Читать книгу "Ведьмин коготь - Елена Арсеньева"

Она взбежала на крылечко, втолкнула в дверь гору мышц, которая звалась Лешей Петренко, и, буркнув:

– Инцидент исперчен! – пошла в свой кабинет, оставив футболиста-дзюдоиста и прочая, и прочая, и прочая размышлять над смыслом ее слов, поскольку Леша был живым подтверждением расхожей истины о том, что мышцы с мозгом не дружат.

В кабинете Женя быстро выпила воды из-под крана и плюхнулась на массажный стол, чтобы немного расслабиться.

Настроение было препоганое. И не только потому, что жалела денег – а Женя их жалела-таки, конечно, ведь целый день за них горбатилась! – сколько потому, что Леша Петренко появился так не вовремя. Еще немного – и Михаил показал бы ей свои несметные сокровища! Ну, может, и не слишком несметные, но все-таки!

А теперь поди гадай, наврал он с три короба и просто развел Женю на извечную бабью жалость, или…

Или в самом деле нашел клад?

Ну, теперь уж не узнать!

Однако Женя снова ошибалась, потому что через час, выйдя из салона и пройдя буквально несколько метров, она увидела Михаила.

Он стоял у стены, делая вид, что читает листовку, которая появилась тут около недели назад и извещала об исчезновении какой-то Светланы Хазановой. На самом деле никакая Светлана Хазанова и ее исчезновение Михаила, конечно, не интересовали, потому что, лишь только завидев Женю, он бросился к ней.

– Женька, ты погоди! – жарко воскликнул он, заметив, как она запнулась от неожиданности, и решив, что бывшая жена сейчас бросится наутек. – Пойдем поужинаем, я черт знает сколько времени ничего человеческого не ел. А пока будем лопать, я тебе всё расскажу. И покажу! И ты поймешь, что я не вру!

– А зачем тебе надо, чтобы я это поняла? – спросила Женя. – Тебе уже лет десять как наплевать на мое понимание или непонимание.

Михаил что-то забубнил на тему некогда близких людей, сильно любивших друг друга: дескать, Женька у него единственный родной человек, пусть и в прошлом родной, но все-таки, как-никак, не чужой!

Она слушала и с трудом сдерживалась, чтобы не бросить ему в лицо, что это не как, а именно никак, что они совершенно чужие друг другу люди, причем всегда такими были, а не стали вдруг после развода, и вовсе не какая-то выдуманная близость и родственность побуждает Михаила рассказать ей о своих приключениях и показать свое сокровище, а просто до смерти охота ему похвастать нежданно свалившимся богатством, охота, чтобы Женька ахнула, чтобы у нее глаза от жадности заблестели, чтобы она перестала взирать на него со своим этим невыносимым высокомерием, а заюлила бы, замахала ресницами, залебезила, тоже заговорила бы о том, что да, Михаил прав, они близкие люди, а значит… а может быть…

Черта с два!

Очень захотелось высмеять Михаила и уйти, но что-то остановило Женю.

Любопытство? Наверное. Или предчувствие какое-то?..

Она не знала почему, но все-таки вошла вслед за Михаилом в маленький как бы итальянский ресторанчик, который назывался «Траттория», где бывший муж попросил принести свою любимую пиццу «Маргарита» (Женя ее ненавидела!), ну а она – салат «Цезарь», который заказывала во всех ресторациях, в которых бывала, потому что обожала его, ну а Михаил, понятное дело, ненавидел.

«Даже если услышу сплошной художественный свист, хоть удовольствие получу, – утешила себя Женя. – Давненько «Цезаря» не едала!»

– Может, выпьем? – робко спросил Михаил. – Ты будешь? Красненького…

– Я ненавижу красное вино, забыл? – буркнула Женя. – Хочешь пить – пей. Я не буду.

Принесли бутылку вина. Михаил выпил бокал, другой, неаккуратно раскромсал «Маргариту», проглотил половину жадно, почти не жуя, запил остатками вина – и с деловым видом положил руки на стол:

– Ну, слушай!

Женя с удовольствием отложила вилку – «Цезарь» в этой «Траттории» оказался просто никудышным! – и с таким же деловым видом кивнула:

– Ну, слушаю!

