Читать книгу "Братство волка - Эли Бертэ"

Заблудившиеся путешественники должны были опять остановиться, чтобы держать совет. Во время этой короткой остановки рог трубил снова, но на этот раз с противоположной стороны.

— Непонятно, — сказал бенедиктинец с беспокойством, — теперь этот звук раздался справа от нас, а ранее я слышал его как будто слева…

— В горах порой создаются странные акустические эффекты, — отвечал Леонс, задумавшись, — расположение местности и этот густой туман могут создавать необыкновенные иллюзии; человек, держащий рог, без сомнения, находится не там, где нам кажется. Мы слышим его то здесь, то там, а он, может быть, находится в двухстах шагах перед нами.

— В таком случае, дитя мое, почему бы не попробовать позвать его к нам на помощь?

— Попробуем, дядюшка.

Они громко крикнули несколько раз и замолчали, надеясь услышать ответ на свой призыв о помощи. Но крики их были как будто поглощены этой тяжелой, неподвижной темнотой. Отдаленное эхо, как бы играя, повторило отзвуки их голосов, и все смолкло.

Приор решительно отказался от власти, предоставляя своему молодому спутнику самому принимать решение, что им теперь делать.

— Куда же мы двинемся, Леонс? — спросил он.

— Право, дядюшка, я не знаю; мне кажется, однако, будто я вижу следы животных на земле. Может быть, эта дорога ведет к какому-нибудь жилищу… Будем продолжать путь…

— Хорошо, — сказал Бонавантюр, — какой бы путь не избрали мы, Господь видит его перед собой…

Эта настойчивость путешественников скоро получила свою награду. Дорога пошла в гору, а воздух стал не таким влажным. Хотя деревья все еще образовывали свод над головами всадников, однако становилось светлее, а звуки рога слышались ближе. Они начали уже думать, что вскоре выйдут из затруднительного и, может быть, даже опасного положения, в котором они находились, когда неожиданный случай превратил их неопределенные опасения в обоснованный страх.

Они неторопливо ехали в гору, когда из непроходимой чащи на некотором расстоянии от них раздался пронзительный вой. Лошаки остановились как вкопанные, подняв уши и дрожа всем телом, как делают робкие животные, чувствующие приближение хищного зверя.

Приор и племянник переглянулись.

— Жеводанский зверь, — сказал бенедиктинец, побледнев, — да простит нам Господь наши согрешения… Мы погибли!

Леонс стал искать глазами предмет, который он мог бы применить в качестве оружия. Едва ли хлыст мог серьезно испугать такого опасного противника, который возвещал о себе столь ужасными звуками.

— Ободритесь, дядюшка, — сказал Леонс. — Волк, если это действительно он, может быть, не осмелится напасть на двух всадников… Если б у меня была хотя бы хорошая дубина…

Вой прекратился; теперь в терновнике слышались только чьи-то тяжелые шаги, чье-то быстрое передвижение. Но чаща была так густа, темнота так глубока, а туман так плотен, что ничего нельзя было рассмотреть.

Вдруг вой послышался снова; на этот раз зверь казался в нескольких шагах от путешественников.

Это испытание было слишком тяжелым для бедного бенедиктинца. Уже воображая, как зубы чудовища впиваются в его упитанное тело, он начал громко стенать и вслух молиться всем известным ему святым. Леонс, напротив, молча искал врага глазами, готовый отразить нападение, как мог; но его мужество в подобной ситуации не приносило пользы. Тут вой раздался буквально в двух шагах от всадников. Испуганные лошаки поднялись на дыбы, повернули и побежали каждый в свою сторону. Лошак приора понес своего всадника, который ухватился за его гриву и продолжал кричать. Лошак Леонса, не находя перед собою пустого пространства, понесся напрямик в кусты, колючие ветви царапали его бока, но животное, спасая свою жизнь, неслось не разбирая дороги.

Молодой человек удержался на лошаке всего лишь несколько минут. Его великолепные навыки в верховой езде не помешали ему наткнуться на низкую ветвь бука и вылететь из седла.

Падение было жестоким, и Леонс несколько минут лежал оглушенный, без движения, ничком. Потом он услышал тихое рычание, какое-то тяжелое тело придавило его к земле, и он почувствовал, как острые зубы вонзились в его плечо, а когти принялись раздирать одежду.

Но неизбежность опасности заставила Леонса опомниться; он старался повернуться и высвободить руки, чтобы оттолкнуть зверя, который намеревался сожрать его живьем, но колючие растения опутали его своими ветвями, листья, липшие к лицу, ослепляли его, а тяжесть, лежавшая на нем, парализовала его движения. Но он успел, однако, повернуться на бок и одной рукой изо всех сил оттолкнуть чудовище, которого не мог видеть. Но рука его схватилась не за звериную шерсть, а скорее, за какие-то жесткие, нечесаные, взъерошенные волосы.

В ту страшную минуту, когда инстинкт самосохранения довлел над рассудком, Леонс не искал объяснения непонятному обстоятельству. Он продолжал неистово бороться со своим неизвестным противником, толком не понимая при этом, что делает. Он просто отчаянно вертелся, вырываясь из лап своего врага и нанося ему беспорядочные удары.

Наконец борьба прекратилась, несчастный молодой человек, измученный, запыхавшийся, почти лишившийся чувств от боли и страха, стал уже неспособен к сопротивлению. Когти и зубы перестали его рвать, и он почувствовал, что тяжесть, придавливавшая его к земле, исчезла. Оживленный этой внезапной переменой, он успел приподняться и, облокотившись о землю, осмотрелся кругом. Следы его грозного противника исчезли; слышался еще шум в соседних кустах, но ничего нельзя было разглядеть. Внимание Леонса было отвлечено другим шумом, раздававшимся на дороге и приближавшимся довольно быстро. Это были звуки рога, теперь совершенно внятные, громкий лай, а главное, голос приора, звавшего Леонса.

Юноша не мог отвечать; он оставался все в том же положении, еще не веря в то, что его неведомый враг решил сохранить ему жизнь.

Наконец он различил в тумане двух человек, которые искали его, одного пешего, а другого верхом на лошади, и услышал их голоса:

— Леонс, где вы? Леонс, ради бога, ответьте, вы живы?

Тут молодой человек успел наконец преодолеть ужасную слабость.

— Сюда, дядюшка, я здесь…

— Мы его нашли! — вскричал бенедиктинец, соскочив с лошака. — Друг мой, вы ранены?

— Кажется, нет, дядюшка.

— Слава богу, слава богу! — Бонавантюр хотел помочь Леонсу встать, но его спутник сказал ему на местном наречии:

— Будьте осторожны, преподобный отец! Зверь, должно быть, недалеко, потому что моя собака рычит… Полно, Кастор, не отходи, ты можешь нам понадобиться.

Но его опасения не могли остановить приора, бесконечно обрадовавшегося, что он нашел своего приемного сына. Он прорывался через колючие кусты, не обращая внимания на свою бенедиктинскую рясу; он сжал в объятиях бедного Леонса со всей силой, на какую был способен.

Сам юноша еще не оправился от пережитого потрясения. Только когда он с помощью дяди вышел к дороге, тот смог убедиться в плачевном состоянии племянника. Шляпа его была смята, платье разорвано, руки и лицо расцарапаны до крови. На левом плече была глубокая рана, как будто кусок тела был вырван когтями или зубами.