Читать книгу "Исцеление в жизни и смерти - Стивен Левин"

Корейский учитель дзен Сун-Сан часто говорит своим ученикам, чтобы они «доверились этому „не знаю“». Это пространство, в котором возникает всякая мудрость, в котором можно обнаружить иные варианты решения. В незнании отсутствуют всякие предустановки; в нём реальность воспринимается не с привычных позиций; оно открыто ко множеству возможностей, скрытых в настоящем моменте. Оно не провоцирует на выводы, но позволяет впустить исцеление. По возможности я буду опираться на это превосходное учение, делясь этим ощущением простора, о котором в нём говорится. В учениях Судзуки Роси, учителя дзен, тот же простор называется «умом новичка», и говорится, что, когда человек обладает умом новичка, у него появляется возможность заново открывать целый мир.

Различие между заблуждением и позицией «неведения» заключается в том, что при заблуждении человек может видеть только одно решение задачи – решение, которое для него неосуществимо, в то время как неведение открыто для чудес и озарений. Боль часто требует незамедлительных решений. В уме происходит взрыв – и его сила закрывает сердце. В заблуждении мы очень далеки от самих себя; в позиции «неведения» мы пребываем в настоящем, изумлённо наблюдая. Входить в свою боль с милосердием и любовью – значит менять весь мир, всё больше доверяясь даже полной неизведанности.

Быть «совершенным новичком», подобно нашему другу, страдавшему от рака на поздней стадии, – значит довериться этому тотальному неведению. Рождаться каждый миг, открытым и пустым, вмещая в себя всё, с готовностью каждую минуту начинать всё заново. Совершенный новичок не воспринимает ничего как данность, он отказывается от прежнего ума, полностью обновляется, оставаясь непрестанно открытым к исцелению.

Всё зажигается, являясь в совершенной новизне,

Когда глаза внимают бесконечному покою,

Что за пределом боли – посмотрите,

Страдания предлагают за бесценок, под занавес сезонной распродажи,

И спрячьте от греха свои кредитки.

4

Вставая на путь исцеления

Вступить на путь исцеления – значит напрямую участвовать в жизни, легко и с милосердным вниманием, в котором мы принимаем всё таким, какое оно есть, входить в происходящее. Непосредственно вступать в свою жизнь – значит настраиваться на возникающие и исчезающие мысли и чувства, на сами переживания, заключённые в каждом мгновении. Быть полноценно живым – значит непосредственно переживать само переживаемое. Большая часть нашей жизни проходит в мыслях о прошлом, в мечтательной дымке, скрывающей только что минувшее мгновение. Поэтому во многом наша жизнь является отражением того, что только что случилось, а не непосредственным участием в текущем мгновении. Примером того, как путь милосердного исследования может приводить к исцелению на самых разных уровнях, стал для нас Ховард; правая часть его тела была сильно искалечена из-за взрыва мины во Вьетнаме. Он провёл больше года в госпитале для ветеранов, но, по его словам, ему так и не удалось до конца исцелиться. Когда мы стали спрашивать его о том, что могло препятствовать окончательному исцелению, не давая полностью восстановиться правой ноге и зажить открытым ранам, он рассказал нам о том дне, когда был ранен. Он находился в дозоре с несколькими близкими товарищами. Они попали под ракетный и пулемётный обстрел. Когда они бежали в укрытие, он наступил на мину. Взрывом его отбросило на несколько футов, на рисовую плантацию, так что он остался лежать в грязи растерзанной, окровавленной тушей. Мимо него прошли вражеские войска, которые затем «вырезали весь мой отряд». Благодаря своему ранению он оказался единственным выжившим. Он чувствовал, что его рана была как-то связана со смертью остальных. Его глубокое чувство вины было стыдом выжившего – очень похожее состояние мы наблюдали у людей, выживших в нацистских лагерях смерти. «Как я могу спокойно ходить по земле, когда там, в шести футах под землёй, лежат мои товарищи?»

Однако на самом деле ему не так уж спокойно жилось. При ходьбе он часто хромал и вздрагивал от боли. Искалеченная нога и узнаваемое чувство боли стали неотъемлемой частью его личности. Когда мы спросили Ховарда о его боли, он осторожно снял эластичный бандаж на ноге и показал несколько кровоточащих нарывов на изъязвлённом бедре. «Они не проходят уже многие годы – кажется, они никогда не заживут».

Мы посоветовали ему начать процесс исцеления с тщательного изучения стыда, который он носил в своём уме и который возникал из-за того, что он пережил своих «товарищей по оружию». Мы предложили ему начать обращать внимание на любые чувства, которые возникают, когда в связи с неприятными ощущениями он сосредоточивается на ноге. Мы предложили ему чутко прислушиваться к посланиям и урокам, скрытым в его больной ноге. Спустя несколько недель он сказал, что заметил следующее: каждый раз, когда он менял повязки на открытых ранах, то практически «чувствовал запах тел товарищей, гниющих в джунглях». Побывав на нескольких семинарах по осознанной жизни/ умиранию и консультациях, он почувствовал желание ежедневно заниматься медитацией на прощении. Это было оптимальным началом для того, чтобы осознать горе в его уме / теле. Поскольку он ощущал, что, развивая умение прощать, лучше всего сможет гармонизировать своё чувство вины и обиды, он стал медитировать по двадцать минут дважды в день, совершенствуясь в этой практике. Огромная трудность, которая возникла у него поначалу, – отношение к своей боли с чувством прощения – позволила ему определить, что препятствует исцелению. Погружаясь в воспоминания о своих «десяти несчастных годах», он быстро начал замечать, что «Вьетнам многое выявил во мне». Он стал понимать, что проблема выходила за рамки «искалеченного тела». Он стал замечать, когда внимательно наблюдал за болью в своей ноге, что она будто бы соединялась, пронизывая его тело, с болью в груди, от которой он давно страдал. «За последние пару лет я несколько раз делал ЭКГ, но мне всегда говорят, что с моим сердцем всё в порядке. Однако теперь, кажется, я понимаю, в чём дело. Поразительно, как я не замечал этой связи все эти годы». Благодаря работе с горем и медитации на прощении, которым он с увлечением посвящал своё время, боль в сердце стала ещё более явной. «Похоже, будто моя нога вытягивает силы из моего сердца».

Поскольку Ховард жил очень далеко, мы виделись с ним лишь изредка, но примерно раз в неделю он звонил, чтобы задать какой-нибудь технический вопрос в связи с медитацией на прощении: «Что делать, когда я наполняю свою ногу чувством прощения и при этом перед глазами возникают жуткие кровавые сцены? Должен ли я простить тех парней, которые меня подорвали на мине? Смогу ли я когда-нибудь простить то, что причиняет мне такую боль? Смогут ли простить меня?» В ходе этих недель можно было видеть, что поначалу вопросы исходили именно от его ноги, но по мере углубления в процесс долгожданного исцеления стало требовать именно его сердце. Через несколько месяцев его звонки стали менее регулярными, а вопросы – ещё более глубокими и пронзительными: «Порой, когда я погружаюсь в своё сердце, чтобы обратиться к больной ноге, у меня не находится слов, есть только чувство связи между сердцем и ногой. Когда так происходит, боль в ноге как будто исчезает – на чём мне сосредоточиться в таком случае?» Он прилагал все усилия, чтобы сохранять открытость в ходе работы.