Читать книгу "Тестостерон РЕКС. Мифы и правда о гендерном сознании - Корделия Файн"

Эта межвидовая изменчивость означает, что не существует универсального шаблона для влияния генетических и гормональных составляющих пола на мозг и поведение. А изменчивость “половых ролей” внутри одного вида – вспомните полевых сверчков, жуков-носорогов, лесных завирушек и, конечно же, нас самих – подводит к не менее важному выводу (к которому мы вернемся позднее). Половой отбор не поймал эти роли в клещи генов и гормонов, но позволяет животным находиться под сильным влиянием социальных, материальных, физических и – в нашем случае – экономических, культурных и политических обстоятельств. Это важно, потому что последствия взгляда Тестостерона Рекса на эффекты полового отбора простираются намного дальше спальни. В конечном итоге эта старая сказка утверждает, будто эти различия не просто сексизм и дискриминация. В основе этого неравенства – шепот эволюции. Мужчинам она шепчет: “Все верно… продолжай в том же духе, сынок. Я знаю, это может показаться нелогичным, но 80 часов в неделю, которые ты торчишь в лаборатории, становясь бледной немочью со склонностью к рахиту, помогут тебе стать более привлекательным для здоровых, красивых, фертильных женщин. Но поверь мне – это так и есть”. А женщинам эволюция нашептывает: “Ты уверена, что этот тяжелый труд того стоит? Может, пойти домой и посвятить время тем детям, которые у тебя уже есть? О, и может, немного причесаться? Уложишь красиво волосы и сразу помолодеешь”.

Но эта древняя история едва держится на ногах, и уже рождается новая. Как обнаружили Лили из моей группы мамочек и ее партнер, жизненные перемены не всегда дожидаются, пока ты подготовишься к ним. Так же и здесь. Не важно, радуетесь ли вы им в родовой или уматываете прочь в инвалидном кресле, хватаясь за голову. Перемены уже спешат появиться на свет.

Глава 3

Новый взгляд на секс

В один памятный вечер красавец на “мазерати” подарил мне солнечные очки “Булгари”. С традиционной точки зрения на половой отбор это был блестящий стратегический шаг – как сооружение изысканного шалаша, которым самцы птиц-шалашников соблазняют самок. Могло показаться, будто он проштудировал книгу “Как заставить половой отбор работать на вас: руководство для мужчин” и строго ей следует. Точка зрения эволюционной психологии на потребительское поведение, например (с кивком в сторону привычки самцов павианов предлагать самкам еду в обмен на спаривание), предполагала, что “традиция подарков могла возникнуть как отчетливо мужская стратегия спаривания”, позволяющая мужчинам “хвастаться своими ресурсами”1. Но хотя некоторые авторы явно полагают, будто перед этой привычкой невозможно устоять, в эволюционной биологии считается, что попытка объяснить человеческую природу поверхностно похожим поведением других животных2 – не из самых удачных. Даже у нечеловекоподобных животных действия, которые выглядят сходными у двух разных видов, могут иметь совершенно разные функции и эволюционную историю3. И хотя я не притворяюсь экспертом в психологии павианов, но уверена, что лакомому кусочку, предлагаемому павианихе, не хватает социального смысла, который отражает дорогой блеск очков “Булгари”. Например, недавний анализ подарков в нацистских концлагерях убедительно и трогательно показывает, каким совсем непавианским может быть подарок. Как установили исследователи, главными причинами дарения в этом “бесчеловечном контексте” были утверждение себя как агента действия, формирование и восстановление социальной идентичности через отношения и восстановление чувства человечности4. У людей подарки “раскрывают важный секрет – образ, который одариваемый пробуждает в воображении дарителя”, как выразился один ученый5. И еще какой секрет! Британская погода предоставляет мало подходящих случаев, чтобы укрывать глаза от солнца, но все равно подарок от “Булгари” спровоцировал грандиозное столкновение идентичностей, существующих и спроецированных. Ни у кого в нашей семье не было дизайнерских аксессуаров, и на много лет очки стали излюбленным поводом для шуток. Мы все тепло вспоминали человека, который так расщедрился ради меня. Но и комичность ситуации не осталась без внимания, поскольку, как это ни прискорбно, он попытался привлечь павианиху павлиньим хвостом.

