Читать книгу "Пират Ее Величества - Николай Курочкин-Креве"

— Если то, что ты сейчас сказал, — неправда, грех на тебе! — с убежденностью прямо-таки христианской сказали в кустах.

— На мне, согласен. Не боюсь ответа за свои слова, потому что это — чистая правда! Мы с товарищами — из страны, которая воюет с Испанией уже давно, и испанцам нас не победить никогда!

— Я тебе поверил, — с достоинством сказал индеец и вышел из кустов на открытое место. Большой лук, покрашенный в алый цвет, арауканец держал за середину тетивы, стрелы в кожаном колчане были заброшены за спину. То есть все показывало чужакам, что в данный момент намерения у индейца мирные, но в любой момент может дать отпор!

— Мы сюда затем и пришли из страшного далека, чтобы причинить вред испанцам! — твердо сказал Федор, опираясь на мушкет, как на костыль. — Ребята, а вы что молчите? Что я тут, как актер на театре, один выступаю? Давайте, помогайте.

— А зачем? У тебя неплохо получается, — отозвался кто-то ядрах в двухстах слева.

— Ну и ладно. А если что не так скажу — вина на вас, а не на мне. Договорились?

— Уже выучился у индейцев! «Грех на вас», «вина на нас» — съехидничал Джеймс Тэрбот, чуть-чуть знающий по-испански, но стесняющийся говорить.

— О чем вы говорите? — тревожно спросил арауканец.

— Ну, я… Как это сказать по-испански? — Слова «возмутился» Федор не вспомнил и сказал, досадливо морщась, не самое точное слово, подгоняя всю фразу под него:

— Я… рассердился, что один говорю, — а они ответили: «Говори, ничего, у тебя неплохо получается!» Я им: «Ну ладно, только если что не так скажу — вина за то на вас, не на мне!» А они в ответ: «У арауканина научился: „грех на вас“, „вина на нас"“. А что? Если есть чему, можно и поучиться, правда?

Индеец посмотрел на него и захохотал — немного визгливо на европейский слух, притом что голос у него был низкий, — но искренне. Федор рассмеялся тоже, и сказал:

— Нам пить нечего. Вся вода на корабле испортилась.

— «Корабль» — это, так? — арауканец показал на море.

— Да-да.

— Пошли, здесь близко хорошая вода. Покажу короткую дорогу. Меня по-испански звать Луис Капауро.

— Меня по-испански Теодоро. А «Капауро» разве испанское имя?

— Нет. Но и не совсем наше. Отрубленный кусочек имени «Каупауроро».

Когда на «Золотую лань» без приключений и потерь доставили и свежую воду, и провизию, — Дрейк узнал то, о чем рассказал Федору Каупауроро. Он изумился наглости испанцев: те каждому пленному арауканцу втолковывали, что весь мир уже покорился великой Испании, только они, дурни несчастные, еще брыкаются.

Дрейк счел необходимым по такому случаю лично разъяснить арауканцам ситуацию в мире. Он съехал на берег, два дня в селении вел переговоры с вождями здешних окрестных (теми из них, кто успел подъехать наутро) арауканцев. Потом передал индейцам ценнейший дар: бочонок пороха, два пистолета, запас пуль и пять мушкетов — половину запасного оружия из трюмов «Золотой лани».

После чего был составлен по всей форме акт об уничтожении означенных предметов, пришедших в негодность и подлежащих досрочному списанию вследствие повреждений, возникших по причине проникновения забортной воды в трюм вследствие течи, возникшей после длительного и жестокого шторма на 52 градусе южной широты (долготу определить не удалось)… Уфф!

Замечу, что арауканцы, окрыленные такой помощью, воспрянули духом и сопротивление их испанцам достигло такой силы, что шли века, рухнула испанская империя, — и только в восьмидесятых годах девятнадцатого века (!) Араукания была присоединена к Чилийской республике!

5

На свитке барселонской карты побережий Нового Света чилийский берег тянулся почти по прямой с юго-востока на северо-запад. В соответствии с картой Дрейк каждый вечер приказывал брать на два румба западнее, чтобы ночью нечаянно не врезаться в берег! Но каждое утро оказывалось, что берег исчез из вида, но по приметам ясно, что он идет прямо на норд. И, чтобы подойти к нему вновь, приходилось забирать круто на северо-восток. Получалось, что «Золотая лань» теряет на эти зигзаги две трети времени. Нуньеш да Силва строго следил за тем, чтобы адмирал тщательно соблюдал указания этой карты. Дело в том, что адмирал внушил португальцу, что да, в самом деле, такую карту только в Лиссабоне и могли изготовить. Ну, есть еще годные для такого дела космографы в Барселоне, — но эта замечательнейшая карта, конечно же, творение земляков прославленного кормчего и «пилота» (так в том веке именовали лоцманов). И теперь дом Нуньеш готов был из патриотических побуждений яростно отстаивать достоинства этой карты, даже вопреки очевидности!

В последний день ноября «Золотая лань» вошла в залив Филиппа — это в пятнадцати милях севернее Вальпараисо. К сожалению, на берегу не оказалось ни источников пресной воды, ни овощей. Паслось только одно стадо свирепых на вид, но невозмутимых при ближайшем знакомстве коротконогих буйволов. Людей на берегах залива видно не было. Только в дальнем конце его какой-то индеец ловил рыбу — вернее сказать, бил ее острогой. Англичане отбуксировали его лодчонку к «Золотой лани». Индеец невозмутимо поднялся по штормтрапу — так уверенно, точно полжизни отплавал на европейских кораблях.

Дрейк сказал:

— Почти месяц плывем вдоль арауканских берегов, и ни разу ведь не видели туземцев в море. Должно быть, земли этого племени кончились.

Но нет, темное морщинистое лицо, печальные глаза — бессомненный арауканец. Адмирал подошел к рыбаку и приветливо спросил о том, что более всего его поразило во внешнем виде индейца:

— Испанские, что ли? — И показал на короткие панталоны из домотканой пестряди. Индеец тряхнул отрицательно головою и сказал: «Но, сеньор».

Адмирал поднес индейцу подарки, тот успокоился и завязалась беседа. Этот арауканец говорил по-испански лучше всех, встречавшихся людям Дрейка к югу от Ла-Платы на восточном и к северу от Огненной Земли на западном побережье. Дрейк позвал его в свою каюту и начал расспрашивать. Тот охотно отвечал. Да, сейчас в Вальпараисо заходят большие торговые корабли, чего не случалось еще пять лет назад.

Услышав это, Дрейк оживился:

— Большие? Очень большие? Больше нашего корабля?

— Бывают много больше, вдвое в длину, и палки с одеялами длиннее.

— Палки… А, мачты. И по скольку их?

— У вас три, а на тех кораблях по четыре.

— Правильно. Большие галионы, с крейс-мачтой. Часто они заходят?

— Разно. Нельзя сказать, что часто. Два месяца, три месяца. Один и сейчас там стоит.

— Вот как? А как ты думаешь, там можно на моем корабле подойти к берегу не там, где испанцы причаливают? — спросил Дрейк. Карта барселонских космографов утверждала, что в Вальпараисо гавань даже в отлив доступна для любых кораблей и глубины у кромки берега всюду в ней с избытком достаточны. Но если верить свитку — «Золотая лань» уже давно идет по суше.