Читать книгу "Щепа и судьба - Вячеслав Юрьевич Софронов"

насыщенный белый цвет и, наконец, превращались в серую золу, рассыпались кучкой пепла. А я все продолжал исступленно свою кровавую работу, пока книжная полка окончательно не опустела. Только тогда заметил, как на стене мелькали чьи-то тени, устремляясь к потолку, натыкались на оконное стекло, будто бы стая невидимых птиц носилась по комнате в поисках выхода на свободу. Первоначально не понял, что бы это могло быть, а потом догадался: то мои герои, таящиеся прежде между страниц, спешили покинуть место казни, и от души расхохотался.

«Ага, наконец-то вы оставите меня в покое! У меня больше нет сил исполнять ваши прихоти и оставаться бесплодным евнухом при гареме! Вы лишили меня всего на свете, потому выметайтесь вон и летите куда желаете! Прочь! Прочь от меня!» — кричал им в приступе безумия.

Услышав за спиной скрип, схватил кочергу и резко повернулся назад, готовый отразить появление новых нежданных гостей. Но то, что увидел, чуть не лишило меня дара речи… Сами собой раскрылись створки окна, и в них просунулась наглая морда Лешиного мерина. Он хищно смотрел на меня, а потом вдруг спросил хриплым голосом своего хозяина: «Ты пересчитывал сегодня телушек? Сколько их? Не знаешь? Не хватает пяти штук… Зачем ты снял с них шкуры? Чтоб сделать обложки для своих ненужных никому книг?» — и вслед за тем последовал непередаваемый матерный оборот, отчего у меня окончательно помутилось в голове. Глянул в соседнее окно и явственно увидел головы тычущихся в стекло телушек, облизывающих его своими розовыми языками.

В это время возле стены раздался грохот чего-то тяжелого, испуганно шарахнулся в сторону и разглядел в полутьме, что на пол упал оставленный когда-то художницей-кришнаиткой этюдник. От падения он раскрылся, и из него выкатился лист ватмана с моим недописанным портретом. Осторожно поднял его и сунул в камин, где еще подрагивали язычки пламени. Не сразу, но и он занялся слабым огоньком, а потом вспыхнул, вспучился вверх и через мгновение обрушился вниз, увеличив тем самым кучку пепла, в которой находились годы моего труда и неисполненных ожиданий.

В открытое окно потянуло слабым ветерком, из камина пахнуло гарью, как это бывает, когда на углях жаришь мясо. Может, некоторые мои персонажи не успели выскочить из своего убежища и заживо сгорели? Хотя слово «заживо» тут не совсем подходит… Впрочем, уже трудно сказать, кто из нас живой, а кто не очень. В соседней комнате послышались осторожные шажки, шуршание одежды и явственно запахло серой. Открыл дверь и осторожно всмотрелся в полумрак

спальни, но никого не обнаружил. Показалось? Может быть. Начатое мной книжное аутодафе привело в движение какие-то неведомые силы, и, что от них ждать, трудно даже предположить. Во всяком случае, ничего доброго. Чего не испытывал, так это страха. Всего лишь раздражение на самого себя. И не более того.

Собрал с пола пустые книжные обложки и без особых раздумий поставил обратно на полку. Пусть служат декорациями моего многолетнего шаманства — полетов с планеты людей в мифическую галактику. Зачем, спрашивается, привез их оттуда и оставил навечно, как чернокожих рабов, существовать подле себя? Неужели не смог бы тихо и мирно прожить без них, сам по себе? Что мне теперь с ними делать? Как поступить? Обратно их уже не вернуть, но и здесь, рядом, они стали в тягость своему автору. Нужно было принимать какое-то решение, пока его не принял за меня кто-то другой.

Остатки вечера и всю ночь просидел в кресле, несколько раз выходил на улицу подышать свежим воздухом, чтоб взбодриться, но что-то путное в голову не приходило. Перебрал множество вариантов, среди которых было намерение перевести свои опусы на языки народов мира… Но где взять переводчика и кто будет читать мои сочинения, к примеру, на чувашском языке? Можно было переделать некоторые из них в детские сказки. Нанять художников и заказать им написать галерею моих героев… Только вот где найти тех художников и кто будет оплачивать их скорбный труд?! К тому же, если собрать всех персонажей, ими можно заселить целый город, а поднатужиться, то и целую страну. И тут у меня в мозгу словно что-то щелкнуло, будто бы включилось какое-то реле, через которое электрический поток побежал по другой цепи и высветил прежде не запитанные лампочки.

Мне увиделся свой собственный город, никогда ранее не существовавший. Причем это была столица довольно большой страны, которая называлась… Какое же у нее должно быть название?

«Фабуляндия! — услужливо подсказал кто-то. — По имени твоей возлюбленной Фабулы».

«А еще точнее, не Фабуляндия, а Фабляндия! — подправил сам себя. — И звучно и красиво! И люди, которые будут там жить, станут именоваться фаблянцами».

«Как же назвать столицу этого замечательного государства?» — задал себе очередной вопрос.

«Прозоград? — произнес первое, что пришло в голову. — А почему бы и нет. И главный проспект в нем будет называться Концептуальный с примыкающими к нему улицами: Романтической, Сюжетной,

Печатной, Алфавитной, Гласной и Согласной. И переулки под стать главным улицам: Творческий, Басенный, Комедийный, Пофигистский, Ямбовый… Нет, это название не для моего Прозограда. Как-то не вписывается. Впрочем, почему бы и нет: поэты и прозаики вскормлены одной матерью!»

И мои рассуждения понеслись дальше.

«А расположен Прозоград будет на реке Конфликтной с бурным течением и обрывистыми берегами. На набережной выстроим Дворец имени Полного Собрания Сочинений (ПСС). Моих, разумеется. Там же будут происходить концерты, посвященные различным юбилейным датам Автора. Разместится выставка со скульптурами и полотнами на эпическо-лирические сюжеты. Музей личных вещей и рукописей. В будние дни во Дворце имени ПССА (автора) будут работать кружки и секции, встречи с почетными гостями и гражданами Прозограда.

Но не ограничивать же себя одной лишь столицей. Нужно основывать и другие города, а им уже будут присваиваться названия по мере их строительства и роста: Повестухин, Сюжетный, Очерковск, Драмагорск и так далее».

На этом мое воображение останавливаться не желало и услужливо подкидывало мне все новые и новые идеи по укреплению престижа вновь создаваемого государства:

«Прежде всего нужен герб Фабляндии. Его уместно изобразить в виде скрещенных кистей двух рук с известной комбинацией из трех пальцев. Тогда флаг должен состоять из тридцати трех черно-белых полос, по числу букв нашего алфавита, и треугольника в центре, откуда будет смотреть проницательный и всевидящий глаз Автора. Дело оставалось за малым: написать гимн новой страны и утвердить его в Организации Объединенных Наций. Начинаться он должен примерно так:

Славься, Фабляндия наша сюжетная,

Слогов и звуков прародина-мать.

В песнях и