Так как у нечеловекоподобных животных свои жизненные тяготы, их такие проблемы не сильно заботят. Пава не задумывается о том, не слишком ли цветаст павлиний хвост на ее вкус, а шалашник, думаю, не беспокоится о том, отражает ли его надежды возведенный шалаш. Да, мы – животные, и мы эволюционировали. Но уникальное человеческое измерение, в котором мы оцениваем все, даже такие биологически базовые процессы, как рождение, принятие пищи, смерть, показывает, какое это заблуждение – “утверждать об эквивалентности, скажем, птичьего оперения и спортивных машин в привлечении партнерш”6. В предыдущих главах я постаралась разомкнуть тесную связь в обыденном представлении между дешевизной спермы, широким репродуктивным потенциалом и эволюционным сексуальным поведением мужчин. В этой главе мы простимся и с традиционным взглядом на половой отбор и примем идею, что человеческая сексуальность – это не только (возможно, даже не столько) объединение репродуктивных потенциалов. Маркс предупреждает:

Путать человеческую (культурную) сексуальность и (естественную) репродукцию – классически псевдонаучно. Конечно, сексуальность нужна для воспроизводства – если вы лемур. Если вы человек, сексуальность – это гораздо больше, чем воспроизводство, это то, что эволюция сделала для человеческой природы7.

Далее он замечает, что “если вы считаете секс скорее биологическим, чем биокультуральным явлением, то, скорее всего, много его в вашей жизни не будет”.

В длинном и вдумчивом эссе антрополог Грег Дауни утверждает: “…чтобы изменить обыденное понимание эволюции, нам нужны не только данные получше, но и истории получше”. Он предложил альтернативную историю для “мужчины-распутного-похотливого-охотника и женщины-привередливой-целомудренной-собирательницы”. Это рассказ о “долгой и медленной сексуальной революции”, суть которого в том, что “человеческие сексуальные проявления… давно стали более широкими и не сводятся к успешному объединению гамет”8. Важно, что это не особый призыв к людям выйти за пределы эволюционной перспективы. Можно привести убедительные аргументы, что секс не служит исключительно целям воспроизводства и у других приматов9. Принцип “экзаптации”, по которому признак, эволюционировавший для одной функции, используется для другой, – теперь золотой стандарт эволюционной биологии10. Хрестоматийный пример приводится для нечеловеческой особенности: перья, как считается, впервые возникли у динозавров, чтобы сохранять тепло, позже стали инструментом для полового демонстрационного поведения и, наконец, для полета у птиц. Сегодня они продолжают служить всем трем функциям. Джон Дюпре высказывается в своей привычной шутливой манере, замечая, что “только из-за того, что техническое оснащение” его компьютера “было разработано на основе военных приложений, не значит, что… компьютер вечно замышляет ядерную атаку или разрабатывает оружие массового поражения”11. Без сомнения, изначальной функцией наших адаптивных сексуальных желаний и поступков было воспроизводство, но это не мешает им теперь иметь другие функции. Сексуальное наслаждение создает “лазейку в эволюционной схеме”, утверждают Пол Абрамсон и Стивен Пинкертон в книге “С удовольствием: размышления о природе человеческой сексуальности” (With Pleasure: Thoughts on the Nature of Human Sexuality), и эта лазейка “позволяет сексуальному наслаждению объединяться с другими [нерепродуктивными] целями, такими как формирование привязанности и снижение личного и межличностного напряжения… Удовольствие, которое сопровождает секс, может мотивировать соитие и тем самым способствовать воспроизводству, но это уже не единственная функция секса”12. Это не то же самое, что сказать, будто люди порой занимаются сексом по иным причинам, чем из сознательного намерения воспроизводства, хотя, безусловно, так и есть. Один опрос студентов обнаружил ни много ни мало 237 различных причин для занятия сексом13, и моя любимая в этом списке – “я хотел сменить тему разговора”. (Меня всегда занимало, в каких условиях это становится причиной для секса. Скучные званые ужины? Лабораторные собрания, на которых обратились к неловкому вопросу, кто забыл заказать пипетки?) Скорее, суть в том, что функциональная роль не исчерпывается размножением.