– Помнишь, когда мы разводились, я тебе говорил, что мне достался дом в деревне под Арзамасом?

Женя отлично помнила, как Михаил рассказал ей про этот дом и бросил мстительно: «Уж это ты у меня оттяпать не сможешь!» Но из вредности покачала головой и равнодушно ответила:

– Нет, не помню. А ты в этом доме клад нашел, что ли?

– Да ничего я не нашел! – отмахнулся Михаил. – Я его продал одному человеку, и он заплатил мне золотом и камушками.

Сырьжакенже, наши дни

– Мне здесь нравится, – прошептала Валя. – Мне здесь очень нравится!

Она улыбнулась, и Трапезников улыбнулся в ответ, стараясь, чтобы жена не заметила: он изо всех сил растягивает уголки рта. Плохо получается, наверное, но тянет изо всех сил!

Место красивое, слов нет. Тишь да гладь да божья благодать! Все картинно-красивое: от бережка, плавно спускающегося к реке, до деревенской улочки. А уж дом, в котором знахарь Верьгиз вел прием, вообще словно бы сошел с иллюстраций Билибина. А может быть, и Зворыкина, Трапезников не стал бы спорить, чьих именно. Словом, все чрезвычайно красиво, удобно, уютно. Располагающее и доверие внушающее!

Сам знахарь Верьгиз тоже весьма располагал к себе участливой и в то же время несколько отстраненной, даже слегка таинственной манерой общения, которая предполагала некую запредельную компетентность и право на священнодействия. Он выглядел весьма эффектно в своей национальной одежде, которая очень шла и ему, и вообще всей атмосфере этой старинной, тихой деревни. В первые минуты знакомства Трапезников, на пару с женой, радостно поверил, что здесь-то их трехлетние мучения и шатания-мотания по врачам и культовым местам (и в Муромский женский монастырь они ездили, и в церкви Марии Цамбики на Родосе, в деревушке Архангелос, молились, и через Ворота желаний в Алании проходили, ну и, само собой, Валя сидела на Девичьем камне в Голосовом овраге в Коломенском, а Трапезников – на мужском камне, который звался Гусь) кончатся. Тайное эрзянское ведовство даст результат! Но это было сначала…

Иногда Трапезникову казалось, что он сам восстановил против себя Верьгиза, когда, заметив болтающийся на его шее блестящий черный камень, формой напоминающий коготь, не удержался и воскликнул:

– Ух ты! Неужели белемнит? Чертов коготь?

Верьгиз явно оторопел, глаза его неприязненно блеснули:

– С чего вы взяли?

Трапезников удивился: неужели знахарь и сам не знает, что собой представляет этот загадочный камень?!

– С того, что я геолог по образованию, – пояснил он. – Сейчас возглавляю небольшую фирму, которая, по заказу градостроительного управления, исследует пласты почвы в местах, предназначенных для строительства новых районов – чтобы не наткнуться при рытье котлованов на подземные реки, на залежи зыбучих песков и прочие неприятности такого рода. А что касается белемнитов, я когда-то курсовую по ним писал. Оттого и знаю, что белемниты – останки головоногих моллюсков, жителей мезозоя. Раковина-ростра была своеобразным скелетом этих моллюсков, похожих на кальмаров, – и довольно прочным скелетом, богатым кальцием! Строго говоря, «скелет» имел более сложное строение, но не стану обременять вас деталями, поскольку все равно сохранились только ростры. Когда мезозойские моря отступали, их обитатели оставались на суше, вымирали, и окаменелые ростры довольно часто встречаются в горных породах и в земле. Они были известны еще древним эллинам, которые называли их белемнон, то есть метательный снаряд: ведь белемниты по форме и впрямь напоминают наконечник стрелы или копья. А на Руси их называли чертовым пальцем или чертовы когтем: из-за этой пугающей формы, похожей на коготь огромного зверя или чудища. Называли также громовой стрелкой, путая со стекловидным или камнеобразным сплавом, возникшим от удара молнии в песчаную почву. На самом деле белемнит и громовая стрелка – принципиально разные образования, и состав у них разный. Ваш – редкостный образец, во-первых, потому что сплошь черный, а во вторых, потому что так причудливо изогнут. Белемниты обычно прямые. Ваш вполне достоин попасть в экспозицию геологического музея.