Читать книгу "Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV - Наталия Сотникова"

Откуда брались средства на всю эту безумную роскошь? Изыскать оные и составляло основную головную боль придворных. Поскольку единственным источником поступления денег для дворян в ту пору было извлечение доходов посредством хозяйствования на принадлежащих им землях, получался замкнутый круг: положение человека зависело от его присутствия при дворе, что влекло за собой отсутствие в поместье, а управляющие немилосердно надували своих хозяев. Поэтому характерной чертой всех придворных было то, что они по уши погрязли в долгах, причем не платить их считалось хорошим тоном. Как принято говорить, не вылезала из долгов знаменитая маркиза де Помпадур. Дело доходило до того, что, когда у нее возникала нужда в наличных деньгах, фаворитка была вынуждена отдавать на продажу что-нибудь из драгоценностей, подаренных ей королем. Когда она скончалась 15 апреля 1764 года всего лишь сорока трех лет от роду, в ящике ее письменного стола обнаружили лишь тридцать семь луидоров. Однако же потребовался целый год, в течение которого двое судебных исполнителей, работая ежедневно, составили опись около трех тысяч лотов, подлежавших продаже для уплаты долгов кредиторам, причем каждый состоял примерно из дюжины предметов: мебель, ковры, фарфор, статуи, картины, книги, одежда, драгоценности, столовое и постельное белье, серебро. Подобным образом обстояли дела и у многих придворных. Когда во время Великой французской революции была конфискована собственность эмигрантов и путем ее распродажи республика надеялась поправить свое ужасающее финансовое положение, из этого практически ничего не вышло: тут же налетали тучи кредиторов со счетами, не оплаченными в течение двух-трех десятилетий. Счета за торжества по случаю свадьбы будущего Людовика ХVI с австрийской эрцгерцогиней Марией-Антуанеттой в мае 1770 года так и остались неоплаченными. Опять же долги придворных ставили их в зависимость от короля, им приходилось клянчить у монарха пенсию, ренту, должность.

Величайшая милость, дарованная королем, – разрешение проживать в Версальском дворце. За каждую «крысиную нору», как писал современник, шла борьба не на жизнь, а на смерть. Во времена Людовика ХIV во дворце размещалось около 6 000 человек. Те, кому не повезло, либо строили собственные особняки в деревне, либо арендовали там жилье, либо проживали в гостинице, либо сновали между дворцом и Парижем. Версаль стремительно превратился из деревни в городок, поскольку указом от 1671 года Король-Солнце предоставлял в распоряжение всем лицам, обратившихся к нему, места для постройки, свободные от налогов и не подлежащие никакому обременению. Возведенные дома не могли быть ни арестованными, ни проданными за долги в результате судебного решения. Это положение продержалось да 1713 года, и благодаря ему бывшая деревня скорехонько заселилась, а знать волей-неволей перетекла к новому двору.

Откуда придворные, у которых порой за душой кроме долгов ничего не было, брали средства для существования? Они прибегали ко всевозможным уловкам, чтобы урвать хоть что-нибудь от огромных сумм, вращавшихся при дворе. Государственный секретарь по финансам с целью изыскания дополнительных источников денежных поступлений постоянно обращался к королю с просьбой учредить новые должности, которые можно было бы продать желающим. Вакансии эти стоили очень дорого. Доход они приносили незначительный, но давали купившим их почетные привилегии, обеспечивали уважение, освобождение от налога, переход в чиновничье сословие, возможность выгодно жениться. Так появились должности управляющего карпами его величества, начальника кубка королевы и тому подобные. «Каждый раз, когда ваше величество учреждает должность, Господь создает дурака, готового купить ее!» – шутил главный контролер финансов Поншартрен. Дураков с деньгами находилось немало, ибо, как смехотворно ни звучало название такой должности, она давала престиж в обществе, а вместе с ним надежды на удачную женитьбу, карьеру для детей и тому подобное.

