Читать книгу "Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой - Валерий Шамбаров"

На том же Западном фронте проявляла чудеса храбрости унтер-офицер Мария Бочкарева. Дочь бедного крестьянина из Томска, она в 1914 г. подала прошение идти на фронт добровольцем. Вопрос решал лично царь, дозволил такое исключение. Она начала службу рядовым в 28-м Полоцком полку, четырежды была ранена. Метко стреляла, дралась в штыковых, когда доверили отделение, стала умелым командиром. Девушка заслужила полный Георгиевский бант из 4 крестов и 4 медалей, была произведена в прапорщики. А другая русская женщина, В. В. Мещерякова, всюду ездила с Преображенским полком, где служили три ее сына. Один погиб, а мать каждый раз провожала в бой и встречала из боя оставшихся.

Дерзко сбежал из плена генерал Корнилов. Его содержали в крепости Нейгенбах под надежной охраной. Он принялся морить себя голодом, чтобы у него был больной вид, попал в тюремный лазарет и оттуда удрал. Разумеется, генерала искали, рассылали погони. Он прятался, шел ночами, питался тем, что находил на полях. Где-то разжился австрийским солдатским мундиром, выдавал себя за дезертира. Прошел через Австрию, Венгрию, добрался до Румынии и оттуда вернулся к своим. После этих приключений Корнилов стал национальным героем, а царь назначил его командиром 25-го корпуса.

На Юго-Западном фронте немецкие самолеты бомбили село Рожище. Взорвались ящики с пироксилиновыми шашками, и загорелся расположенный неподалеку лазарет. Уполномоченный Красного Креста Г. М. Хитрово бросился спасать раненных. В дыму и пламени руководил эвакуацией, сам вытаскивал людей, пока на него и других спасателей не обрушилась крыша… А 9-й Казанский драгунский полк на Юго-Западном получил приказ атаковать. Неприятель вел жестокий огонь, кавалеристы не могли двинуться с места. Но вперед вдруг выехал на своей смирной лошадке полковой священник о. Василий (Шпичек). Его знали как очень тихого и скромного человека, а он крикнул: «За мной, ребята!» Безоружный поскакал на врага. За ним ринулись офицеры, присоединился весь полк, и смели противника.

Подвиг о. Василия был далеко не единичным. С крестом в руке возглавил атаку 318-го Черноярского полка и был убит о. Александр (Тарнаутский). Таким же образом погибли еще несколько священников гвардейских и армейских полков. Священники нередко брали на себя другое опасное дело, выносить с поля боя раненых. Всего же за время войны через службу в армии прошло свыше 5 тыс. священнослужителей. Из них 14 были награждены орденом Св. Георгия IV степени, 227 — наперсным крестом на Георгиевской ленте, 288 — орденом Св. Владимира III и IV степени, 543 — орденом Св. Анны II и III степени. Более 30 военных священников были убиты, свыше 400 получили ранения, больше 100 попали в плен. Протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский разъяснял по этому поводу: «Пленение священника свидетельствует, что он находился на своем посту, а не пробавлялся в тылу»…

57. Сомма

Австрийские дивизии из Италии уходили, оставшиеся растягивали боевые порядки, и итальянцы начали контратаки. Но их отражали, а в тылу своих войск Конрад приказал строить оборонительные позиции. 25 июня австрийцы дружно отошли и закрепились на них. Потеснить противника дальше итальянцы не смогли.

На море Шеер еще трижды выводил флот в надежде встретить отдельные английские отряды. Но теперь он осторожничал, курсировал поближе к своим берегам, чтобы можно было ускользнуть. А британское командование, потеряв столько кораблей, не жаждало новых баталий. Оно читало германские радиограммы, заранее знало о вылазках Шеера, стоит ли удивляться, что ему никто не попадался? Вместо сражений англичане задумали понаставить мин вдоль всего германского побережья. Немцы их тоже ставили там и тут. Мины срывало штормами, и порой было уже непонятно, на чьих погибали корабли. В Ирландском море подорвался и затонул британский линкор «Одейшес». А военный министр Китченер отправился на совещание в Россию на крейсере «Гемпшир», 15 июня у Оркнейских островов грохнул взрыв, крейсера и Китченера не стало.

