Читать книгу "Чудеса и фантазии - Антония Байетт"

В деревне уже не первый день гадали, будет ли она разрушена. Пытались изобрести средства, которыми можно было бы как-то поранить этих червей, заставить их свернуть, но все тщетно. Думали, каким путем дальше черви станут ползти – через деревню или все же протащатся стороной. Шло к тому, что деревню не обойдут. Но оставалась еще ложная надежда, ложное успокоение. Как трудно было себе представить, что суждено исчезнуть тому, что казалось незыблемым, как вечные горы вокруг. А потому уход из деревни откладывался до последнего. Снимались в спешке и в полном беспорядке, даже в панике – посреди вонючих паров червячьего дыхания. Хватали вещи, бросали их и хватали другие, мельтешили, как муравьи. Ошарашенные близостью этих исчадий, жители устремлялись в лес, похватав мешки с зерном, ломти соленого мяса, сковородки, еще какую-то утварь, перины… Никто не знал, видят ли чудовищные черви людей. Рядом с этими махинами люди размером не больше букашек, что снуют у нас в волосах или копошатся в листьях салата. До такой мелочи никому, конечно, дела нет.

Жизнь в лесу оказалась однообразной, даже тягостно-скучной. Ведь тоска может настигать людей как раз между напряженной борьбой и полным оцепенением. В лесу они мерзли, особенно по ночам, есть было нечего, животы постоянно сводило то от голода, то от страха. Сюда, правда, смертельное дыхание червей не достигало, но запах его чудился то в дыме костров, то в прелой лесной листве и даже в снах не оставлял. Выставляли смотрящих, и те видели вдалеке у деревни целый строй этих тучных голов, незаметно ползущих вперед. Видели внезапные вспышки огня и выбросы густого дыма. Наверно, это уже дома загорались. Мир на глазах рушился, и при этом, вдобавок ко всем прочим невзгодам, их сковывала какая-то особая тоска.

Читатель спросит: а где же рыцари и герои-воины, способные наконец-то явиться и познакомить осклизлые глаза этих уродищ со своими стрелами и картечью? Об этом шла речь у костров, но герои не являлись. Наверно, была в том мудрость, что ужасные твари для ничтожных людских орудий неуязвимы. Старики говорили, пускай все идет своим чередом, ведь мертвые эти чудища посреди деревни ничуть не лучше живых. Старухи вспоминали старые сказки, где говорилось, что дыхание дракона усыпляет волю. Но говорится ли в этих сказках, как найти избавление? Не было ответа. Жить расхочешь, думала Ева, от этого спанья под деревьями на горбатых корнях или просто на твердой голой земле. Все тело разламывается и наливается больной тоской.

Наконец Гарри и Джек вместе с другими молодыми мужчинами отправились в сторону деревни – посмотреть вблизи, велики ли разрушения. Вскоре оказалось, что впереди – только стена зловонного дыма и пламени, она растянулась по пастбищам и полям, и только огромные головы виднелись за этим дымом как страшные бугры или скалы. Они теперь будто расползлись дальше друг от друга, чем прежде. Расходились в стороны, как рукава в устье разлившейся реки. Джек сказал Гарри, что навряд ли от деревни что-то осталось. Тот лишь ответил рассеянно, что в дыму как будто мелькают животные. Вгляделись – там были свиньи и поросята, они визжали и в страхе метались из стороны в сторону, один вдруг вырвался из дыма и с визгом и пыхтением устремился прямо к братьям. «Борис!» – позвал Гарри и побежал за боровом, который с диким хрюканьем кинулся снова в дымную тьму. Джек некоторое время видел две черные как сажа фигуры – свиньи и человека. Из тьмы раздался чудовищный сосущий звук, и судорожно изверглось облако горячих паров и густой сноп огня. Силы оставили Джека, он почувствовал, что теряет сознание. Когда он очнулся, вся его кожа была покрыта липким прахом и в ушах раздавалось бурление, доносившееся словно из чрева чудища.

