Читать книгу "Кабак - Олег Якубов"

— Не плыви по течению, не плыви против течения, плыви, куда тебе нужно, — беспрестанно повторяет Вова.

* * *

По совету друга детства я стал мотаться по разным вернисажам, покупать милые побрякушки, тащил в ресторан какие-то патефоны, прялки, искусственные деревья, льняные занавески. В японском зале появились деревянные аисты, бамбуковые ширмы с иероглифами. Наталья Николаевна, как директор, контролировала наши финансы, выдавала мне деньги на эти покупки крайне неохотно, ворчливо бурча, что надо бы алкоголя и бакалеи впрок закупить, праздник де скоро, да и моющие средства на исходе. Находила и прочие причины, чтобы ограничить мою безудержную расточительность.

Тогда я стал тратить собственные деньги. Питался я теперь в ресторане, на вредные привычки уходило немного, так что покупки совершал легко и бездумно.

Однажды Вова снизошел с любимого дивана и побывал в нашем заведении. Своей респектабельной внешностью произвел фурор среди официантов. Паша, склонившись в почтительном поклоне перед важным гостем, не сказал, а скорее доверительно прошептал-поведал:

— Придется немного подождать. Замаринуем для вас парное мясо и пельмешек налепим. Не думаю, что такому гостю можем подать блюда из заготовок.

Вова благосклонно кивнул. Уходя, удовлетворенный, протянул официанту чаевые. Вышколенный Паша ответил, что с друга своего шефа денег брать не имеет права и не возьмет ни за что. Все понимающий мудрый Вова засунул ему купюру в кармашек форменной жилетки и со значением пожал руку. Паша проводил его до машины.

На следующий день Вова, кряхтя и постанывая от натуги, еще раз покинул свой диван и отправился в багетную мастерскую, заявив жене, что совершает этот подвиг только ради старого друга. В багетной мастерской он заказал четыре огромных зеркала венского стекла, самолично, долго и придирчиво, выбирал для них рамы, о чем мне потом и поведал. Через неделю Вовин подарок в машине со специальными креплениями, предназначенными для перевозки зеркал, привезли в ресторан. Они очень украсили зал.

* * *

Апофеозом и гордостью моей дизайнерской деятельности стали манекены. В наш ресторан частенько захаживал известный всей Москве художник Борис Белов. Талантливый сценограф, он оформлял декорациями концерты всех звезд эстрады, со многими из них дружил. Бесподобно рассказывал анекдоты, слыл весельчаком и душой любой компании. Без Бори не обходилось ни одно великосветское сборище. Откуда у меня появилась идея украсить зал манекенами, и сам точно не знаю. Но как-то за ужином я спросил Борю, не найдется ли на его складах реквизита парочки ненужных бэушных манекенов. Боря обещал посмотреть, через несколько дней позвонил и попросил кого-нибудь прислать с машиной. Привезли два новеньких, в упаковках, манекена — мужской и женский. Яркая этикетка свидетельствовала, что произведены эти прекрасные куклы не где-нибудь, а в Италии. Я обомлел, позвонил Белову, робко поинтересовался, сколько я за эту красоту должен. «Говно на дружбу не меняю», — важно заявил Борис и громко расхохотался, довольный своим ответом.

