Читать книгу "Эпидемия стерильности. Новый подход к пониманию аллергических и аутоиммунных заболеваний - Мойзес Веласкес-Манофф"

Но вот в чем особенность этого исследования: Вестендорп и его коллеги не были уверены в том, могла ли потеря гельминтов (в чистой питьевой воде меньше паразитов) выступать в качестве переломного момента, поскольку у 85% ганцев была также малярия. Если бы они потеряли гельминтов, но остались носителями Plasmodium falciparum, это могло бы повлечь за собой усиление их подверженности развитию осложнений в связи с малярией. Другими словами, по всей вероятности, провоспалительные гены лучше всего функционировали в контексте заражения гельминтами. При отсутствии сдерживающего воздействия гельминтов они работали слишком активно.

Безусловно, любое упоминание о малярии воскрешает в памяти Сардинию, остров долгожителей. Существует мнение, что сардинцы живут так долго именно потому, что малярийный паразит отточил их геном. Для того чтобы пережить малярию, необходим промежуточный иммунный ответ — не настолько сильный, чтобы убить себя, но и не настолько слабый, чтобы позволить паразиту взять над собой верх. Именно такой иммунный ответ необходим также для успешного старения. И хотя не существует никаких данных о том, что долголетие сардинцев связано с малярией, в других странах средиземноморского региона получены доказательства того, что сбалансированный иммунный ответ играет важнейшую роль в здоровом процессе старения.

У пожилых итальянцев, греков и тунисцев (которым исполнилось 90 лет и более) относительно широко распространен нефункционирующий вариант гена Chit-1[612]. Люди с двумя функционирующими вариантами (вариантами, провоцирующими иммунную атаку) реже доживают до пожилого возраста по сравнению с теми, у кого только один такой вариант. Они так быстро хватаются за оружие, что зачастую стреляют себе в ногу. Однако люди с двумя нефункционирующими вариантами также не справляются с этой задачей. Они недостаточно агрессивны. Долгожителями становятся только носители одной копии каждого варианта, то есть люди, иммунная система которых находится в состоянии равновесия.

К счастью, по оценкам ученых, долголетие только на 15–30% можно отнести на счет генетики. Другими словами, успешность старения в значительно большей мере зависит от факторов, поддающихся изменению (питание, солнце, физическая активность, удовлетворенность жизнью), чем от генов. К числу таких регулируемых факторов относится иммунный ответ. Когда речь идет о старении, мы можем скорректировать иммунную систему посредством воздействия на микробиоту. В ходе экспериментов с мышами пробиотики позволяют нейтрализовать естественное изменение микробиоты, которое происходит в пожилом возрасте, повысить уровень бифидобактерий и улучшить иммунный ответ[613].

Однако здесь есть еще одна проблема, решить которую не так просто. Современные долгожители получили совсем другое иммунное обучение по сравнению с людьми будущего. Жители Сардинии преклонного возраста (так же, как и пожилые обитатели других регионов средиземноморского пояса, где у многих людей хорошая старость) достигали зрелости в тот период, когда им досаждала малярия, гельминты, туберкулез и бог знает что еще. Безусловно, большую пользу принесла им средиземноморская диета и образ жизни. Однако открытым остается вопрос, в какой степени им помогла правильная настройка иммунной системы в раннем возрасте.

Перспектива того, что текущее поколение (поколение с плохим иммунным обучением и предрасположенностью к иммунной дисфункции с самого детства) будет стареть далеко не так благостно, пугает, и эта обеспокоенность имеет под собой все основания. В США представители системы здравоохранения выражают беспокойство по поводу того, что с учетом эпидемии ожирения (и воспалительных заболеваний) со времен санитарных реформ XIX столетия современное поколение может стать первым поколением людей с более короткой ожидаемой продолжительностью жизни, чем у их родителей.

Хотя питание и малоактивный образ жизни играют огромную роль в этом явном ухудшении ситуации, то же самое можно сказать и о нарушении иммунной системы. Неслучайно у западных заболеваний (таких, как сердечно-сосудистые заболевания, определенные виды рака, метаболический синдром, возможно, деменция, аллергия, аутоиммунные заболевания, депрессия и даже акне) есть одно общее свойство — неконтролируемое саморазрушительное воспаление[614].

А теперь нам предстоит знакомство с сообществом людей, пытающихся самостоятельно решить эти проблемы. Вы уже встречались с некоторыми из них: например, с Дэном М., который лечил рассеянный склероз в главе 10, и с Шелли Шульц и ее сыном-аутистом из главы 11. Людей, подобных им, сотни. Они не видят эффективных вариантов лечения в западной медицине, поэтому взяли дело в свои руки. Они составляют анкилостомное подполье.

Глава 13. Подпольное лечение анкилостомой: краудсорсинг «исцеления» в эпоху иммунной дисфункции

Осторожность вполне объяснима: гельминты — это живые существа, а не химические препараты, которые можно точно дозировать; кроме того, они могут вызывать различные болезни. Однако учитывая то, что сотни людей уже экспериментируют с такими методами лечения, совершенно очевидно, что реальность победила осторожность.

Редакционная статья Let Them Eat Worms («Пусть едят червей»), опубликованная в журнале New Scientist в 2011 году[615]

* * *

У Джаспера Лоуренса проблемы начались с укуса пчелы в конце 80-х годов[616]. Вместе с братом Калебом он занимался ландшафтным дизайном в калифорнийском городе Санта-Круз. Однажды, когда они расчищали кустарник, их атаковал рой насекомых. По словам Джаспера, это были пчелы, а Калеб утверждает, что осы. Как бы там ни было, насекомые облепили Джаспера и несколько раз укусили его. У него опухло лицо, он почувствовал, что ему трудно дышать. Калеб доставил Джаспера в больницу, где врачи остановили анафилактическую реакцию инъекцией адреналина.