Читать книгу "Обсидиановая бабочка - Лорел Гамильтон"

- Вполне резонно, - согласился Рамирес.

Я стала рассматривать снимки "поляроида".Потрясающими их не назовешь, но зато предмет на них схвачен во всех ракурсах.Вроде бы фигурка была одета в какую-то броню. В руках - длинные гирляндыкаких-то предметов.

- А что, по мнению Мартинеса, держат эти руки?

- Он точно не знает.

У ног фигурки свернулись люди, но тощие, как палки, не толстыеи квадратные, как сама фигурка. Глаза у нее были рубиновые, рот полон зубов.Оттуда высовывался длинный язык, и что-то вроде крови стекало наружу.

- Мерзкий вид.

- Ага. - Рамирес поднял с простыни фотографию, рассматриваяее. - И ты думаешь, вот эта штука и убивает людей?

Я посмотрела удивленно:

- Какой-то ацтекский бог, будто настоящий, устраивает этубойню?

Рамирес кивнул, не отрывая глаз от снимка.

- Если ты имеешь в виду Бога с большой буквы, то нет - ямонотеистка. Если речь идет о какой-то мерзости, связанной с этим вотконкретным богом, то почему нет?

- Почему нет? - повторил Рамирес.

Я пожала плечами:

- Ты ожидал четкого "да" или "нет"? Я неочень хорошо разбираюсь в ацтекском пантеоне, знаю только, что большинство егобожеств - огромные и злобные, и они требовали жертв, обычно человеческих. В ихпантеоне мало было таких, которых можно было бы назвать мелкими божками. Обычнонастолько большие и злобные, что битва с ними невозможна, и приходитсяприносить жертвы или предаваться магии, иначе погибнешь. А какова бы ни была татварь, что совершает эти убийства, она не настолько ужасна.

Я вспомнила, что говорил Ники Бако о голосе у себя в голове,о твари, находящейся в узах, и про то, что совершает убийства всего лишь ееприслужник, а не она сама.

- Ты снова помрачнела. О чем задумалась? - спросил Рамирес.

Я смотрела на него, стараясь решить, насколько он коп инасколько окажется игроком. Дольфу я бы ни за что не могла сказать. Он быиспользовал это строго в рамках коповской этики.

- У меня есть информация от источника, который я сейчас нехочу называть. Но мне кажется, тебе надо ее знать.

Теперь у него стало суровое лицо.

- Информация получена законным путем?

- Я ничего незаконного не делала для ее получения.

- Это не совсем прямой ответ.

- Тебе она нужна или нет?

Он глубоко вздохнул, медленно выдохнул.

- Да, мне она нужна.

Я передала ему слова Ники о голосе и о твари в узах. Изакончила такой фразой:

- Я не верю, что это настоящий бог, но верю, что естьсоздания настолько ужасные, что их когда-то почитали как богов.

- Ты хочешь сказать, что это все пока еще цветочки?

- Если убийства совершает лишь прислужник, а хозяин еще неявился, то тогда ягодки еще впереди.

- Мне бы очень хотелось поговорить с твоим информатором.

- Ты еще вел бы себя прилично, но Маркс выдвинул быобвинения сразу, и мы ни за что не узнали бы, что известно этому лицу. Налепина клиента автоматический смертный приговор, и у него пропадает охота ксотрудничеству.

Мы переглянулись.

- Из всех твоих собеседников только у одного репутация тянетна смертный приговор. Это Ники Бако.

Я даже не моргнула. А то я не знала, что он его вычислит. Ябыла готова и лгать научилась уже гораздо лучше.

- Ты и понятия не имеешь, с кем мне тут приходилосьговорить. По крайней мере трое из них могут подпасть под обвинение, влекущеесмертный приговор.

- Трое? - переспросил он.

- Как минимум трое, - уточнила я.

- Либо ты умеешь врать лучше, чем я думал, либо ты говоришьправду.

На моем лице можно было прочитать только искренние исерьезные помыслы. Даже глаза у меня стали абсолютно спокойны и выдерживали еговзгляд не мигая. Было время, когда я не смогла бы напустить на себя такой вид.Но это было тогда, а теперь я стала несколько другим человеком.

- Ладно, допустим, где-то там ворочается ацтекский бог. Ичто мы будем с этим делать?

Ответ был только один:

- Итцпапалотль должна знать, что это такое.

- Мы ее допрашивали по поводу убийств.

- И я тоже.

Он посмотрел на меня долгим и жестким взглядом:

- Ты ездила туда без сопровождения полиции и не поделиласьполученными сведениями.

- Я ничего не выяснила об убийствах. Здесь она мнерассказала то же, что и вам, - ничего. Но в разговоре со мной она подчеркнула,что ни одно известное ей божество не могло бы снять с человека кожу и оставитьего в живых. Потом я догадалась, что они мертвы. Она особо подчеркнула, чтоумерщвленная жертва может быть посланцем к богам. И почти слово в словоповторила, что не знает божества, которое могло бы снять с человека кожу иоставить его в живых. Может быть, нам надо вернуться и спросить ее, знает лиона божество, которое могло бы снять с человека кожу и не оставить его в живых.

- А, теперь ты приглашаешь полицию?

- Я приглашаю тебя.

Он стал собирать фотографии и складывать их в конверт.

- Я взял эти фотографии из хранилища, но я за нихрасписался. Доктора Мартинеса я приводил взглянуть на статуэтку, но совершенноофициально. Пока что я ничего не нарушил.

- Маркс сойдет с ума от злости, что ты нашел что-то стольважное, когда он просто хотел убрать тебя с дороги.

Рамирес улыбнулся, но улыбка получилась невеселой.

- Я это оформил получше. Марксу достанется вся слава заблестящую мысль поручить одному из старших детективов детально разобраться сархеологическими находками.

- Ты шутишь!

- Он направил меня в хранилище вещдоков посмотреть на вещи,изъятые из домов жертв.

- Но это же он сделал, чтобы тебя унизить и убрать!

- Вслух он этого не говорил. Не сказал, что именно это еговдохновляет.

- Он такое уже раньше проделывал, как я понимаю?

Рамирес кивнул:

- Он великолепный политик. А когда не садится на своегоправорадикального конька, он еще и хороший сыщик.

- Ладно. Ты говорил, что я тоже не допущена на местопреступления. И что мы имеем?

- Мы все думали, что ты пока в ауте, но Маркс выкинул издела Теда и компанию, убедив начальство, что от Теда было мало помощи, а безтебя, его свежего эксперта, в нем вообще необходимость отпала.