Мы экспериментировали долго. Сначала обрядили манекены в расшитый сарафан и косоворотку с шароварами, у ног куклы-женщины поставили прялку, манекен-мужчина якобы заводил старинный патефон. Больше всех композиция нравилась мне самому. Остальные иронично хмыкали, но начальству перечить по такому несущественному поводу не смели. Установили эту живописную группу в вестибюле. Они мешали официантам, о них спотыкались гости. Потом, на лето, их одолжили в соседний ресторан узбекской кухни, где они красовались у входа в роскошных восточных нарядах. Вернувшись в дом родной, Клава и Петя (так мы их называли между собой) поменяли имидж. На Клаву надели вечернее платье, его принесла из дому Наталья Николаевна. Купили ей совершенно роскошный, платинового цвета, парик. Петю я обрядил в свой некогда парадный костюм, без толку пылившийся в шкафу, повязал ему самый лучший галстук, для пущей достоверности нацепил на нос очки в тонкой интеллигентной оправе. Притащили в зал маленький круглый столик. Поставили бутылку шампанского, вазу с искусственными фруктами. Клаву усадили в плетеное креслице. Петя почтительно стоял рядом, держа в неподвижной руке пластмассовую розу. Разместили композицию в уголке возле камина, где царил полумрак. Многие гости с ними здоровались, желали приятного аппетита. Поняв свою ошибку, смеялись и с удовольствием фотографировались рядом. Одним словом, манекены у нас прижились.

* * *

…Несколько лет спустя в зале проводился большой праздничный банкет. Петю с Клавой уволокли в подсобку. Нерадивый работник бросил их на пол. На следующий день после банкета случился в ресторане небольшой пожар, наделавший большой шум. В вытяжке, которую давно не чистили, скопился и вспыхнул осевший на фильтрах жир. Кто-то из поваров черпнул из крана воды и пламя без труда загасил. Но дым повалил густой и черный. Жильцы соседнего дома позвонили «01». Приехала, ревя сиреной, пожарная машина. Надев противогаз, один из пожарных ринулся на разведку. В подсобке споткнулся о манекены. Выскочил, как ошпаренный, на улицу. Достал рацию и забубнил: «Первый, первый, я шестой. Как слышишь? У нас два двухсотых», — что, как известно, означает трупы. Через несколько минут возле ресторана стояли с пяток пожарных машин, почему-то не две, а три «скорых помощи». Когда ошибка обнаружилась, пожарные от досады и боязни получить нагоняй от начальства сначала гнусно матерились, а потом принялись строчить беспощадный акт, грозящий ресторану закрытием.

Любопытные, собравшиеся вокруг, обсуждали подробности трагической смерти влюбленной пары, которая на свою беду зашли пообедать «в этот вертеп». «Решив вопрос» старым российским методом, я получил от пожарных отпущение грехов и благосклонное заключение о ложном вызове. После их отъезда мы обнаружили на складе несколько пустых полок. Надо полагать, что полки с бутылками они опустошили, дабы не подвергать ресторан дополнительному риску воспламенения от огнеопасного крепкого алкоголя.

* * *

Пришел солидный пятидесятилетний мужчина. Поинтересовался, не нужны ли нам повара. Оказался поваром высшего разряда, работал в самых престижных ресторанах Москвы, последние годы — в «Княжеской охоте», на Рублевке. Я полюбопытствовал у Сан Саныча (пугающее сходство, мне только второго алкоголика не хватало!), что его привело в наше более чем скромное заведение.

— Поменял квартиру, живу в трех минутах пешего хода отсюда. Устал от этих дорог, вечных пробок. Просто мечтаю работать возле дома, — с проникновенной и вызывающей доверие откровенностью признался он, и предложил испытать его в деле.

Заинтригованный, я пошел на кухню, посмотреть, как работает мастер. Сан Саныч извлек из солидного портфеля белоснежные куртку и колпак, несколько ножей и принялся священнодействовать. Его манипуляции скорее напоминали номер иллюзиониста. Ножи сверкали, продукты мелькали в воздухе. Он успевал одновременно нарезать овощи, разделывать мясо, готовить какой-то неведомый авторский соус и еще много чего другого. Его отточенные движения были быстры и неуловимы. Болгарский перец он легко превращал в живописную розу, зелень с помидором и морковкой преображались в цветущую поляну, а булькающий в кастрюльке соус источал неземной аромат. Мое восхищение охладила директор. Наталья Николаевна шепнула мне на ухо: «А вы представляете, какую зарплату запросит этот кудесник?» Но кудесник, утирая с распаренного лица пот, легко согласился на нашу обычную поварскую ставку, чем насторожил меня еще больше.