Читать книгу "Первая мировая. Во главе "Дикой дивизии". Записки великого князя Михаила Романова - Владимир Хрусталев"

Приложение

Избранная фронтовая переписка великого князя Михаила Александровича

Н.С. Брасова – великому князю Михаилу Александровичу

14 января 1915 г. – Львов.

Мой дорогой Мишечка,

Пользуюсь отъездом Толстенького (имеется в виду граф И.И. Воронцов-Дашков. – В.Х.), чтобы написать тебе хоть несколько слов. Я ужасно беспокоюсь за тебя, мой дорогой и умоляю тебя быть осторожным, ты не имеешь права рисковать собою и должен подумать о нас всех. Я все время мыслями с тобой и вспоминаю эти несколько счастливых дней, которые мы вырвали у судьбы и провели вместе. Мне так грустно опять быть без тебя и даже как-то еще тяжелее, чем было раньше на душе.

Относительно тех сплетен, о которых ты говорил мне в последнюю минуту в вагоне, я рассказала кн. Нахичеванской и она сама предложила переговорить с [В.Н.] Орловым и опровергнуть их. Она его повидает по возвращении в Петербург (правильно, в Петроград. – В.Х.). Она думает, что эти сплетни идут от А.А. Пистолькорс, которая, оказывается, злится на меня за то, что я не могла ее привезти в прошлый раз во Львов, и говорила M-me Иваненко, что она мне за это отомстит и наговорит на меня императрице. Все это только подтверждает мои слова, и поверь мне, милый Миша, что бы ты ни делал и как бы собою не рисковал, все равно никакой благодарности не дождешься, и никто ничего не оценит. Голову себе расшибешь, а все равно никому ничего не докажешь. Вчера здесь говорили, что Лутовиск взят и что [Я.Д.] Юзефович поехал на передовые позиции. Я ужасно боюсь, что и тебя он потащит с собою. Сейчас 4 часа, а я еще не получала от тебя никаких известий, ужасно беспокойно на душе. Мы еще ничего не решили относительно нашего отъезда, и я думаю, лучше пробыть несколько лишних дней здесь. Слишком беспокойно на душе, чтоб сейчас уехать.

Мой дорогой Мишечка, будь совсем спокоен за меня, ты знаешь, что я люблю одного тебя и всегда полна только одним тобою, но всякою любовью нужно дорожить, и нельзя приносить ее всегда и всему в жертву. Помни это, мой дорогой, и цени то большое чувство, которое Бог нам послал. Теперь надо кончать письмо. Сейчас приехал Ларька [Воронцов-Дашков], и мы идем навещать раненых в Пензенский госпиталь. Я надеюсь успеть закончить это дело до моего отъезда.

Нежно крещу тебя много раз, мой дорогой Миша, мой дорогой мальчик, будь здоров, да хранит тебя Бог. Если бы ты только знал, как я беспокоюсь о тебе. Целую тебя нежно и нежно люблю. Христос с тобой.

Твоя Наташа.

Ларька ругает Юзефовича и говорит, что все, что случилось, это его вина, и что нельзя было посылать одни сотни брать берега горные в обход.

ГА РФ. Ф. 668. Оп. 1. Д. 78. Л. 2–5 об. Автограф.

Великий князь Михаил Александрович – Н.С. Брасовой

17–18 января 1915 г. – Ломна.

Моя дорогая и горячо любимая Наташечка, от всего сердца благодарю тебя за письмо, которое мне передал Ларька [Воронцов-Дашков]. Я не знаю точно, где ты сегодня находишься, уехала ли из Львова вчера, как предполагала, или еще осталась на несколько дней.

