Читать книгу "Крымская кампания 1854-1856 гг. Восточной войны 1853-1856 гг. Часть 2. Альма - Сергей Ченнык"

Это теория в чистом виде. Но что нужно было делать Меншикову в сентябре 1854 г., имея перед собой более 60 тысяч неприятельских солдат, беспрепятственно высадившихся на русскую землю и, похоже, уходить с нее в ближайшее время не собиравшихся?

Главнокомандующий, вроде бы, и выдвинулся от Севастополя, но не слишком удалился от передовых укреплений Северной стороны. Однако не будем ставить данное решение в вину Меншикову, он не видел перед собой другой позиции, на которой мог остановить неприятеля, и потому выбор предсказуем.

Решение князя может служить своеобразным эталоном доминирующих взглядов на ведение стратегической обороны того времени — не фронтальная, а почти классическая фланговая позиция, занимаемая с целью решения единственной задачи — защиты крепости Севастополь. В некотором смысле Меншиков своим замыслом опередил идеи будущего классика военной науки XIX в., прусского фельдмаршала Мольтке. Потому, рассматривая замысел князя, предлагаю отойти от ставшей привычной точки зрения и все-таки не смотреть на русского главнокомандующего как на совершенно глупого и недальновидного. Нужно только отделить ошибки планирования от ошибок исполнения.

ПОЧЕМУ АЛЬМИНСКАЯ ПОЗИЦИЯ НЕ ФРОНТАЛЬНАЯ, или КАК ЗАСТАВИТЬ НЕПРИЯТЕЛЯ ИГРАТЬ НЕ ПО ПРАВИЛАМ

Итак, исходная ситуация. Союзники на побережье. Противодействия высадки не предпринято ни силами флота, ни силами армии. Если князь все-таки хотел это сделать, то опоздал. В любом случае эта первая ошибка — уже стратегическая. Британский адмирал Слейд (и не только он) удивлен — ничего не предприняв против десанта, ограничившись лишь созерцанием высадки и пересчетом кораблей и судов, Меншиков, кажется, сам отдает стратегическую инициативу Раглану и Сент Арно.

Но не всё потеряно. Остается тактическая инициатива, и она пока на стороне русского командования. Это значит, что еще не союзники, а русский главнокомандующий решает, на какой позиции произойдет сражение. Меншиков знает, где находится противник, его силы и самое главное — направление дальнейших действий. Более того, теперь он четко понимает, что действий в глубь территории Крыма, тем более континентальной России не будет. Сохраняется угроза для Перекопа, но с каждым километром, отдаляющим союзные войска от Евпатории, эта угроза уменьшается. Тут и его заслуга. Даже незначительные силы иррегулярных войск, патрулями и разъездами перекрывшие степь во всех направлениях, создали видимость больших сил. К ним присоединились чины нескольких постов Таврической полубригады пограничной стражи, без малейшего преувеличения предотвратившие «малую» партизанскую войну против российской армии в ее тылу. Ими были пресечены попытки вооруженных банд местных татар (до 500 чел.) проникнуть 6 (18) и 7 (19) сентября в глубину полуострова и снабдить союзное командование разведывательной информацией.

Мало того, что союзники не знают местность, они начинают догадываться, что там, в крымской степи, таится опасность. Поднимающиеся в небо столбы дыма от горящих домов, стогов сена, пропадающие бесследно фуражиры и мародеры убеждают их, что рядом притаился враг, невидимый, а потому еще более страшный.

Это безошибочно правильный ход. Меншиков, чтобы подстраховаться, начинает силами иррегулярной кавалерии акцию, получившую в более поздней военной истории название «выжженная земля». Ее значение в первые дни Крымской кампании еще не изучено исследователями, но поверьте, она тоже сгладила итоги неудач первых дней. Уничтожаются запасы фуража, разрушаются колодцы, угоняется скот. Вместо плодородных степей перед союзниками разверзлась пустыня, совершенно непригодная для жизни.

Конечно, разрушать дома и жечь собранный урожай на своей земле — мера крайняя и нужно иметь определенное мужество, чтобы на нее решиться. Но иногда это единственный способ заставить противника действовать по навязанному ему сценарию. Тем более, что после первой ошибки нужно любым способом заставить Раглана и Сент-Арно двигаться только на юг и только вдоль морского побережья. В результате союзники сами выйдут туда, где их уже ждут. Действия русского главнокомандующего на этом временном и ситуационном отрезке положительно оценивают многие из непререкаемых авторитетов военной теории.

Генерал Д.А. Милютин: «Меншиков, не признав возможным атаковать высаженный на плоском берегу, обстреливаемом с флота, десант, сосредоточил большую часть своих сил на выгодной позиции, в которой готовился встретить противника».

Маятник удачи вновь качнулся в сторону русских. Спустя сутки после высадки правильность действий Меншикова была подтверждена — информация, полученная от казаков и первых пленных, свидетельствовала, что английский и французский главнокомандующие рассматривают единственный вариант действий — движение вдоль берега на Севастополь. Отлично! Все идет по русскому плану (пусть он даже не отличается от неприятельского), и, кажется, инициатива медленно, но неотвратимо возвращается к князю. А союзники действительно опасались противодействия им со стороны Симферополя или Бахчисарая, небезосновательно считая, что в этом случае русские смогут гораздо эффективнее реализовать превосходство в маневренности, прежде всего за счет кавалерии.

Теперь князю предстояло определиться с замыслом сражения. Имея перед собой массы неприятеля, нужно решить, что с ними делать дальше? И определяться нужно было быстрее: совсем недавно транспортные корабли союзников ушли в Болгарию, и со дня на день ожидалось их прибытие с новыми войсками.

Что имели союзники? Прежде всего господство на море. Флот. Это кратно усиливало их. Нет, не людьми — калибром морских орудий. Да и, кроме артиллерийского огня, флот мог оказать еще массу полезных услуг, которые заранее даже трудно предвидеть.

Вновь возвращаемся к работе генерала Н. Обручева «Смешанные морские экспедиции». Там тема роли флота в сражении на Альме занимает достаточно большое место. Обручев не открывает что-то новое, но детально, глубоко и качественно анализирует имеющиеся в его распоряжении русские и иностранные материалы. Любая оборона на позиции, примыкающей непосредственно к морю, не могла противостоять лобовому удару с суши. У нее много слабых сторон. Река проходима,[12] склоны гор, хоть и круты, но не настолько, чтобы исключить подъем на них пехоты, а при наличии хорошей пехоты и артиллерии, которую первая сможет втащить на своих мускулах. Намекаю на лихих парижских Гаврошей, толпами шедших «в зуавы», которых в первой линии французов было аж целых три полка.

Меншиков мог примкнуть фланг к побережью — чистой воды фронтальная позиция. Даже русские пушки могли пострелять по союзным кораблям в море. Вот только потом летело бы всё это, сметённое металлом, выпущенным из стволов корабельных орудий, а оставшийся без артиллерии центр и правый фланг пали от первого же натиска англичан. Так что же, нет никакой возможности устоять от массы войск, поддерживаемых флотом, тем более, что собственный флот бездействует? Что делать? Откатываться к фортам Севастополя и употреблять весь имеющийся личный состав еще не истрепанных боем полков на оборону города?