Читать книгу "Теория шести рукопожатий - Крэйг Браун"

12 ноября Бертоны удостаивают своим визитом званый ужин на двадцать две персоны в доме Виндзоров.

Входя в столовую, Бертон узнает только двоих: графа и графиню Бисмарк, да и то только по имени. «Он, граф, так же похож на образ железного канцлера, как макаронина. Мягкий, округлый и нерешительный. Этот бы не выкроил современную Германию даже из картона».

Его пресыщенному взгляду кажется, что герцог и герцогиня сильно уменьшились. «Удивительно, какие маленькие герцог и герцогиня. Две крошечные фигурки, похожие на Тото и Нанетт, которые ставят на камин. С отбитыми краешками. Что-то такое, что выставляют в переднюю комнату только по воскресеньям. Поцарапанное королевское достоинство. Такой святыне, которой огражден король[25], заметно не хватает убедительности. Очаровательны и никчемны».

Элизабет замечает, что из всей компании только у них с Ричардом нет титулов. Она обижена, что ее не посадили рядом с герцогом, а Ричард возмущен, что его не посадили рядом с герцогиней. Вместо этого он оказывается между другой герцогиней и графиней «с натянутыми моложавыми лицами».

Одна из них говорит ему, что видела, как он играл «Гамлета», и спрашивает, как он сумел запомнить столько реплик. Бертон говорит, что вообще не напрягается, что импровизирует, что Шекспир – паршивый автор, что Гамлет – такой гнусный персонаж, что некоторые его слова можно сказать только по пьяни.

– Я имею в виду эту его безумную жалость к себе. «Как все кругом меня изобличает и вялую мою торопит месть». Да разве на трезвую голову такое ляпнешь? Только не я.

Он думает, что, пожалуй, ему удалось шокировать собеседницу. Другая дама, «ни днем моложе семидесяти, с таким количеством подтяжек, что ее лицо подтянулось куда-то на затылок», спрашивает его, правда ли, что все актеры голубые. Да, отвечает он, именно поэтому он и женился на Элизабет, потому что она тоже нетрадиционной ориентации. Но у них уговор.

– Как же вы живете?

– Ну, она живет в одном люксе, я в другом, и мы занимаемся любовью по телефону.

После обеда Тейлор с ужасом видит, как Бертон подходит к герцогине Виндзорской и заявляет:

– Вы, без всяких сомнений, самая вульгарная женщина, которую я когда-либо встречал.

Чуть погодя он подхватывает семидесятилетнюю герцогиню и кружит ее, «словно какой-то танцующий и поющий дервиш».

Все смолкают.

Наблюдая за происходящим вместе с герцогом, Тейлор в панике: только бы Бертон не уронил ее или не завалился вместе с нею на пол и не придавил насмерть. В то же время Бертона, который давно подозревал, что образ жизни выдает его происхождение, охватывает жалость к самому себе и тоска по валлийским долинам.

– Господи боже! Я встану и пойду, и вернусь домой к валлийским шахтерам, которые понимают толк в выпивке и глупостях, которые из-за нее творятся… Я помру от выпивки и грима.

Когда они возвращаются в «Плаза Атене», Тейлор устраивает скандал и запирает Бертона в свободной спальне. Он пытается ногой вышибить дверь, «и это мне почти удалось, иными словами, утром я потратил некоторое время, стоя на четвереньках и собирая обломки штукатурки в надежде, что официанты не заметят, что отель едва не остался без одной двери среди ночи».

Утром Тейлор ругает его за буйство и сетует, что их больше никуда не пригласят.

– И слава богу, – отвечает он и добавляет: – Редко мне бывало так неимоверно скучно.

В тот же уик-энд он без охоты соглашается сопровождать Тейлор на грандиозный костюмированный бал в загородном замке Ротшильдов. Там же среди гостей присутствует Сесил Битон, который видит их из дальнего конца зала. «Я всегда терпеть не мог Бертонов за их пошлость, посредственность и грубое дурновкусие, – пишет он в дневнике на следующий день. – В ней соединилось худшие американские и английские вкусы, а он так груб и нагл, как может быть только валлиец».

ЭЛИЗАБЕТ ТЕЙЛОР нервирует ДЖЕЙМСА ДИНА

Марфа, Техас

6 июня 1955 года

Когда-то она была звездным ребенком, теперь же – королева Голливуда. Он многообещающий актер, который работает по системе Станиславского, угрюмый и непредсказуемый. Хотя Элизабет Тейлор на год моложе Джеймса Дина, она относится к прежнему поколению старомодных, пышных, уверенных в себе, неприкосновенных звезд, а он возвещает приход нового поколения: неряшливых, бурчащих, задумчивых, неискушенных. Им предстоит вместе сниматься в «Гиганте», где Элизабет Тейлор играет жену крупного техасского скотовладельца, а Джеймс Дин – баламута, наемного разнорабочего на ранчо, который случайно находит нефть.

Их познакомили за несколько дней до начала съемок. К всеобщему удивлению, он очаровывает ее и везет кататься на своем новом «Порше». К вечеру Тейлор убеждена, что он – настоящий джентльмен, на него просто несправедливо навесили ярлык.

На следующий день Тейлор, ожидая теплого приема после приятного знакомства, подходит к Дину и здоровается. Он смотрит на нее поверх очков, бормочет под нос что-то невразумительное и неторопливо уходит, будто он ее не видел. Ей приходит в голову, что в конце концов он, может быть, и заслужил свою репутацию.

Первые четыре недели они проводят на месте съемок, в сонном техасском городишке Марфа, где температура часто поднимается до 50 градусов в тени. Друг Дина Деннис Хоппер никогда еще не видел, чтобы Джеймс Дин так нервничал на съемочной площадке, как в первый день работы.

В первой совместной сцене с Тейлор Дин стреляет в водонапорную башню, Элизабет тормозит на своей машине, и Дин приглашает ее на чашку чая. Но Дин так волнуется, что с трудом выговаривает слова. «В то время не было ни единого человека, который не считал бы ее королевой кино, и Джимми дико мандражировал. Снимали дубль за дублем, но ничего не выходило. Он чуть не облажался по полной программе. Его прямо трясло, – вспоминает Хоппер. – Короче говоря, там, наверно, тысячи четыре человек собрались посмотреть на съемку, издалека, метров со ста, и местных и приезжих. И тут Джимми повернулся и направился в их сторону. Он их вообще не замечал, да и ничего вокруг. Остановился на полпути, расстегнул штаны, достал член и стал сливать. Стряхнул, сунул обратно, застегнул штаны, подошел назад к декорациям и заявил: «Ладно, снимаем».

Элизабет Тейлор не привыкла к подобному поведению. На обратном пути с места съемок Хоппер говорит Дину:

– Джимми, мне уже приходилось видеть твои несусветные выходки, но что это было?

– Я психовал, – объясняет Дин. – Я же работаю по методу Станиславского. Через чувства. Когда психуешь, чувства не доходят до подсознания – просто невозможно работать. В общем, я решил, если смогу помочиться перед двумя тысячами людей и не запсихую, короче, если смогу это, то смогу и стать перед камерой и сделать все, все, что надо.