Читать книгу "Женщина с бумажными цветами - Донато Карризи"

– Это потому, что вы, как все, думаете, что музыка состоит только из нот.

И прибавил, что вот такие вот и довели его до того, что он теперь стоит перед пропастью.

– Я создал инструмент. Но никто не желает его признавать инструментом. И все надо мной смеются.

– Кто смеется?

– Все. И коллеги-музыканты, и коллеги-изобретатели.

Да, это и в самом деле было слишком. И Гузман вдруг посочувствовал парню. У человека можно отнять все: уважение, честь, достоинство. Но если убить его мечту – это конец.

И в этот самый момент Гузман понял, что Дардамель сделает-таки последний шаг в пустоту, и он не сможет его удержать, потому что единственное, что тут поможет, – это изменить природу вещей. А такой властью он не обладал.

Но тем не менее он решил, что если уж он не в состоянии изменить собственную жизнь, то хоть попытается изменить взгляд на жизнь Дардамеля. И он сделал то единственное, что умел делать хорошо. Он уселся на край пропасти, порылся в кармане и достал тонкую сигару. Потом трижды постучал кончиком по тыльной стороне ладони – абсолютно бессмысленный жест, который, однако, для курильщика очень важен, – и, закурив, начал рассказывать историю Эвы Мольнар.

Он перебрал все ее приключения, однако в точности пересказал и испытания, которые ей выпали. И заключил:

– Сколько же женщин, заслуживших достойное место в истории человечества, канули в безвестность только потому, что мир мужчин, мир самцов отказал им в праве равенства? Если вдуматься, то это настоящий геноцид.

Гузман и сам не знал, почему рассказал историю Эвы. И вовсе не был уверен, что это поможет. Он никогда не верил, что истории содержат в себе мораль. Просто думал, что каждый, если захочет, что-то в них найдет. И не доверял тем, кто рассказывал истории, чтобы преподать другим урок. О да, эти вообще никуда не годились как рассказчики.

– Зачем вы мне все это говорите? – спросил Дардамель, который как раз ожидал морали.

– Сказать по правде, я и сам не знаю. Может, чтобы заставить вас отсрочить свидание со смертью. В последнее время мне ужасно нравится путать ей планы.

Дардамель задумался. Потом сделал шаг назад, и пропасть перед ним словно прикрыла свою пасть.

– Вы спасли мне жизнь.

– Вы сами себя спасли.

22

Я всегда считал, что мечтатели делятся на две категории: сознательные и несознающие.

Первые всегда имеют перед собой конкретную цель и преследуют ее упорно и самозабвенно, пока не достигнут. Из их рядов выходят великие, вошедшие в историю завоеватели либо промышленные и коммерческие магнаты.

Благосклонность фортуны нужна им, чтобы дела шли хорошо.

Мечтатели неосознающие, напротив, не имеют начальной грандиозной цели. Но она способна стать грандиозной, хотя они не прилагают к этому никаких усилий. В общем, речь идет о людях, которым невольно удается изменить мир к лучшему. К ним относятся исследователи, первооткрыватели и изобретатели.

Но порой фортуна оборачивается для них проклятьем.

Вам, конечно же, известно, что Христофор Колумб искал кратчайший путь в Индию, а вовсе не собирался открывать новый континент. До конца своих дней он противился мысли, что берег, к которому он приплыл, был совершенно новой землей, хотя к тому времени среди мореплавателей давно бродили такие подозрения. Колумб остался верен первоначальной точке зрения. Рассказывали, что когда в ходе своих многочисленных экспедиций он открыл остров, который потом был назван Кубой, он заставил свой экипаж в присутствии нотариуса поклясться, что на самом деле это Китай.

Одна из легенд об изобретении шампанского гласит, что некий монах-бенедиктинец по имени дон Пьер Периньон задался целью изготовить белое вино, чтобы снискать себе славу при французском дворе. Однако из-за довольно холодного климата в его родном регионе брожение затягивалось на два сезона, что привело к ухудшению вкуса вина. Тем не менее он попробовал разлить вино по бутылкам раньше срока и обнаружил, что в них образовался угольный ангидрид. Рассказывали, что дон Периньон положил жизнь на то, чтобы избавиться от ненавистных пузырьков, которые в конечном итоге и прославили вино. Он посчитал их результатом своей ошибки.

Немецкий физик Вильгельм Конрад Рентген пытался расширить сферу применения катодных лучей, изучением которых занимался его коллега Ойген Гольдштейн. Но Рентген страдал дальтонизмом, а потому работал в затемненной лаборатории. Именно благодаря этому затемнению он и обнаружил странное свечение, а потом и изображение собственной руки на фотопластине. И изображение это было особенным, потому что на нем были видны кости и суставы. Из соображений морали Рентген всегда отказывался, чтобы его признали автором открытия, ибо считал, что только усовершенствовал то, что открыл другой. Он назвал открытые лучи «лучами икс», поскольку о них пока ничего не было известно.

Имена этих первооткрывателей всего лишь случайная выборка из длиннейшего ряда неосознанных мечтателей. Судьба наградила их сверх ожиданий, а они не сумели распорядиться успехом и осознать свою ответственность.

То же самое случилось и с Дардамелем.

Оставив мысли о самоубийстве, музыкант-изобретатель упорно не желал расставаться с мечтой. После нескольких месяцев кропотливого изучения вопроса и упорного труда он создал новый музыкальный инструмент.

Газовый гобой.

Он с огромной помпой известил об этом и изобретателей, и музыкантов. И получил очередную порцию насмешек и хохота. Но решил не сдаваться и отнес проект нового инструмента в патентное бюро.

Прошло несколько месяцев, и ему пришел вызов к министру обороны.

Дардамель был человеком деликатным и большой отвагой не обладал, а следовательно, склонности к искусству войны не имел. Он промучился всю ночь, спрашивая себя, по какой причине его вызвали, вертелся с боку на бок, но ответа так и не нашел. Наутро пришлось отправиться на встречу.

В сопровождении молодого военного он прошел по просторным коридорам Министерства обороны, переводя взгляд с высоких потолков, словно специально призванных пугать посетителей, на стены, где висели картины и гобелены с батальными сценами. Ошеломленный всеми этими проявлениями насилия, он дошел наконец до просторного кабинета военного министра. В глубине кабинета стоял письменный стол, и за ним сидел генерал. Дардамеля он приветствовал улыбкой пожелтевших зубов и теплым пожатием руки.

– Поздравляю, – произнес генерал.

– Спасибо. Но с чем?

– С вашим патентом.

Его работой впервые кто-то заинтересовался, но странное дело, Дардамеля это почему-то не обрадовало. Генерал рассыпался в комплиментах в адрес изобретателя и его творения, упрекнув прочих граждан в том, что они не стремятся быть полезными нации. А под конец нарисовал серию жутких, прямо-таки апокалипсических картин того, что произойдет, если люди не будут руководствоваться в своих поступках чувством долга.