Читать книгу "Тайна перстня Венеры - Ольга Тарасевич"

Теренция невольно окинула оценивающим взглядом фигуру рабыни – без бедной одежды девушка хороша, как богиня, с упругой грудью, тонкой талией, длинными ногами. Похоже, точно такая же фигура была у Корнелии, гибкая, подтянутая. Та гетера казалась ленивой, неторопливой, весьма старательной. Никто не мог бы догадаться, что она думает о ком-либо, кроме возлегающего на ложе в атрии мужчины, которого надо как следует развлечь, повеселить, раззадорить бросать сестерции горстями. Только зеленые глаза иногда вспыхивали лихорадочно-умоляющим светом и белоснежные зубы мечтательно прикусывали пухлую сочную губку…

Теренция смотрела на замершую Петру – и видела Корнелию. Как та, умащенная ароматными маслами, красиво причесанная, в одной лишь полупрозрачной накидке, завязанной узлом над полной грудью, вдруг появилась в комнате. И сразу же случились ее страстный бессвязный шепот, прерывистое дыхание, нежные умелые пальцы, жаркие влажные губы. Вспыхнувший и разгорающийся интерес. В конце концов, почему бы не узнать, что чувствуют мужчины, проводя языком по коже вокруг соска, скользя по животу и еще там, ниже…

Заниматься любовью с Корнелией оказалось очень приятно. Ее пьянящие поцелуи полностью размягчили тело, сожгли вспыхивающие искрящиеся звезды, смыли, как внезапный свежий ливень, все мысли. И остались только обволакивающая нежная расслабленность и нескончаемые теплые волны, стремительные, крутые, восхитительные. Благодарная, растерянная, Теренция пыталась что-то сказать, но не находила слов – так необычна, совершенна и божественна была любовь, которую открыла ей Корнелия. И вот в тот миг, когда на ресницах дрожат слезы, и хочется навечно впитать прекрасный чужой запах собственной кожей, и невозможно не обнимать подарившее столько счастья тело, в темной комнате вдруг раздалось:

– Теренция, а как тебе удается так надолго сохранять хну на ногтях? Девчонки уже давно заметили: мы покрываем ногти в один день, но наши быстро светлеют, а твои остаются красными!

Потом Корнелия переключилась на прически, затем на ткани для туники. Теренции стало стыдно и горько за свою восторженную нежность. Может, мужчины не дают столько сладкого изысканного удовольствия. Зато они не хихикают, не говорят глупостей, не перескакивают в беседе безо всякой логики то на одно, то на второе, то на третье!

Корнелия молола всякую чушь, Теренция, отстранившись якобы по причине жары, лежала рядом и прикидывала: вот было бы хорошо, если бы боги давали возможность выбирать себе тело – или мужское, или женское. Может, тогда стоило бы попробовать родиться мальчиком?.. В этом случае пришлось бы преимущественно иметь дело с парнями. Отлично: заниматься философией, выступать в суде, разбирать свитки со стихами. Только вот большинство мужчин, как ни крути, спят с женщинами. И если все женщины, как правило, похожи на Корнелию – тогда, выходит, нет страшнее кары, чем мужское тело и любовь к красавицам. Девушки же, после того как все закончится, начинают разговаривать, ни на миг не умолкают – и это то еще испытание! Если бы они только задумались о том, как быстро может неосторожное ненужное слово затушить пожар счастья!

– Вы… так смотрите на меня. Извините, – лепетала тем временем Петра, прикрывая скрещенными руками грудь, – должно быть, я слишком быстро осталась без одежд, а вы еще не раздеты.

Накручивая на палец выбившийся из прически ярко-рыжий локон, Теренция осмотрелась по сторонам. В аподитериуме, кроме них, находится только одна женщина, которая заняла для своих вещей скамью в дальнем углу. Судя по тому, что она раздевается сама, без рабынь, – невелика птица, зачем ради такой стараться, впечатление производить. Запросто можно обойтись без разыгрывания пьесы «рабыня помогает снять платье своей любимой госпоже». К тому же без посторонней помощи стаскивать тунику, честно говоря, намного удобнее. К рабыням, оказывается, тоже надо привыкнуть!

Она махнула рукой:

– Иди скорее, я же вижу, тебе не терпится быстрее насладиться жаром. Я сама разденусь и скоро присоединюсь к тебе. Иди, дозволяю!

Петра и та незнакомая женщина скрылись за дверью, ведущей в парную, одновременно.

Теперь можно присесть на корточки, приложить ухо к стене и спокойно, без лишних свидетелей…

– Будь доволен тем, что в руках имеешь,

Ни на что не льстись и улыбкой мудрой

Умеряй беду. Ведь не может счастье

Быть совершенным.[27]

– Один ты как будто бы знаешь Горация. Да он у всех на устах! Я тотчас же тебе отвечу! Сейчас, сейчас… О, вспомнил!

Что будет завтра, бойся разгадывать

И каждый день, судьбой нам посланный,

Считай за благо…[28]

– Будь доволен тем, что на руках имеешь… И каждый день, судьбой нам посланный, считай за благо, – повторила Теренция, поднимаясь с колен. – Какие прекрасные мудрые слова!

Мужчины, переговаривавшиеся за стеной, явно ушли в парные или массажные комнаты. В их раздевалке воцарилась тишина, подслушивать больше было решительно некого и нечего.

«Как же я люблю вот так тайком узнавать, о чем разговаривают незнакомцы, – прежде чем раздеться, она решила снять золотой венок-ободок, придерживающий волосы. Красивый, но с острыми листочками, за которые цепляется туника, поэтому с ним надо обходиться осторожно. – Мужчины обсуждают политику, поэзию, философию. Так, в термах, я узнала о том, что произошло в Риме с Валерией Мессалиной. А еще как-то велась речь о стоиках и гедонизме. Мне так интересны все эти неторопливые разговоры! Может, это зов крови и моего рода? Иногда я думаю: прекрасно было бы оказаться в императорском дворце. Это меня, а не чудовище Нерона следовало воспитывать Сенеке. Но… Гораций все-таки мудр. Советует: ни на что не льстись. Возможно, я действительно была бы счастлива во дворце. Однако это вряд ли могло продлиться долго, я слишком прямолинейна и не очень-то искусна в интригах и заговорах. Зато теперь у меня скоро будет свой дом и есть Марк Луций Сципион, с которым не только приятно проводить время на ложе, но и разговаривать…»

В соседней раздевалке вновь скрипнула дверь, и Теренция, забыв про тунику, термы и все на свете, снова бросилась к стене.

– Хлеба и зрелищ – такова воля плебса, самое заветное желание людей простых, недалеких и необразованных. Но что же сегодня нам предлагается в качестве таких зрелищ? Театр, гонки на колесницах и гладиаторские игры. Кто не видел, как толпами из театра валит народ на трибуны гладиаторской арены?! Комедии больше не интересуют, плебсу нужны трагедии, причем не придуманные, а настоящие. Так лавина сходит со склонов гор, как толпа бежит увидеть борьбу, кровь, смерть. И это горячит: чувствовать пульсирующие секунды, разделяющие жизнь и смерть, и понимать, что бытие человека, яркое, многообразное, отныне находится в полной безоговорочной воле трибун.

– Не буду спорить, успех гладиаторских боев затмевает все. Стоит лишь политику устроить такие игры – и поддержка народа, и огромная любовь, и популярность ему обеспечены. Варварские обычаи, варварские страсти….