Читать книгу "Найди меня - Дж. С. Монро"

– Что-то не так? – спрашивает Джар у Эми, ощущая тяжесть в животе.

– Здесь полиция.

– Где? – Джар сканирует берег, высматривая голубые мигалки. – Что происходит?

– У нас. Они забрали мой новый компьютер. И расспрашивают о старом жестком диске. Они ищут Розин дневник, Джар. Я уверена – они ищут именно его!

– Вы рассказали им что-нибудь? – Джар лихорадочно соображает, просчитывая последствия.

– Мартин думает, что их предупредил человек, чинивший мой лэптоп.

– О Розе? С какой стати?

– Возможно, он подумал, что ее дневник может быть уликой, не знаю. Он расспрашивал о Розе, и ему было известно о ее смерти практически все.

Связь прерывается прежде, чем Джар успевает ответить. Внезапно он чувствует себя очень уязвимым на пирсе. «Они ищут дневник Розы, Джар».

Да, это они! Они – те люди, что взломали его квартиру, тот мужчина в кафе напротив работы. Они не хотят, чтобы он узнал, что именно произошло с Розой той ночью; они не хотят, чтобы он прочитал ее версию событий. Неужели они следовали за ним в поезде из Лондона и засекли его встречу с Эми в гостинице? Надо уходить отсюда, подальше от рыбаков, – решает Джар. Его мысли пенятся, как море у пирса.

– Джар! Куда ты уходишь?

Джар останавился как вкопанный и обернулся. В десяти ярдах от него, рядом с тем самым местом, где он стоял, на нижней перекладине ограждения покачивается, высоко подняв руки над головой, женщина с размытыми чертами лица.

– Разве тебе не нравится, как ветер взбивает гребни волн в пену? – выкрикивает она.

– Роза! – бормочет Джар, устремляясь к ней. – Пожалуйста, слезь оттуда!

– А мне это картина напоминает о Корнуолле. Помнишь, как море там с шумом обрушивается на причальную стенку?

– Ты пугаешь меня сейчас, – говорит Джар, переходя с ходьбы на бег, потому что Роза встает уже на следующую перекладину ограждения, наклоняясь к морю для равновесия.

– Чего ты так разволновался? Я всего лишь хочу пропеть песню. – Роза поворачивается к нему, улыбаясь и разводя руки в стороны, словно собираясь запеть. – Шучу…

Джар хватает Розу за талию и держит, уткнувшись головой ей в спину. А она оборачивается к нему, соскальзывает с ограждения вниз и крепко обнимает руками, пряча лицо на его груди.

– С вами все в порядке? – произносит чей-то голос.

Джар оглядывается – рядом с ним стоит тот самый рыбак, с которым они пару минут назад встретились глазами.

– Да, – отвечает Джар. – Все нормально. Он разжимает впившуюся в парапет руку. Рядом с ними никого нет.

* * *

По дороге на автовокзал Джар купил на почте конверт с мягкой подложкой, а потом позвонил Карлу, зажимая мобильник подбородком, потому что в руке держал ручку.

– Это я, Джар. Продиктуй мне свой домашний адрес.

Упираясь острыми уголками, жесткий диск отказывается помещаться в конверт, но Джар все же запихивает его.

– Как дела, дружище? В групповой рассылке висит сообщение, что ты угодил в «неотложку», поранив язык бельевой прищепкой.

– Все хорошо, – говорит Джар, надеясь, что его последняя объяснительная позабавила коллег. – Мне просто нужен твой адрес. Гибсон-стрит, так вроде бы?

– Дом девять, – продолжает Карл, называя также почтовый индекс. – Ты решил прислать мне цветы? Господи, чудненько!

10

Кембридж, весенний триместр 2012 г.

Как только ты здесь думаешь, будто бы знаешь, что из себя представляет тот или иной человек, ты сознаешь, что ошибаешься. Я полагала, что мы с Фиби – подруги, что у нас завязалась настоящая дружба (для меня впервые в универе!). Но сегодня вечером, на торжественном ужине, между нами все изменилось, причем такого оборота я совсем не ожидала.