Сначала он решил, что не сумеет подняться, останется лежать на пути громадной пасти и та поглотит его заодно с полем и живой изгородью. Но тут же нашел в себе силы перекатиться и понемногу, ползком и переваливаясь с боку на бок, цепляясь за дерн и кусты, смог несколько отдалиться от гигантского червя. Там, под колючим кустом, чуть дыша, он пролежал много часов, а после, больной и разбитый, с огромным трудом поднялся и вернулся из последних сил в лесной лагерь. Он надеялся, что и Гарри вернется, но не очень-то удивился, когда тот не пришел.

Снова потянулись недели и месяцы, в воздухе все так же висела пепельная пыль, с неба сыпались головешки. Одежда людей и даже кожа насквозь пропахла червячьим духом, но мало-помалу жуткие туловища продвигались куда-то дальше, прочь. Тащились поперек лугов и полей, оставляя за собой изрезанную, сплошь безжизненную каменистую поверхность. С ближних возвышенностей стало видно, что чудища ползут бок о бок к озеру; спустя сколько-то дней они достигли его песчаного берега. Не сомневаясь, не сворачивая, движимые какой-то непреложной природной тягой, каким-то механическим побуждением, начали они вползать в чистую прибрежную синь. Так жабы, черепахи и другие твари уходят в свой водоем для продолжения рода. Едва эти огромные раскаленные головы коснулись воды, она вокруг них вся вскипела, словно в котле, бурля, пузырясь, исходя паром и брызгами. Головы постепенно скрылись, но длинные туловища меж тем еще долго, час за часом, извиваясь и набухая, втягивались в озеро. Под конец уже только одни их тупые уродливые хвосты виднелись над водой, но вот и они пропали. Настал день, когда все уверились, что явление чудищ – в прошлом. Как и тогда, когда они являлись из-за горы, осознанье пришло не сразу; но дело обстояло именно так: черви исчезли в водах озера, удалились в его толщу. Остались лишь грубые вдавлины на берегу – отметины от грузных тел – да ожоги на земле от огненного дыхания, поваленные деревья, пожухшая листва.

Люди пошли взглянуть издалека на деревню, и их взору предстали сплошные разрушения. На месте домов развалины, деревья вывернуты с корнем, земля опалена, изранена, дымящимся пеплом усыпана. Подошли ближе, стали ворочать бревна и кирпичи. Некоторые, как это всегда бывает, находили посреди пепелищ драгоценные или обычные предметы, кто – монетку, кто – разорванную пополам книгу, кто – измятую кастрюлю. Возвращались потихоньку те, кто пропал еще тогда, в первые часы бегства, – с обожженными лицами, спаленными бровями. Кто-то так и пропал навсегда.

Джек и Ева вернулись вместе. Где искать остатки своего дома, поняли не сразу. Обходили груды кирпича одну за другой и вдруг увидели – вот же он, стоит целехонек. Червячий след прошел чуть в стороне, прямо вдоль забора, причем и забор даже не покосился. Нетронут был и весь садик, веранда. Двери-оконца на месте, все цело. Только запылено летучим пеплом. Джек поднял камень, которым обыкновенно придавливал ключ. Вот и ключ тут, словно ничего не случилось. Зашли в дом. Мебель стоит, цела: столы, стулья, шкаф, печка дожидается. У тыльной стены, возле окошка с видом на склоны гор и снега в вышине, – Евин ткацкий стан с почти доделанным ковриком.

Под дверью на двор послышалась возня и хрюканье. Отворили, а там – Борис. Побитый, поникший, пахнет от бедняги жареной свининой, и всю щетину пожгло огнем. Но в глубоко посаженных глазках сияет радостное узнавание. Выходит, избежал он – чудом ли, случайно или по воле судьбы – смертоносного дыхания и огненных языков. Может быть, и Гарри появится? Ждали день, другой, месяц, и даже через год его еще ждали, несмотря ни на что. Но он не вернулся.