Читать книгу "Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков"

Он даже помнил номер телефона, но все же поинтересовался:

– А почему вы хотите встретиться с ней?

– По личным мотивам, – тряхнув головой, ответила Ирина.

– Честно говоря, не советую вам этого делать. У Виктории серьезные проблемы по части алкоголизма. Я, конечно, и мысли не допускаю, что она сознательно предаст вас, но кто знает, что ей взбредет в голову в состоянии сильного опьянения? Сообразит ли она, если рядом случайно окажется агент КГБ? На вашем месте я бы постарался избежать встречи с нею.

Поблагодарив, Ирина тотчас решила не обращать внимания на его совет, хотя услышанная новость поразила ее. В последнюю их встречу Виктории было тринадцать-четырнадцать лет, мать отправила тогда девочку домой делать уроки. Еще раньше, посмотрев фильм „Баллада о любви“, Ирина с изумлением поняла, что девочка стала взрослой женщиной. И вот теперь она вдруг узнает, что Виктория уже в разводе, да к тому же еще и стала алкоголичкой!.…»

Виктория в те годы и в самом деле сильно поддавала, что, впрочем, было типичным явлением для представителей тогдашней советской богемы. Ситуацию усугубило еще и то, что она крутила любовь с пьющим сценаристом – знаменитым Валентином Ежовым, автором сценариев к таким советским блокбастерам, как «Баллада о солдате» (1959) и «Белое солнце пустыни» (1970). Ежов был старше Виктории ровно на 25 лет (он родился в январе 1921 года), но сумел очаровать ее своим напором и интеллектом. Кстати, в «Дочери адмирала» высказывается мысль, что это спаивание Виктории могло проходить под контролем КГБ. Читаем в тексте книги отрывок из письма Керк к Тейту:

«…О ее пристрастии к алкоголю я ничего прежде не знала, но мне кое-что объяснили мои друзья, диссиденты. По их словам, такие красавицы, как Виктория, большая редкость в России. Виктория очень эффектна, но, кроме того, она горда, вспыльчива и независима. Для КГБ она настоящая находка: они сделают все, чтобы заставить ее в своих целях вступать в любовные связи с иностранными дипломатами.

Пока она придерживается своих принципов, им не заполучить ее. Поэтому они первым делом решили выяснить, на чем основываются эти принципы, а затем постараться покончить с ними. Они выяснили: тот факт, что ее отец американец, заставил ее по-новому осознавать себя, стал для нее жизненным стимулом, поэтому они постарались уничтожить этот стимул посредством лжи. Теперь, чтобы использовать ее, они ее спаивают, хотят довести до состояния, когда ради выпивки она будет готова на все…».

Отметим следующий факт: Виктория развелась со своим вторым мужем Сергеем Благоволиным в 1972 году, и практически сразу после этого на ее горизонте возник Ежов (он сам подошел к ней на одной из светских тусовок на квартире у одной актрисы). А спустя короткое время в СССР приехала Ирина Керк. Учитывая, что диссидентская среда была буквально унавожена агентами КГБ, легко предположить, что все эти событий не были случайными, а являлись операцией Лубянки по возобновлению отношений между Керк и Федоровыми. Только теперь, в отличие от ситуации 1962 года, чекисты были заинтересованы в том, чтобы эта связь не прервалась. Ведь у руля Лубянки стоял уже другой человек (в 1967 году Владимира Семичастного сменил Юрий Андропов) и КГБ начал активно «окучивать» международное направление и особенно – американское. Кто-то напомнит: дескать, время тогда наступило такое – разрядка, когда начался новый диалог между СССР и США. Результатом этого стало то, что в мае 1972 года Советский Союз впервые посетил президент США Ричард Никсон, а в июне следующего года уже и советский генсек Леонид Брежнев отправился с официальным визитом в Америку.

Однако разрядка разрядкой, но войну спецслужб никто не отменял. Поэтому на официальном уровне шло активное сближение двух сверхдержав, а на негласном направлении КГБ и ЦРУ продолжали свою борьбу друг с другом, пользуясь, кстати, этим самым сближением для маскировки своей деятельности.

Впрочем, КГБ работал не только на американском направлении. Например в том же 1973 году «выездным» стал Владимир Высоцкий – человек, который, будучи женатым на иностранке (на французской киноактрисе Марине Влади – кстати, члене Французской компартии), целых пять (!) лет ждал момента, когда ему разрешат выезжать за рубеж к его законной супруге. В апреле 73-го он этого дождался (в том же апреле, кстати, Юрий Андропов стал членом Политбюро – впервые после Берии, то есть ровно через двадцать лет). И в том же году свой путь к статусу «выездной» начала и Виктория Федорова.

А началось все в начале сентября 1973 года, когда Керк написала письмо Тейту с описанием ее недавней встречи с Федоровыми. В ответ Тейт, который недавно перенес операцию на сердце, написал ответное письмо для Зои и Виктории, надеясь, что Керк его им передаст. Так и вышло, хотя Ирина сделала это не лично, а через все тех же диссидентов, среди которых нашлись люди, согласившиеся стать ее «почтальонами». Одним из таких деятелей стал видный диссидент Михаил Агурский. Кстати, весьма примечательная личность.

Он родился в 1933 году в Москве, в семье известного революционера, историка и партийного деятеля Самуила (Шмуэля) Хаимовича Агурского (1884–1947). Там же окончил школу в 1950 году. А пять лет спустя женился на Вере Федоровне Кондратьевой. Получил высшее техническое образование. В начале 1960-х работал в ЭНИМСе – экспериментальном научно-исследовательском институте металлорежущих станков. В мае 19б9 года защитил кандидатскую диссертацию в области кибернетики. Причем получив техническое образование, Агурский не стал узким техническим специалистом и уже в конце 1950-х годов оказался в рядах московского андеграунда, в числе инициаторов создания молодежного поэтического клуба «Факел», и стал его председателем. А весь тогдашний советский андеграунд находился под колпаком КГБ. Так что Агурского там, судя по всему, хорошо знали. А уж когда Михаил в середине шестидесятых познакомился со священником Александром Менем и стал вхож в среду инакомыслящих диссидентов, сионистов и священников православной церкви, тут уж КГБ просто обязан был обратить на него еще более пристальное внимание.

В 1971 году Агурский подал документы на выезд в Израиль, но ему в этом было отказано, поскольку он был носителем секретов – трудился на режимном предприятии. В итоге Агурский еще теснее сближается с диссидентами и в 1972 году участвует в антипалестинской манифестации у ливанского посольства в Москве, в результате которой все манифестанты были задержаны. Вместе с Агурским был задержан также академик Андрей Сахаров, после чего (!) и началось их тесное знакомство. Причем самое интересное, это диссидентсво Агурского властями воспринимается вполне благожелательно. Читаем в Википедии:

«…Как явствует из воспоминаний самого Агурского, власти не применяли к нему никаких насильственных мер, если не считать прослушивания телефонных разговоров. Михаил Самуилович свободно перемещался по стране, публиковал свои работы за рубежом и в самиздате, имел возможность легального заработка, в том числе со своих патентованных изобретений, выступал с лекциями, сотрудничал с Московской Патриархией, встречался с участниками сионистского и диссидентского движений. Власть избегала открытых репрессивных мер, как в случае с Жоресом Медведевым, и надеялась на ненасильственное разрешение конфликта…».