Мы с Фиби сблизились сразу, как только познакомились в Неделю первокурсников. Она разделяет мое мнение о клубных попойках и о любителях поприкалываться с их сомнительными «обрядами посвящения». Фиби может выпить или даже напиться, но не считает нужным делать это в обеденном зале восемнадцатого века. И она не комплексует по поводу своего веса и неухоженных волос, выбритых на затылке, но торчащих на макушке во все стороны, точно воронье гнездо, несмотря на все попытки ее яркого ободка удержать их в узде.

Фиби также активно участвует в радикальном студенческом движении (думается, и мне бы стоило этим заняться). И утверждает, что разведслужбы уже завели на нее досье за ее оппозиционную деятельность. (На мой вопрос, не пугает ли это ее, Фиби только хмыкнула: «Для меня это повод для гордости. А если меня однажды найдут на дне Кама, ты по крайней мере догадаешься, почему я там оказалась».)

Фиби – также очень добрый человек, если не самый добрейших из всех, кого я знаю. И она умеет слушать (а люди, общающиеся со мной, должны это уметь). Как-то раз ночью, когда я чувствовала себя особенно подавленной из-за кончины отца, Фиби постучала ко мне в дверь. Она зашла только за тем, чтобы позаимствовать у меня зарядку для телефона. Но, заметив, что я плакала, Фиби задержалась, крепко обняла меня, а затем сходила к себе за грелкой (так поступает ее мать, когда Фиби чем-то расстроена).

Мы проговорили всю ночь – об отце, о смерти, о том, как же хочется, чтобы мир оказал тебе хоть толику почтения и перестал вращаться хотя бы на несколько минут, когда умирает близкий тебе человек, но только жизнь неумолима и продолжает идти своим чередом. Я рассказала Фиби об одном бездушном звонке в ночь смерти отца. «Можно переговорить с мистером Сэндхоу?» – спросил бесцеремонный провайдер широкополосного доступа в интернет, не стесняющийся даже ночью навязывать людям свои услуги. Да, конечно, каждый должен зарабатывать себе на жизнь. Мне же тогда захотелось закричать от боли, громко и пронзительно, объяснить ему, что папа только что умер. Но вместо этого я бросила трубку, не сказав ни слова, и зарыдала.

– Ты поступила очень великодушно, – сказала Фиби, когда уже рассветало. – Я бы его послала и пожелала сдохнуть. – Она сидела на моем письменном столе, обхватив руками колени и попивая «Драмбуи» из маленькой бутылочки, которую я у себя отыскала (у нас обеих больше ничего не нашлось из выпивки).

Как бы там ни было, но сегодня вечером, на торжественном ужине, я оказалась рядом с Ником, второкурсником, подсевшим ко мне с единственной целью – поболтать. Я собиралась пойти на ужин с другими ребятами, но они меня продинамили. А Ник приметил, что я одна.

За Ником закрепилась вполне определенная репутация: он норовит затащить в постель однокурсниц. И это всем отлично известно. (Его любимая фишка – предложить девушке принять с ним душ, при этом он ведет себя так, будто предлагает невинную игру в скребл.) Я была полна решимости не проявлять к нему интереса, но потом Ник начал заводить меня. Возможно, так подействовала обстановка. Ужин в средневековом зале – непривычный опыт, и, похоже, один из тех, что имел в виду отец, когда призывал меня «всё попробовать». В зале нет электрического света – на столах стоят только свечи в серебряных подсвечниках. Никто не слоняется туда-сюда. И действует своеобразный дресс-код: мы должны быть в форме колледжа. Официанты с белыми перчатками на руках возникают из тени с едой неслышно, словно привидения. Вино, которое мы заказываем, приносят из погребов, а на блюдах и тарелках оттиснут герб колледжа. Что до молитвы, то ее чтение кем-либо из ребят – на латыни, естественно, занимает целую минуту.