. Он с Тумимбери исполняли какую-то неистовую пляску: они сходились, затем отскакивали друг от друга, как будто изображали борьбу. Сидящие по кругу женщины взяли копья с бумерангами и начали выстукивать ими четкий ритм.