Читать книгу "Проклятие дома Ланарков - Антон Кротков"

* * *

Между тем Арчи продолжал с упоением рассказывать барышням о своих книгах. И тут в столовую вошёл молодой человек. Это был секретарь хозяина дома — юноша угловатый и худой, но элегантный, даже в своём скромном чёрном сюртуке. Бледным угрюмым лицом, тонкими латинскими чертами лица, длинными непокорными волосами, он напоминал молодого Бонапарта в период итальянской компании. Разве что в отличие от коротышки Наполеона, секретарь был долговяз, тем не менее, взгляд у него был тот же, что и у знаменитого корсиканца. Едва переступив порог, молодой человек высокомерно, с вызовом, оглядел присутствующих, и дело было не в его высоком росте, дающим ему естественное право на взгляд свысока. Нет, тут было заметно прорвавшееся наружу честолюбие.

Правда, парень был достаточно умён, чтобы тут же замаскировать свои истинные чувства. «Ещё один скромник, — усмехнулась про себя Вэй. Она с любопытством рассматривала смиренную фигуру нового персонажа. — Ну уж под этой маской точно скрывается непомерная гордыня. Вон как полыхнул глазищами, когда Флора снисходительно позволила ему занять место за столом».

При появлении нового человека Арчи смутился, стал нервно мять руки, выдавливая из себя что-то. Впрочем, его опасения оказались напрасны — в присутствии юных графинь секретарь не смел и рта раскрыть, разве что если его не удостаивали прямого вопроса.

По всей видимости, то, что человека его скромного положения допускали за хозяйский стол, объяснялось прихотью хозяина дома, которому из каких-то своих соображений пришла в голову блажь приподнять смышлёного помощника над остальными слугами. Возможно, графу было забавно играть с честолюбивым помощником, как в живую игрушку.

Глава 11

Обед уже подходил к концу, когда дверь резко распахнулась и в столовую вошёл господин зрелого возраста и крепкого телосложения. Настоящий человек-лев! С огненно-рыжей гривой непокорных волос (складывалось впечатление, что он обходился без услуг камердинера) и лохмами бакенбардов на щеках, которые срастались у него под подбородком, и вместе с пышными усищами образовывали причудливое ожерелье. Мужчина был могуч в плечах и широк в корпусе, но не толст. Правда в рыжих волосах его пробивалась седина, и всё же складывалось впечатление, что возраст не властен над ним.

Гордая и прямая осанка с первых секунд выдавала хозяина. Да, это был хозяин дома, десятый граф и виконт Уильям Ланарк собственной персоной. Всё утро он мотался на бричке по своим владениям, сам правя лошадьми: руководил возведением новой ограды, ругался с арендаторами и выяснял отношения в местном муниципалитете из-за старого спора о предполагаемом строительстве по соседству с его землёй новой фарфоровой фабрики. После всех этих забот и трудов лицо хозяина поместья сохраняло не самое приятное выражение, отчего при его появлении все замолчали. Даже избалованная Флора, не говоря уж о её робкой сестре и вышколенной прислуге, притихла при виде хмурого отца.

Граф ограничился лишь кратким приветствием гостям и принялся за суп, сосредоточенно глядя в тарелку. Скалли принесла ему от себя и от своего мужа соболезнования по поводу кончины старшей дочери. Хозяин лишь кивнул. Казалось, все его мысли в данный момент поглощены процессом пережёвывания и глотания пищи. У него было красное обветренное лицо с крупным римским носом и мощным раздвоенным подбородком. На лбу имелась странная вмятина круглой формы, словно оставленная отрекошетевшей пулей. Пахло от него хорошим табаком, одеколоном и конской упряжью.

Лишь утолив голод, граф будто вспомнил, что не один за столом:

— Кажется, я нарушил своим вторжением ваш разговор? — произнёс он, впрочем, кажется, без особого чувства вины. — Прошу меня извинить.

Разговор коснулся болезни его жены. Отвечая на вежливые расспросы о здоровье больной, сэр Ланарк оставался на удивление спокоен:

— К сожалению, ничего утешительного доктора сообщить не могут — рассуждал он, словно речь шла о видах на будущий урожай. — Состояние моей супруги резко ухудшилось на почве тяжелейшего нервного расстройства, но я с дочерьми не теряю надежды, что всё как-нибудь обойдётся и Элизабет станет лучше.

Услышав это, Флора и Клэр закивали с печальными лицами. Немного помолчав, их отец сменил тему:

— Но жизнь продолжается! Моя супруга и дочери любят ваши книги, мистер Флетчер.

Затем хозяин дома внимательно взглянул на Вэй своими выцветшими бледно-голубыми глазами из-под густых нависших бровей, и осведомился:

— Вы ведь не англичанка? — при этом его иронический взгляд задержался на её короткой стрижке необычного для здешних мест фасона.

— Я американка, из Алабамы.

Граф хмыкнул:

— Я так и думал. Мне приходилось бывать в вашей стране, путешествовать по многим штатам, и я вынес массу замечательных впечатлений. Хотя чего греха таить, над американцами с их непосредственностью у нас не потешается разве что абсолютный сухарь. Но надеюсь, вас это не коснулось, миссис Вэй. И у вас не сложилось превратное мнение об англичанах.

Скалли ответила ему со спокойным доброжелательством:

— Меня трудно вывести из себя, мистер Ланарк. Я выросла в пансионе. Некоторое время после смерти родителей жила в приёмной многодетной семье не самого большого достатка. Все эти перипетии моей судьбы только закалили мой характер. А, кроме того, во мне не так уж часто распознают иностранку. И вообще, Англия мне нравится.

— Что ж, отрадно слышать — кивнул граф. — А вообще-то я уважаю вашу страну. Вы американцы поднимите флаг англосаксонского владычества, который вот-вот выронит дряхлеющий британский лев! Доллар будет править миром, минувшая война показала это со всей наглядностью.

Комплимент графа прозвучал фальшиво с явными нотками презрения к заокеанским нуворишам. Но так как показать своё раздражение гостям было бы невежливо, графу потребовалась подходящая мишень, чтобы «сбросить пар». И он её нашёл в лице своего помощника — с его поэтическими локонами и печальным взглядом:

— Мой секретарь в последнее время часто впадает в меланхолию, — сэр Уильям ехидно кивнул на Пэрси. — И я его понимаю. Похоже, он напрасно протирает тут штаны.

При этих словах один из слуг — совсем ещё молоденький паренёк — прыснул со смеху, а бедный объект графской забавы лишь стиснул зубы. Впрочем, под тяжёлым взглядом хозяина чрезмерно смешливый лакей тут же втянул голову в плечи и виновато опустил глаза.

Сэр Уильям стал говорить, что Пэрси старательный и усердный молодой человек, и хотя происхождение его весьма скромное, он всё же мечтает со временем стать джентльменом и занять достойное место в обществе. Ради своей высокой цели он просиживает за столом по двенадцать часов в сутки, отвечая на письма графских корреспондентов и готовя материалы для докладов в палате лордов и в адмиралтействе. Но к чему такие усилия, если в наше время путь к процветанию изменился, — стал намного проще, чем раньше.

— Ведь нынче больше нет нужды иметь за плечами несколько поколений носителей дворянского достоинства, чтобы тебя приняли в высшее общество — граф с трудом скрывал клокочущую в нём ненависть. — Достаточно быть решительным, оборотистым малым, и ты пробьёшься на самый верх. Наступает время ловких плебеев.