Как только придворный пронюхает о такой новой должности, он поспешит сообщить об этом тому, кого это может заинтересовать, – за известную мзду. Даже будто бы отрешенная от житейской прозы фаворитка Луиза де Лавальер брала деньги за передачу прошений королю.

Знатные дамы вовсю занимаются сватовством и берут комиссионные в зависимости от величины приданого невесты. Другие продают билеты на королевские праздники. Например, принцесса д’Аркур брала за приглашение на праздник в Марли шесть тысяч ливров. Не терялась и прислуга, успешно сбывая на сторону недоеденное съестное с королевского стола и поношенную одежду (траурными одеяниями в случае утрат в августейшей семье придворных обеспечивали за счет монарха). Неудивительно, что мадам де Моттвиль[20] писала в своих мемуарах: «Королевский дом суть большой рынок, где необходимо торговать всем для поддержания жизни и для пользы тех, с кем мы связаны узами либо долга, либо дружбы». Естественно, что для обретения возможностей извлечения какой-то материальной выгоды придворные были вовлечены в бесконечные интриги политического свойства, ибо от усиления или ослабления влияния какого-либо клана напрямую зависела вероятность, что и тебе перепадет малый кусочек от покровителя.

Уповая на милость фортуны, можно попытать счастья за карточным столом. В Версале, при том что во всех прочих местах игра в карты запрещена, играют много и по-крупному. Любовница Короля-Солнца маркиза де Монтеспан делала ставки по миллиону ливров. Известен случай, когда маркиза де Помпадур выиграла восемьсот сорок тысяч ливров, которые ей, по уши погрязшей в долгах, пришлись весьма кстати. Однако и проигрывать ей приходилось немало. Фрейлины жены Людовика ХIV, королевы Марии-Терезии, увлекавшейся картами, пользуясь ее простотой, потихоньку мошенничали при игре с повелительницей, дабы возместить свои расходы на туалеты. Играли не только за столом короля – придворные с утра до вечера резались в карты между собой.

Но и пышному Версалю пришлось изведать всю горечь заката. 1 сентября 1715 года ушел в мир иной Король-Солнце, чьему правлению, казалось, не будет конца. Единственный наследник – четырехлетний правнук, герцог Анжуйский, будущий Людовик XV. Регент при малолетнем наследнике, герцог Орлеанский, не любил Версаль, где ему пришлось перенести столько унижений[21]. Под тем предлогом, что наследник престола – дитя хворое и воздух Версаля вредит его здоровью, он отправил малолетнего дофина в Венсенский замок. А как поступить с дворцом? Герцог де Ноай даже предложил снести его, а все ценные предметы перевезти в замок Сен-Жермен. Однако это предложение сочли невыполнимым, и дворец остался стоять необитаемым, хотя и не совсем опустевшим. В нем разместилось ведомство надзора за королевскими строениями, функционировали конюшни и школа пажей.

Однажды во дворце пришлось разместить высокого гостя. В 1717 во Францию прибыл с официальным визитом русский царь Петр I. Помимо всяких государственных дел он также лелеял надежду достичь соглашения о заключении в будущем брака между несовершеннолетним наследником и своей дочерью Елизаветой. Он захотел разместиться именно во дворце Короля-Солнца, каковое пожелание поспешили удовлетворить. 2 мая Петр прибыл в Версаль. Его принял герцог д’Антен, занимавший в ту пору должность надзирателя за королевскими строениями. Для высокого гостя в спешке подготовили апартаменты королевы, и царь Петр спал в одном из малых кабинетов. На другой день он совершил прогулку в гондоле по Большому каналу. Царь посетил зверинец, дворец в Трианоне, где переночевал на второй день. Петр прожил в Версале неделю. Для услаждения своей особы царь привез с собой несколько непотребных девок. Их разместили рядом с ним в апартаментах известной своим благочестием морганатической супруги Короля-Солнца мадам Ментенон, чем несказанно огорчили нескольких верных слуг короля, все еще остававшихся коротать свой век во дворце.