Читать книгу "Перуновы дети - Юлия Гнатюк"

– Чтобы просчитать мозгами то единственно верное движение, при котором я мог остаться жив, нужна, как вы понимаете, суперскорость, которая недоступна даже компьютеру, то есть сработало именно подсознание, мгновенно и точно уведшее меня от гибели. То самое «дыхание смерти», которым вы мне порекомендовали заниматься после того, как я рассказал про случай с фалангой. Приближающаяся ракета вызвала почти аналогичные чувства, и тело среагировало мгновенно, потому что оно уже было подготовлено многолетними тренировками. А в самый момент соприкосновения с «дыханием», как вы знаете, тело становится необыкновенно прочным, как бы защищённым невидимой железной рубашкой.

Ка Эм очень внимательно слушал, привычно обрабатывая полученную информацию, затем спросил:

– Скажи, Слава, а те видения из древности, которые возникают в твоём сознании, связаны с текстами дощечек или нет?

– Я вижу не только и даже не столько сюжеты дощечек, сколько людей и события, связанные с ними, то есть картины идут гораздо шире текстов. Видимо, обстоятельства, которые предшествовали их написанию, необычайно важны! Если не составляют главной сути.

– Интересно, что же всё-таки случилось с дощечками? В архивах Миролюбова нет никаких концов?

– Нет, Константин Михайлович, иначе их бы давно использовали. Знаете, какое паломничество идёт к Галине Францевне: тут и украинские националисты, начиная ещё с господина Скрипника, и оккультисты всякие, и некий господин, представившийся сотрудником Российской академии наук, и какой-то крутой бизнесмен с украинско-немецкой фамилией, точно не помню. Галина Францевна по наивности думала, что он опубликует труды Миролюбова, и дала мне его телефон. Знаете, что сей бизнесмен ответил, когда я позвонил ему по поводу публикации? Он сказал: «Времена сейчас трудные, все мы должны зарабатывать на кусок хлеба». А когда я навёл справки, выяснилось, что он занимается торговлей драгметаллами, фирма находится в Германии, состоит в тесных связях с украинским правительством, ездит на последней модели «мерседеса», имеет не только шикарную квартиру в Киеве, но и трёхэтажную дачу в Конче-Заспе! Вот вам и «кусок хлеба».

– Хм, драгметаллы, говоришь… Обычно такие фирмы не просто связаны с правительством, а практически выполняют его негласные, иногда весьма щекотливые поручения, скажем перевод денег и ценностей в иностранные банки, приобретение недвижимости в разных уголках земли на подставных лиц и тому подобное. Да, а что может интересовать такого крутого бизнесмена у фрау Миролюбовой?

– Во-первых, сами дощечки, представьте, если их найдут! Древнейшие славянские письмена дохристианского периода! Им ведь цены нет! А во-вторых, сдаётся мне, что этот «пан» приглядывается к картинам Изенбека. Их у фрау Миролюбовой ещё немало осталось.

– Да, дела. А знаешь, неплохо, если бы картины вернулись. По справедливости, конечно, они должны вернуться на родину Изенбека, в Питер. И если высшим силам будет угодно, так и случится, несмотря на чьи-то частнособственнические денежные интересы, потому что законы Прави отменить или игнорировать невозможно. Хотя мы во многом забыли свои корни и обращаемся в поисках истины к разным религиям и философиям. Странные мы всё-таки люди, славяне, – хмыкнул Ка Эм, – в своей наивной простоте намаливем, как сейчас говорят, эгрегор чужим богам и народам, а потом удивляемся, что они живут лучше нас.

Чумаков удивлённо уставился на Ка Эма.

– Спасибо… Вячеслав Михайлович, – медленно, с расстановкой произнёс он. И тут же ответил на вопросительно поднявшуюся бровь собеседника: – Вы мне сейчас разъяснили смысл поговорки «простота хуже воровства». Я никак не мог понять, почему «простота» – порок. Ну, легковерен человек, не хватает звёзд с неба, почему его наивность хуже воровства? А сейчас дошло: здесь под «простотой» понимается слепая вера в чужие авторитеты и нежелание мыслить самому. А последствия этой «мозговой лени» могут быть действительно трагическими. Вот почему одним из основных законов наших предков было именно познание,то есть понимание принципов работы Вселенной.

Ка Эм, в свою очередь, пристально посмотрел на Вячеслава и заметил:

– А у тебя глаза сияют, как будто внутри горит особый огонь. По преданиям, такие глаза были у волхвов.

– Удивительно, Константин Михайлович, но вы не первый говорите мне насчёт глаз. Недавно я ехал по делам, и получилось так, что возвращался назад в том же вагоне трамвая. И когда сунул руку в карман, чтобы показать своё инвалидное удостоверение, девушка-кондуктор меня остановила, сказав, что запомнила. Признаться, я был порядком обескуражен, так как моя внешность никогда не бросалась в глаза. Может, что-то с одеждой? Оглядел себя – порядок. В чём же дело? Вы понимаете, Константин Михайлович, насколько я, как бывший «конторщик», был заинтригован. И когда кондуктор проходила мимо, спросил: «Чем же я выделяюсь, что так сразу вам запомнился?» Она ответила: «Глазами. Они у вас светятся». А почему у волхвов светились глаза?

– Наши предки объясняли это тем, что волхва нельзя назначить или выбрать, – пояснял Ка Эм, открывая холодильник, а затем шкафчики. – Настоящим кудесником человек становится лишь тогда, когда в его душу проливается небесный свет и загорается огонь, как ты говоришь, Прави. Говоря современным языком, когда человек овладевает знаниями законов мироздания.

– Сварожьих законов, – кивнул Вячеслав.

Ка Эм открыл хлебницу и воскликнул:

– Оп-па, а хлеба-то я купить забыл, заговорились! Да и кроме хлеба кое-что необходимо. Сейчас в магазин сбегаю.

– Нет! – запротестовал Чумаков. – Лучше я сбегаю!

В результате решили идти вместе. По дороге Чумаков спросил:

– Скажите, Константин Михайлович, вы хорошо были знакомы с писателем Степановым?

– Не так чтобы очень хорошо, виделись иногда. Ему для книг нужны были мои консультации по рукопашным схваткам. С его младшим братом я ближе знаком, а что?

– Степанов много делал для возвращения в Союз художественных ценностей, вывезенных во время войны. Встречался с людьми, которые такими ценностями обладали или располагали сведениями о них. Есть вероятность, что он мог встречаться и с неким Карлом Шеффелем, который во время войны был сотрудником отдела «Аненэрбе» и занимался реквизированием музейных и художественных ценностей, в первую очередь связанных с арийской тематикой.

– Это тот самый, которого Миролюбов упоминает как одного из возможных владельцев дощечек?

– Да, только я не верю, что дощечки у него. Такое у меня ощущение… – Они как раз вышли из магазина, который раньше назывался «Универсам», а теперь супермаркет «КИН». – А ещё у меня ощущение, вы, наверное, будете смеяться… – Чумаков сделал паузу и, поправляя покупки в полиэтиленовом пакете, незаметно оглянулся назад, – что за нами следят!

– Глупости, Слава, ты же не нелегал какой-нибудь.

– Я-то сейчас самый настоящий нелегал, потому что не зарегистрировался, а согласно паспорту аз есмь гражданин Украины. Только вряд ли из-за этого станут слежку устраивать…