Читать книгу "По ту сторону - Инга Андрианова"

Мы молча переглянулись.

В дверях снова возник участковый, обвел нас глазами:

— Перевозку уже вызвали?

— Какую перевозку?

— Ну, тех, кто будет тело вывозить.

— А вы не будете? — удивилась Алина.

— Для этого есть специальная служба. Поторопитесь, а то покойник вытечет.

От этих слов нас сильно передернуло.

— Куда звонить?

— Могу дать номер, — предложил участковый.

— Ну, так давайте! — Алина протянула руку.

— А еще у меня есть телефон хорошего ритуального агентства.

— С агентством потом разберемся, — вмешался Николай, — Давайте номер перевозки.

Участковый порылся в бумажках, продиктовал нам нужный номер, потом отвел Николая в сторонку. Отпали все сомнения: ретивый страж порядка состоит в доле с одним из агентств, которое и будет сейчас навязывать наиболее дееспособному из нас.

Пробило полночь.

Все невольно замолчали. Алина подошла ко мне:

— Поезжай домой, побудь с Алисой.

— Уверена?

— С тебя сегодня хватит! Мы останемся здесь, подождем перевозку. Я позвоню тебе утром, — Алина обняла меня за плечи, погладила по голове, — Сама-то доедешь?

— Дороги пустые, конечно, доеду.

— Смотри, аккуратно! И спасибо за все…

Я протянула ей визитку вурдалака, накинула пальто и вышла за порог.

Двор был плотно заставлен машинами, и моя Хонда казалась маленькой серебристой рыбкой в тени могучего кашалота. Я завела мотор, но так и не тронулась с места. В квадратиках окон светились экраны, где-то плакали дети, гремела посуда, а меня душила пустота, глухая, дремучая.

Минут через десять я выжала газ, поплыла со двора, и мне навстречу хлынул город…

На Дмитровке было пусто. Светофоры работали в ночном режиме, и редкие машины летели, словно птицы, выпущенные из клетки. Потом начался снегопад. Ровным чистым ковром накрыл он асфальт, занавесил дома. Москва осталась по ту сторону, а по эту — моя подводная лодка бесшумно скользила вперед. На радиоволне звучал тихий голос из детства: «Заметает зима, заметает все, что было до тебя…» Вода проникла сквозь обшивку, залила мне лицо и стекла по щекам. Какие горячие, едкие струи — и не вода это вовсе, а слезы. Но почему, почему же так много…

Похоронили Митьку тихим субботним утром. Была оттепель, и земля раскисла. Неряшливые холмы Домодедовского кладбища стали местом Митькиной новой прописки.

На утро Марго улетела в Канаду.

— Не тяни с билетами, — попросила она и посмотрела на меня долгим тревожным взглядом.

— Не смотри ты так! — взмолилась я. — Мне страшно!

— Не буду, — улыбнулась Марго и ушла на посадку.

Через месяц ее не стало. Марго не пережила своей последней зимы и умерла в лучшей клинике Канады на руках у поседевшего мужа.

Новый год мы встречали с Антоном вдвоем. Трещал камин, горели свечи, их дрожащие тени метались в ночи. С каким-то поминальным упоением они источали запах воска и безнадежно таяли прозрачными слезами. За окнами шел снег.

Антон достал из кармана конверт, положил его передо мной.

— Это что? — в его взгляде застыл холодный интерес.

— Билеты.

— Это я уже понял. Что ты собиралась с ними делать?

— Это подарок Марго. Я не знала, что с ними делать.

— Почему не показала мне? Или мне не полагалось знать, что моя жена вот-вот сбежит в Канаду?

— Не собиралась я сбегать. В любом случае, нужно твое согласие на вывоз сына.

— Значит, идея была! — в голосе Антона послышалась угроза.

— Да не было никакой идеи! И про билеты я забыла. А теперь Марго нет, и мне не к кому ехать.

— Только поэтому ты здесь? — щеки Антона полыхнули нездоровым румянцем.

— Давай не будем ссориться в новогоднюю ночь.

— Как скажешь! — саркастически хмыкнул Антон, — Можем поговорить о погоде. Только учти, с этого дня я тоже буду делать все, что захочу!

— Как будто когда-нибудь было иначе…

Я налила себе вина, включила телевизор. До конца вечера никто из нас не проронил ни слова.

На следующий день Антон уехал в Москву, чтобы встретиться с Лехой, поделиться откатом.

Я открыла прошлогодний журнал и, от нечего делать, пролистала его задом наперед.

Малыш забрался ко мне на колени и затих, прислушиваясь к ветру. Вьюга билась в окно, распаляясь все больше. На минуту она потеряла запал и какое-то время мерно сыпала хлопьями, потом вздыбилась до самой крыши, ударила в стекло сухой протяжной дробью.

Мне нестерпимо захотелось поговорить хоть с кем-то, выплеснуть горечь, сдавившую грудь, услышать теплый человеческий голос, задать вопросы, без надежды на ответ. Должно же быть хоть что-то в этом мире, кроме вечной холодной зимы, равнодушного белого снега. Я прижала к себе Малыша и зашептала ему на ухо:

— Ты знаешь, у китов есть свой язык.

Он послушно кивнул:

— И они понимают друг друга?

— Они понимают. Представляешь, как велик океан? Сколько в нем водится всяких созданий? В его глубинах живут существа, которых мы даже не можем представить. Великие горы, бездонные впадины — все скрыто под его поверхностью. А еще океан бывает жесток, тогда он нагоняет гигантские волны, способные разрушить маленькие острова. В океане живет солнышко, и если на закате ты помашешь рукой, оно пошлет тебе прощальный лучик. Ты будешь встречать его утром и знать, что встает оно только для тебя.

— И оно меня любит?

— Оно светит тебе одному.

— А киты?

— Киты посылают друг другу привет и плывут себе сквозь шторм и расстояния. И если один кит услышит другого, то непременно прогудит ему в ответ.

— А что еще киты умеют говорить?

— Китам хватает одного-единственного слова, чтобы услышать друг друга через весь океан. Жалко, что люди, живущие рядом, не могут докричаться друг до друга.

Малыш чмокнул меня в щеку и побежал к себе в комнату.

Я вынула из сумки телефон и набрала Антона.

— Как дела?

Антон рассмеялся и что-то промямлил в ответ.

— Ты выпил?

— Ну, выпил!

— А как ты поедешь? На улице метель, дорогу занесло.

— Порядок! — хмыкнул он и отключился.

Зная весовую категорию Лехи, я понимала, что Антону за ним не угнаться, но он будет сражаться до последнего и сядет за руль совершенно пьяным. Мне стало страшно — смерть близких людей до предела оголила нервы.