Читать книгу "1937. Трагедия Красной Армии - Олег Сувениров"

Какое-то количество представших перед судом Военной коллегии командиров прямо заявляли о том, что свои «признательные» показания на предыдущем этапе дали «вследствие психологического истощения» (бригадный комиссар Н.И. Бородин), «подписал их, не отдавая себе отчета»171 (полковник В.А. Алутин). А бывший председатель Артиллерийского комитета и начальник научно-технического отдела Главного артуправления РККА, участник Гражданской войны, делегат X съезда РКП (б), краснознаменец бригинженер Я.М. Железняков в судебном заседании Военной коллегии 5 ноября 1937 г. виновным себя не признал, заявив, что прежние свои показания давал в состоянии «невменяемости»172. Тем не менее судебное заседание Военной коллегии (Голяков, Зарянов, Преображенцев) преспокойно приговорило его к расстрелу. Реабилитирован посмертно в 1956 г.

Если при осуждении «сознавшихся» «заговорщиков» у членов Военной коллегии могло сохраняться хоть какое-то подобие правосудности приговора, то при отказе подсудимого от своих прежних, вырванных следователями НКВД, показаний, даже видимости обоснованности обвинительного приговора, по сути, не оставалось, ибо обвинение попросту рассыпалось. Тем не менее и всех таких мужественных «отказчиков» Военная коллегия в 1937–1938 гг. совершенно бестрепетно обрекала на смертную казнь.

Один из героев Гражданской войны, четырежды раненный и трижды награжденный орденом боевого Красного Знамени комкор Б.С. Горбачев был арестован еще 3 мая 1937 г. Его били. Выбили «признание». На суде 3 июля он решительно отказался от незаконно полученных от него «признательных» показаний. Однако Военная коллегия без объективных доказательств признала его виновным в том, что он якобы являлся участником военно-фашистской террористической организации и, будучи заместителем командующего войсками Московского военного округа, подготовлял вооруженное выступление в Московском Кремле173. В тот же день расстрелян. Реабилитирован посмертно.

И вот тут возникает вопрос: на каком же юридическом основании безжалостная советская военная Фемида выносила не просто обвинительный, а расстрельный приговор? У тогдашних военных судей излюбленной в этом случае была такая формулировка: «От своих прежних признательных показаний отказался, но изобличается показаниями других лиц, проходящих по другим делам». Что это были за показания и как они добывались (а нередко и прямо фальсифицировались) подробно рассмотрено в третьей главе. Неукоснительно руководствуясь принципом бессмертного Плюшкина («в хозяйстве всякая веревочка пригодится»), члены Военной коллегии Верховного суда не брезговали ничем. Лишь бы помогало обвинению.

Бывший командир 15-й тяжело-бомбардировочной авиабригады беспартийный комбриг А.А. Житов на судебном заседании категорически заявил, что ни в каком антисоветском заговоре никогда не состоял и ничего не знал о его существовании. Но Военная коллегия Верхсуда СССР, опираясь лишь на непроверявшиеся в суде показания арестованного Розенблата, приговорила комбрига Житова к расстрелу. Реабилитирован посмертно в 1956 г.174. Одним из оснований осуждения бывшего председателя военного трибунала СКВО бригвоенюриста Я.К. Жигура были и свидетельские показания некоего Афанасьева. О степени их достоверности можно судить по такому отрывку из его собственноручных признаний: «Не имея фактов, я не могу утверждать, но уверен, что ЖИГУР был активным участником контрреволюционной латышской организации – уж очень он тесно был связан с ТАУРИНЫМ, БИТТЕ, ЧАКСТЕ и др.»175.

