Читать книгу "Дитя Всех святых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс"

Анн де Вивре и Филипп Мышонок испытали одинаковое волнение, когда, отправляясь к местам сражений, завидели мощные крепостные стены величайшего города в мире. Их высшая цель находилась там, на расстоянии пушечного выстрела, в пределах слышимости окрика. Следовало лишь запастись терпением и верить в промысел Божий. Час придет…

Сен-Дени пал первого июня после долгой и тяжелой осады. Бастард Орлеанский вступил в город во главе своих войск – и тотчас же после этого отбыл к королю. Утверждали, будто по делу высочайшей важности. Анн был уверен: отныне события могут быть лишь благоприятными. И с этой верой он отдался гарнизонной жизни в Сен-Дени, в обществе Мышонка.

Месяц спустя Бастард возвратился. Анн был немало удивлен, когда тот сразу же вызвал его к себе. Крестный сиял, как никогда прежде.

– Крестник, у меня для вас поручение!

– Приказывайте, монсеньор, я с радостью повинуюсь.

– Уверен в этом. Тем более что оно может быть для вас только приятным. В Аррасе начинаются мирные переговоры между Францией и Бургундией. Правда, из-за убийства Иоанна Бесстрашного Орлеанский дом не сможет в них участвовать, но вправе отправить своих представителей. Я выбрал вас.

– Монсеньор…

Долговязый Жан Орлеанский, которого называли порой «Длинноногим Бастардом», дружески похлопал Анна де Вивре по плечу.

– Будьте готовы отправиться в Аррас, крестник. А когда Аррасский мир будет подписан, мы снова встретимся с вами под стенами Парижа!

***

Анн де Вивре и Филипп Мышонок оказались в Аррасе в середине июля. Город уже лихорадило в предвкушении готовившегося события. Ведь англичане тоже участвовали в переговорах. Все надеялись, что помимо французско-бургундского примирения встанет вопрос и об уходе англичан из Франции…

Филипп Добрый прибыл через две недели, с большой свитой. Сначала он встретил французскую делегацию в лесу Мофлен, в одном лье от Арраса, потом вместе с нею въехал в город при всеобщем ликовании.

Анн и Мышонок еле разглядели его в окружавшей толпе. В отличие от своего будущего оруженосца, хорошо знавшего герцога, поскольку тот был его крестным отцом, сам Анн де Вивре видел герцога впервые. Герцог Бургундский был высокий, красивый мужчина лет сорока с густыми темными волосами, правильными чертами лица и открытым взглядом. Он сразу же вызывал симпатию. Лучше всего его характеризовала природная доброта, потому его и прозвали Добрым.

Но больше всего Анна порадовала реакция народа. Вид французов и бургундцев, едущих бок о бок, вызвал у толпы бурный восторг. Возгласы «Ноэль!» неслись со всех сторон. Напротив, в рядах английских участников конференции царило мертвое молчание.

Торжественное открытие Аррасского конгресса состоялось в пятницу, 5 августа 1435 года, во втором зале аббатства Сен-Ваас. Хотя помещение было достаточно просторным, чтобы вместить всех участников, оно оказалось набито битком. Тут были французские, английские и бургундские послы, представители Папы, герцогов Бретонского, Анжуйского, Савойского, Орлеанского, Парижского университета и чуть ли не всех королевств христианского мира: Кастилии, Арагона, Португалии, Сицилии, Польши, Кипра, Дании и Баварии.

Делегатами Карла VII были коннетабль де Ришмон, герцог Бурбонский, граф де Вандом, канцлер Реньо де Шартр, председатель Парламента Адам де Камбре. Бургундия была представлена самим Филиппом Добрым, который присутствовал со своей новой женой Изабеллой Португальской, старшим сыном Карлом и канцлером Никола Роленом. Англичане делегировали кардинала Генри Бофорта, архиепископа Йоркского, епископов Норвичского и Сент-Дэвидского, лордов Холланда и Суффолка, а также того, кто показал себя самым неутомимым и фанатичным защитником их дела, – французского епископа Пьера Кошона.

У Анна де Вивре глаза разбегались при виде всех этих высоких особ. Он сознавал, что переживает событие, не менее важное, чем освобождение Орлеана или коронация Карла VII в Реймсе. Здесь решалась судьба Франции. А, кроме того – его собственная судьба, поскольку от мира между Францией и Бургундией непосредственно зависела его женитьба на Диане де Куланж…

Председательствовать было поручено папскому легату Николо Альбергати, кардиналу Санта-Кроче. Переговоры начались.

После нескольких чисто формальных заседаний перешли к сути дела. Англичане изложили свои притязания. Поскольку кардинал Йоркский занемог, от его имени высказывался Пьер Кошон. Англичане требовали сорокалетнего перемирия с «противником Франции» (так у них именовался Карл VII, которого они упорно не признавали королем) и настаивали, чтобы тот выдал одну из своих дочерей замуж за Генриха VI. «Противнику Франции» они предполагали оставить только провинции к югу от Луары, за исключением Гиени; сами англичане с бургундцами поделят между собой остальное.

Эти претензии уже не соответствовали военной обстановке, сложившейся после героических деяний Девственницы. Однако французы не стали возмущаться. Они согласились с идеей династического брака и уступили англичанам Нормандию – кроме Мон-Сен-Мишеля. Англичане высокомерно отказались, но все остальные участники сочли, что предложение, напротив, было весьма приличным.

После долгих бесполезных препирательств англичане в бешенстве хлопнули дверью, сказав напоследок, что без них переговоры продолжаться не могут. Кардинал Санта-Кроче не обратил на это внимания и пригласил французов с бургундцами обсудить их примирение.

Филиппу Доброму ничего другого и не требовалось. Его останавливала лишь религиозная щепетильность: при подписании договора в Труа в 1420 году он торжественно поклялся соблюдать союз с англичанами…

И опять кардинал Санта-Кроче оказал Бургундии бесценную помощь. Он напомнил о том, что Папа наделен властью освобождать от какой угодно клятвы. Поэтому, если герцог согласится, легат лично напишет об этом его святейшеству. Филипп Добрый охотно согласился. Цель была близка.

Воспользовавшись хорошим настроением герцога, Анн де Вивре испросил у него частную аудиенцию для себя и Филиппа Мышонка. Он хотел рассказать Филиппу Доброму всю правду о сире де Сомбреноме и его жене. Герцог не мог отказать своему крестнику, малышу Филиппу. Что касается Анна, то, хотя тот и был крестником его врага, к тому же приговоренным к смерти в Бургундии, статус посланника делал особу сира де Вивре неприкосновенной.

Филипп Добрый принял их в городской ратуше Арраса, где разместился вместе с канцлером Роленом. В остром, оживленном взгляде шестидесятилетнего канцлера светилась неподдельная мудрость.

Анн низко поклонился герцогу. Тот не ответил на приветствие молодого сеньора, зато сказал несколько ласковых слов Мышонку. Затем жестом пригласил Анна высказаться.

– Я несправедливо осужден, монсеньор. Я неповинен в убийстве сира де Куланжа. Его совершила госпожа де Сомбреном собственными руками, чему был свидетелем Мышонок.

– Мышонок?

– Я хочу сказать, Филипп де Сомбреном. Он сам объяснит, почему избрал себе такое имя… Монсеньор, владелица замка Сомбреном – колдунья. Ее настоящее имя – Лилит. У нее на груди знак дьявола – перевернутая пентаграмма, выжженная каленым железом; она сама мне показывала. Она хотела съесть мое сердце!