Во Франции продолжалось «обескровливание» под Верденом. Полное равнодушие Петэна к собственным потерям озадачило даже толстокожего Жоффра, он заменил Петэна генералом Нивелем. А германский кронпринц Вильгельм начал 14-й штурм. Удалось окружить форт Во, его защитники остались без воды и сдались. 17 июня последовал 15-й штурм. Германские газеты вопили о «бешеном успехе» — положив уйму солдат, продвинулись на несколько десятков метров и взяли развалины фермы. Кронпринц собирал силы, нацеливался на последние форты на правом берегу Мааса — Тиомон, Флери, Сувиль и Таван. 22 июня загремел 16-й штурм. Били 1600 орудий, стелились ядовитые облака фосгена, и на участке в 2 км ринулись 10 дивизий. Французскую дивизию, стоявшую на острие атаки, уничтожили, взяли Тиомон и Флери. Но брать Сувиль было уже некому, из 30-тысячного ударного авангарда до руин форта дошли 30 человек.

Успехи Брусилова вновь вознесли на Западе престиж России. Русскими восхищались, надеялись на них. «Дейли Телеграф» писала: «Понемногу мы начинаем понимать русскую душу… Непоколебимая лояльность, за которую мы так благодарны, все, что неясно грезилось мечтателями идеалистами — выносливость, добродушие, благочестие славян, так выделяется из общего ада страданий и несчастья». Впрочем, симпатии охватили только простых обывателей, солдат, офицеров. А западную верхушку русские победы… напугали. Новым военным министром Англии стал старый враг нашей страны Ллойд Джордж. Он сразу же очень озаботился «усилением» России. Откровенно радовался, если у нее случались неудачи. В Париже и Лондоне возбудилась очередная волна страхов насчет сепаратного мира. Раньше опасались, что разбитые русские капитулируют. Теперь боялись — а ну как сочтут, что им такие союзнички даром не нужны? Побьют немцев и австрийцев, заключат с ними почетный мир, а французов и англичан бросят на растерзание?

Но ведь Россия понаделала большие долги — за хлам, который ей подсунули, за жульнические сделки закупочной комиссии Китченера, за вооружение, которое летом 1916 г. только начало поступать в наши порты. Их и старались использовать, чтобы опутать русских. Жоффр вел себя так, будто наша страна уже попала в зависимость от Франции за ее «помощь». Вошел во вкус дергать требованиями российскую Ставку, а генерала Жилинского вообще «цукать», как проштрафившегося подчиненного. Тот напомнил, что он не французский офицер, а представитель русского императора. Жоффр взбеленился и настоял, чтобы его немедленно отозвали. Пришлось заменить Жилинского генералом Палицыным.

Финансовые и экономические проблемы, вставшие перед нашей страной, российское правительство предложило обсудить на международной конференции. Запад откликнулся радостно и активно. Конференцию созвали в Париже, председательствовал французский министр торговли Клемантель. Петроградская делегация просила помочь преодолеть насущные трудности. Но от этого иностранцы отмахнулись, увлеченно принялись вырабатывать «экономическую программу для России». Выразилась «программа» в неприкрытой дележке русского рынка. Британия объявила, что она является «главным кредитором», поэтому ее фирмы и товары должны заменить в России германские. Русские представители смогли договориться об очередном займе в 5 млрд. франков, но за это союзники потребовали льготных тарифов для французских и британских товаров. А Франция добавила пункт, чтобы «в нагрузку» к займам и оружию у нее покупали вино, а то сбыта не стало. Россия несла огромные убытки от «сухого закона», а ей за одолженную валюту навязывали не нужное ей импортное вино!