Но нередко бывало и так, что даже такие явно надуманные, а зачастую и просто сфальсифицированные показания «других лиц» не срабатывали, лопались (а иногда их и вообще не было). Старший инспектор Политуправления РККА дивизионный комиссар Ф.Л. Блументаль был арестован 23 июля 1937 г. по ордеру, подписанному заместителем наркома внутренних дел СССР М.П. Фриновским, без санкции прокурора и при отсутствии материалов, которые могли бы явиться основанием к его аресту. Судя по материалам дела, Блументаль сопротивлялся более трех месяцев. И в деле хранится лишь один протокол его допроса – от 25 октября 1937 г. Отпечатан на машинке, подписан Блументалем, а также лицами, производившими допрос: начальником 7-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР капитаном госбезопасности Малышевым и его заместителем – старшим лейтенантом госбезопасности Гринбергом. Здесь напечатано, что Блументаль признал себя участником заговора. В основу обвинения Блументаля были положены также показания армейских комиссаров 2-го ранга Осепяна и Векличева и корпусного комиссара Родионова.

Однако в судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 9 декабря 1937 г. (Голяков, Преображенцев, Рутман) Блументаль и Осепян отказались от данных на предварительном следствии показаний, как от ложных. Что же касается показаний Векличева и Родионова, то последующая проверка их дел показала, что они никаких показаний о Блументале, как об участнике военно-фашистского заговора, вообще не делали. Было установлено также, что в их делах нет подлинных протоколов допроса, копия которых приобщена к делу по обвинению Блументаля. Что же остается, в чем можно было бы обвинить дивизионного комиссара Блументаля? А ничего. Но это не смутило членов Военной коллегии, председательствующего в судебном заседании диввоенюриста И.Т. Голякова (вскоре выдвинутого на пост председателя Верховного суда СССР) – Блументаль был приговорен к расстрелу. Реабилитирован посмертно 14 мая 1955 г.176

Из огромного количества случаев подобного, позднее юридически установленного неправосудного осуждения не признавших вину лиц начсостава РККА членами Военной коллегии Верховного суда СССР в 1937–1938 гг. приведу еще лишь три примера. В декабре 1937 г. судили бывшего командира 92-й авиабригады (Московская зона ПВО) 33-летнего беспартийного полковника П.М. Монархо. Обвинение стандартное по тем временам – участник военно-фашистского заговора. Однако объективных доказательств ни у следователей НКВД, ни у суда – никаких. Имеется только «джентльменский набор» – полученные в ходе предварительного следствия показания ряда свидетелей и «признание» самого подследственного. Но в судебном заседании 15 декабря и сам Монархо, и свидетели Аксаков и Малышев от своих прежних показаний отказались. Как всегда, судьи Военной коллегии (Голяков, Ждан и Климин) ни с чем считаться не хотят – они слепы и беспощадны и приговаривают командира авиабригады к расстрелу. Приговор этот отменен лишь в 1956 г.177.

10 февраля 1938 г. начальником особого отдела НКВД Белорусского военного округа Завадским был арестован командир 5-го кавкорпуса комбриг Д.А. Вайнерх-Ванярх. Один из героев Гражданской войны, награжденный тремя орденами Боевого Красного Знамени, он обвинялся теперь в том, что якобы являлся участником военно-фашистского заговора и проводил вредительскую деятельность. Все обвинение основывалось на полученных от комбрига в ходе предварительного следствия «признательных» показаниях и «уличающих» показаниях арестованных по другим делам Шалимова, Якимовича и Никитина. И вот 30 июня 1938 г. – суд Военной коллегии Верховного суда СССР. Трижды краснознаменец в судебном заседании от своих прежних показаний отказался и заявил, что участником заговора не был. Шалимов и Якимович в судебном заседании также отказались от своих показаний и виновными себя не признали. Никитин же об участии Вайнерха в военном заговоре показывал якобы со слов Уборевича, но Уборевич год назад расстрелян, а по имеющимся в его деле показаниям Вайнерх вообще не проходит178. Казалось бы, все. У суда нет ни малейшей зацепочки, не то что объективных доказательств. А их ему и не надо. Комбриг приговаривается к расстрелу. Вот такой был военный «советский суд».