Читать книгу "Моногамист - Виктория Мальцева"

Sia — I'm In Here (piano vocal version)

Что объявляют жене, которую приводят в новый дом? Правильно: «Любимая, мы будем здесь счастливы!». Что сказал отмороженный на всю голову Алекс Соболев своей пятой жене?

— Дом в твоём распоряжении — делай, что хочешь: обустраивайся, декорируй, устраивай вечеринки, но на мансарду не смей даже нос свой совать, это ясно?

— Да, конечно, Алекс.

Она сюда не приходит, может и хотела бы, но не может: у меня тут дверь, а на двери электронный замок, ключ от которого существует в единственном экземпляре и хранится в моём портмоне…

Это моя территория — я здесь отдыхаю, я делаю здесь что хочу, я никому и ничем не обязан, я просто здесь живу: слушаю музыку, сплю, завтракаю, просто лежу и смотрю на звёзды, просто сижу и смотрю на море, пока не появится она, а когда появится — смотрю на неё…

Ладно, что у нас там сегодня по плану… Ах да, Рождество. Спускаюсь в ванную — нужно привести себя в порядок. Принимаю душ. Туалетная вода — та, которую ОНА любит. Любила. Одежду выбираю быстро — джинсы и чёрная рубашка.

— Это же так не празднично! — возникает жена.

А по фигу! ОНА как-то сказала, что я выгляжу секси в чёрной рубашке… Кажется, тогда у меня были закатаны по локоть рукава… Да, вот так. И волосы на голове должны быть взъерошены: «лёгкий, задорный беспорядок» — помнится, так она это называла.

— Алекс, можно я причешу тебя?

Нет, она нарочно сегодня что ли? Вот же доставучая…

— А у меня есть для тебя подарки! — торжественное сообщение.

Тащит свои коробочки в рождественской упаковочной бумаге. Чёрт, я ещё под впечатлением от золотой цепочки «с половинкой её сердца», кокетливо преподнесённой месяц назад в День моего Рождения. И я тогда просто вынужден был ей сказать:

— Габи, я не ношу украшений, поскольку и без того местами женоподобен, поэтому побрякушки на себя не вешаю. Часы — это мой предел. Спасибо, конечно, но не обещаю надевать.

И продолжил злобно ждать звонка от НЕЁ. Но она так и не позвонила, только вечером сообщение: «С Днём Рождения!» и в фэйсбуке открытка с цветочками. И я готов был раздолбать свою чёртову голову о декоративную стенку из рваного камня во дворе. Когда-то в мой День Рождения она дарила мне утро любви и позволяла делать с собой всё, что пожелаю, ну… почти всё, а потом пекла для меня мой любимый торт и разрешала смотреть, а мне хотелось остановить время, остановить Земной шар, остановить Вселенную, заморозить пространство — мне хорошо, и я хочу остаться в этой точке, застрять тут навечно, и никогда, никогда-никогда ни о чём не думать, не переживать, не страдать и не мучиться, не бояться, не скрываться, не мечтать и не придумывать себе то, чего нет — а просто смотреть на неё, пританцовывающую у кухонной плиты, и желательно голую…

Интересно, что мне привалило сегодня? Ах, ну да, конечно! Часы, мог бы и сам догадаться… Chopard — не хухры-мухры. Старалась, выбирала! Это 55-ые часы в моей коллекции. Женщины всегда дарят часы. Ну правильно, а что ещё им дарить, если не их? Мужчина должен чётко знать время, чтобы не забывать о своих обязанностях: вовремя появляться к ужину, не опаздывать на работу, блестяще проводить сделки и гордо заявлять о своём социальном статусе часами, а значит обеспечивать достойное положение в обществе себе и своей супруге…

Остановите, я сойду…

Mazde — Forest of Gold

Лера не жалела сил, украшая дом к Рождеству. Или это Габи? Гостей не много, всех я знаю, Марк с очередной подружкой — я уже видел её пару раз, Кристен и Анна с Джейкобом. На последнего я смотреть не могу после случившегося, но он муж Анны, а Анна — моя подруга с незапамятных времён. Поэтому вынужден терпеть его присутствие.

Странно да? Муж моей подруги умудрился искривить мою судьбу! Именно искривить, а не поменять траекторию, не изменить путь, именно искривить, если не покорёжить, вообще! Вот как? Как такое возможно? Почему случайные люди имеют такое влияние на нас?

Если бы не он и не его ошибка, я бы сейчас не стоял с Габи под ручку, и не изображал бы счастливого мужа, а был бы им, и сидел бы в своём любимом голубом диване вон в том, в котором сейчас балдеет Марк со своей девицей, и держал бы на своих руках ту, с которой хочу просыпаться по утрам, а она бы вырывалась и шипела на меня, что люди смотрят, ну как обычно, а я бы нарочно целовал её при всех, потому что у неё у смущённой так мило краснеют щечки и наливаются малиновым цветом губы, что я смотрю на них и думаю о том, как она поживает там у себя в кружевном белом белье, потому что люблю белый, и она об этом знает и надевает только его…. Но, скорее всего, вот конкретно в эту секунду, я уже утащил бы её наверх, в спальню, и плевать на гостей — ну как обычно… Чёрт, спальня… Они же там… Они же там… От этой чудовищной в своей ревнивой жестокости мысли у меня в прямом смысле сводит живот, так что я уже ищу глазами, куда бы присесть, и нехотя замечаю, как уверенно и по-хозяйски ложится его ладонь на её талию…

Остановите, я сойду…

Живот решил дать мне ещё пожить сегодня, так что я даже на радостях влил в него две порции виски. Мне уже хорошо, я налегке — алкоголь позволил сбросить с плеч парочку не самых тяжелых, но, тем не менее, мешков с плеч. Моя рука, так же как и его, обнимает Габи за талию, он целует её в щёку, и я целую Габи в щёку, он в губы и я… Если он поведёт её наверх, то и Габи сегодня улыбнётся удача!

Но нет, они же не так воспитаны! Постыдное нужно прятать под покровом ночи!

Лурдес уже спит, а Соня лезет ко мне на руки — единственный человек, которого я люблю, с которым мне хорошо, и которого я могу смело обнимать и получать желанные объятия в ответ. Но Соня вскоре расслабляется и засыпает, я отношу её в детскую спальню и снова остаюсь один. Нет, с Габи, конечно, но это всё равно, что один…

Марк просит Валерию спеть:

— Нет, я не могу, нет голоса.

— Лер, ну перестань, что тебе стоит, ты же знаешь, как я тащусь от тебя… от твоего пения, — спотыкается уже изрядно размякший язык моего пьяненького друга.

А в голове мысль: «Господи, пусть она споёт, ну пусть же она споёт хоть что-нибудь, так хочу слышать её голос, впитывать его как губка…»

— Я простыла, у меня горло болит, я и звука сейчас не выдавлю! — сопротивляется она.

И впрямь она говорит каким-то осипшим голосом.

— Ну, Лер, ну хоть одну песню!

И неожиданно для всех и для себя самого я изрекаю, слыша свой нетрезвый голос будто издалека:

— Отстань от неё Марк, ей нельзя петь с больным горлом!

Ну и что, что Габи смотрит на меня с упрёком? Ну и что, что Крис и Анна, Джейкоб (а на этого мне вообще наплевать) осуждают мою непутёвую личность? Главное, чтобы от НЕЁ отстали.

Габи долго целует меня в губы, я отвечаю ей так же страстно и получаю от этого поцелуя странное, острое и пронзительно извращённое удовольствие. Извращённое потому, что я чётко знаю — ОНА смотрит. ОНА видит.