Читать книгу "Черепаший вальс - Катрин Панколь"

И я попалась в их ловушку, подумала Жозефина. Влетела очертя голову. Гарибальди выслушал мою болтовню по поводу РВ, сделал вид, что ему интересно, а потом перевел разговор на Антуана. Или, скорее, это я поднесла ему Антуана на блюдечке. Ему даже не пришлось просить.

— Красавец мужчина этот Гарибальди! Женщины на него гроздьями вешаются, как пить дать. Хитрюга! Он сначала выводит вас из равновесия, дает понять, что он вас подозревает, сбивает с толку и — хоп! Наносит финальный удар. Как в крав-мага. Вы знаете, что такое крав-мага?

— Боюсь, что нет…

— Я сейчас показывал молодому инспектору. Разработано в израильской армии. Чтобы уничтожить врага. Это не искусство, не наука, это умение убить мгновенно. Позволены любые удары. Можно бить ниже пояса, оскорблять врага, выводить из себя…

В его глазах мелькнул хищный огонек.

Жозефина вспомнила, как он напал на Ифигению. Как отшвырнул ее саму, когда она вмешалась, как ловко потом ускакал по лестнице. Не поговорить ли о нем с Гарибальди? Подкинуть ему новую версию. Нет, прочь отсюда! Мне уже везде мерещатся убийцы.

На улице она подняла голову: над ней высился собор Парижской Богоматери. Она долго стояла, любуясь величественным фасадом. Но настроение ей испортили толпы туристов, осаждавших собор. Это больше не храм, а что-то вроде Лидо или Мулен-Ружа.

Она посмотрела на часы. Два часа проторчала в полиции. И за эти два часа ни разу не вспомнила о Филиппе.

Жаба, оказавшись проездом в Лондоне, обедал с Филиппом. Он выбрал ресторан в отеле «Клэриджес». Жаба ерзал на стуле и царапал белую скатерть короткими квадратными ногтями.

— Знаешь, что сейчас девкам надо? Бабла. И точка. Я — между нами, совсем не Аполлон, — имею всех, кого хочу! Недавно тут одна меня отписала на коктейле, так потом сама перезвонила. Да, да, старик, именно так! Видать, узнала, сколько я стою, и решила вернуться. Дорого она заплатила за свое упрямство! Как же я унижал ее! Не буду рассказывать.

— Да, не стоит, — тихо, но твердо сказал Филипп.

— Я проделывал с ней самые что ни на есть гадкие штуки, а она все глотала! В прямом смысле глотала…

Филипп жестом попросил его не развивать тему, и Жаба явно расстроился. Его короткие жирные пальчики нервно застучали по скатерти.

— Все они сучки, говорю тебе. Кстати, должен признаться, я теперь уже луплю их как сидоровых коз.

— Тебе не стыдно?

— Нисколько: плачу им сторицей. Но где застрял этот лакей? Забыл про нас, что ли?

Жаба взглянул на часы — большой золотой «Ролекс», нарочито выставив его на всеобщее обозрение.

— Шикарные часы, — заметил Филипп.

— Бабло всех заводит, поверь. Ты еще и пальцем не пошевелил, а девки уже ложатся. А как твоя сексуальная жизнь?

— Not your business[130].

— Никогда не понимал тебя! Ты мог бы иметь их всех — и никогда этим не пользуешься! На фига тебе вечно искать вчерашний день? Ну вот скажи!

Официант поставил перед ними блюдо, с ученым видом начал перечислять ингредиенты, полузакрыв глаза. Жаба, махнув рукой, оборвал его. Тот покорно удалился.

— Ну, скажем, это интереснее, чем искать сегодняшний…

— И в работе так же, не могу понять, с какой стати ты отошел от дел. Столько бабла зарабатывал.

— И по-прежнему зарабатываю, — заметил Филипп, глядя в одну точку.

Сейчас, подумал он, Жаба сообщит мне, что сокращает долю моего участия или что собирается предложить на следующем собрании совета снять меня с поста президента. Потому-то и пригласил меня пообедать. Не вижу других поводов. Ну что ж, нужно облегчить ему задачу и покончить с этим!

— Ты правда чокнутый! Был женат на первой красавице Парижа и бросил ее. Открыл золотую жилу и на нее забил, что ты ищешь-то?

— Как ты и говорил: вчерашний день.

— Но это невозможно. Пора повзрослеть хоть немного.

— Чтобы стать таким, как ты? Не больно охота.

— О! Не начинай! — пробурчал с набитым ртом Жаба.

— Тогда давай сменим тему. Мне неприятен этот разговор. Знаешь что, Рауль? У тебя есть странный дар уничтожать красоту. Если тебя оставить наедине с картиной Рембрандта, через четыре часа от нее останется белый холст с гвоздями.

— Осторожнее! Я ведь могу и обидеться! — воскликнул Жаба, нацеливая ножик в грудь Филиппу.

— И что изменится? Я тебя не боюсь. Твои деньги мне не нужны, потому что твоими деньгами ты обязан мне. Именно я выбрал тебя, чтобы ты продолжал мое дело. Я не знал, что ты такой пошляк, иначе, наверное, поостерегся бы… Да уж, человеческие души умеют маскироваться, а ты свою долго прятал!

— А как же! Старичок, я теперь фигура, я уверен в себе! Я больше не твоя собачка! И кстати, хотел тебе сказать…

Оп-ля. Приближаемся к сути дела. Я ему загораживаю солнце. Он не может больше терпеть меня.

— Я намерен заняться твоей женой!

— Ирис? — задохнулся Филипп.

— А у тебя есть другая?

Филипп покачал головой.

— Она свободна, а?

— Ну, можно и так сказать.

— Она свободна — и вряд ли надолго. Так что я решил первым застолбить этот участок и заранее тебя предупредить, а то будет неспортивно. Ты не против?

— Делай что хочешь. Мы в процессе развода.

Жаба, похоже, снова расстроился. Как будто львиная доля очарования Ирис состояла в том, что Филипп все еще любил ее.

— Я тут недавно ей позвонил. Пригласил на ужин, она согласилась. Увидимся на следующей неделе. Заказал столик в «Ритце».

— Да, низко же она пала… — обронил Филипп, аккуратно разделывая рыбу.

— Или ей просто нужны бабки. Она уже не так молода, между прочим. Тут не до жиру. У меня появился шанс. В любом случае мне пора опять жениться. Это полезно для работы, а лучшей кандидатуры, чем Ирис, не найдешь.

— Так ты рассчитываешь жениться на ней?

— Колечко на палец, брачный контракт, и все дела… Ясное дело, детишки нам не светят, но мне на это, знаешь, наплевать, у меня уже есть двое. С детьми один геморрой!

Он зажал толстыми губами край бокала. Засосал пару глотков «шато-петрюс»[131], сглотнул с видом знатока.

— Неплохо, неплохо. Учитывая цену, могло бы… Ладно… Ну, я получил твое согласие? Путь свободен?

— Да не просто путь — автомагистраль! Но меня не удивит, если она сбежит после первой встречи…

— Кто не рискует, тот не выигрывает. А она стоит риска! Вот женюсь на прекрасной Ирис и позлащу свой герб!