Австрийцы повели наступление по всему фронту, а у нас все время идут бои. По приезде сюда не только нельзя было разложиться, но пришлось даже отправлять весь наш обоз назад. Для меня вышло крайне глупо, т. к. вместо того, чтобы наполнить мои 3 вьюка с необходимыми вещами (что хватило бы на 2 недели свободно), меня никто не потрудился об этом спросить, все уехало за 20 верст, и я до вчерашнего вечера, оставался без кусочка мыла, т. к. мы все, все-таки благополучно, оставались сидеть в Ломне. Вчера был плохой день, в смысле потерь в офицерах: утром был убит бедный подполковник [В.И.] Лодыженский и ранен шт[абс]-рот[мистр] Крупенский (первый Чеченского, а второй Татарского полка), а днем был тяжело ранен в живот адъютант Татарского полка Казбек и того же полка шт[табс]-рот[мистр] князь Шамков в грудь на вылет, пуля прошла около самого сердца, он, по-видимому, вне опасности. За эти дни убитых всадников шесть, а раненых 55.

Вчера днем мы выезжали смотреть на бой, который велся в трех верстах от того места, где мы наблюдали. Мы были совсем в стороне; интересно было наблюдать, как рвались наши шрапнели над австрийской пехотой, которая занимала опушку леса, а наши цепи, поднимаясь медленно по отлогому скату, без выстрелов приближались к ней.

18 янв[аря]. – Заканчиваю это письмо сегодня утром. Я только что получил телеграмму, в которой ты извещаешь меня об отъезде и говоришь, что мои телеграммы очень неинтересны. Дело в том, что я не люблю писать о боях, как делаю это в письмах, ты сама это понимаешь.

Вчера весь день, даже ночью, и сейчас идет бой на том же месте, все время гремит наша артиллерия, а когда выйдешь из дома, то слышно и ружейную стрельбу.

Сегодня в течение дня австрийцы, вероятно, будут принуждены отступать, ввиду того, что к нашему правому флангу подойдет стрелковая бригада. Я забыл тебе сказать, что у нас все это последнее время есть пехота, всего около четырех полков. Снега очень много, трудно двигаться, мороз 15°.

Моя дорогая Наташечка, прошу тебя совсем не беспокоиться обо мне, я буду всегда осторожен, и рисковать собой не буду.

Теперь окончу мое письмо.

Если бы ты знала, как счастлив я был побывать дома в своей семье и в милой Гатчине, за те дни я даже забыл, что есть война и что я оттуда приехал. Еще раз благодарю тебя, мой ангел, за дорогое письмо.

Да хранит тебя Бог. Целую тебя и детей очень нежно.

Весь твой Миша.

Мой привет Елизавете Н[иколаевне], Miss Rota, Джонсону, Клевезаль.

ГА РФ. Ф. 622. Оп. 1. Д. 20. Л. 2–5. Автограф.

Великий князь Михаил Александрович – Н.С. Брасовой

20 января 1915 г. – д. Ломна.

Моя дорогая и нежная Наташа, Кока (Абаканович Николай Николаевич. – В.Х.) завтра утром едет во Львов повидаться с Маргаритой Васильевной [Абаканович]. Я так рад этому случаю, т. к. почтой писать совсем немыслимо.

Я хочу тебя скорее успокоить и внушить тебе, что нет причин волноваться. Когда я ехал из Львова, то был почти уверен, что нам придется покинуть Ломну под натиском австрийцев, и, действительно, до вчерашнего вечера мы не могли быть в этом уверены. Сегодня же кризис прошел, и противник начал отступать по всему нашему фронту. Мы имеем теперь дело, большею частью, с венгерскими войсками, которые дерутся очень упорно. За вчерашний день наша пехота (на нашем правом фланге) потеряла около 100 чел. убитыми и ранеными, но в моей дивизии потери совсем небольшие. Вероятно, завтра будет преследование австрийцев; хорошо бы им наворотить, как следует, чтобы больше сюда не лезли. На нашем фронте (т. е. против нашего фронта) мы имеем 2 корпуса пехоты, но у нас перевес в артиллерии.

Я.Д. Юзефович третьего дня поехал с [Л.Л.] Жираром к пехотным окопам, где отдавал некоторые указания, во время чего был очень легко задет пулею, которая вошла в левый бок и вышла около спинного хребта, не задев его. Он себя, к счастью, чувствует хорошо, на ногах, ездит верхом и говорит, что это пустяк – он большой молодец.