Читать книгу "Полный улет - Чарльз Хигсон"

— Ощущения? — презрительно переспросил Пайк.

— Да. Все верно. Эти чертовы ощущения. Не издевайся. Я словно опять стал молодым и беззаботным, опять начал ходить по клубам. Только на этот раз все было лучше — никакого насилия. Господи, я стал понимать, что они говорят о мире, любви и согласии.

— Ты стал хиппи.

— Ну почти. Мы с Чесом даже поехали прошлым летом в Гластонбэри.

— А что в Гластонбэри? — спросил Пайк.

— Проснись, Пайк! Где ты был все это время? Там каждый год проходит сумасшедший фестиваль: много музыки, много секса, куча наркотиков и палатки, где толкают все, что душе угодно. Это самый настоящий палаточный город с торговыми улицами, барами, ресторанами. Полный атас. И, как ты думаешь, на кого мы там натолкнулись?

— На короля эльфов?

— Почти угадал. На старину Красавчика с дружками. Он с двумя приятелями наладил там небольшой основательный бизнес. Досконально все продумали и продавали наркотики всем подряд. У хиппи был собственный лагерь — вигвамы и все такое, а Красавчик и компания установили свой магазинчик прямо посередине. Они торговали на протяжении всего фестиваля, используя палатки вокруг как прикрытие. Самые лучшие поставщики экстази во все времена! Они не раскололись, откуда доставали наркотики, но, похоже, делали их сами. За всем этим стоял чувак с погонялом Веселый Доктор.

— Господи, помилуй! Ноэль, сколько же наркоты люди принимают? Совсем уже охренели?

— На месте казалось, что так правильно. Доктору было около сорока. Больше, чем остальным. Он был высокий и худой, носил пижонскую бородку и имел шикарный голос. В шестидесятых он учился в Оксфорде на химика. Потом занялся производством наркотиков: решил, что сможет делать их сам. С тех пор и делает. Он клялся, что не имеет с этого никакой выгоды, его цель — изменить мир, открыть перед молодежью альтернативные возможности.

— Бред собачий.

— Полностью с тобой согласен. Но видишь ли, там все было впервые: рейв, фестиваль и чувство, ну я не знаю, что ты нравишься окружающим. Так странно.

Пайк фыркнул.

— Кончай гнать пургу, Ноэль.

— Ты всегда был циничным мерзавцем.

— Цинично не это.

— Ну, ладно. У них на фестивале все было налажено. Мы с Чесом попытались влиться в их бизнес, но они не захотели. Они решили оставить его в том же состоянии: маленький, но хорошо контролируемый. Думаю, Красавчик нам не доверял.

— Почему же?

— Они сказали, что если у нас достаточно денег, то мы можем купить у них партию и работать как посредники.

— Ты имеешь в виду как дилеры, — сказал Пайк.

— Да, но сейчас это рискованный бизнес, ведь им занялись ямайские бандиты. Нужно быть молодым и крутым, чтобы проложить себе дорогу на этом поприще. А я не потяну. Я просто представил, как, установив вигвам в некотором отдалении, наслаждаюсь сельским пейзажем, а Доктор готовит свое зелье. Как говорится в известном слогане: «Открой, выпусти пар и убирайся».

— Настрой, выключи и отвали, — сказал Пайк.

— Нет, там было: измени, увеличь и выйди, — ответил Ноэль.

— Нет, точно начинается с «включи».

— Ты уверен?

— Не совсем, но это без разницы. Суть в том, что ты, Ноэль, и пяти минут за городом не выдержишь. Ты — городской мальчик. Что ты будешь делать на этой удобренной компостом земле?

— Принимать убойные наркотики, гоняться за овцами и наслаждаться жизнью. Мне пока рано ложиться в психушку с диагнозом «помутнение рассудка». В отличие от тебя.

— Мне тридцать четыре, Ноэль, — сказал Пайк. — Я уже не пустоголовый подросток. Я иду дальше. Нельзя заниматься этим дерьмом всю жизнь, нельзя быть самым старым тинэйджером в городе. Это унизительно.

— Да пошло все к чертовой матери! Тебе столько лет, на сколько ты себя чувствуешь. Что ты делал последние десять лет, Пайки?

— Смотрел видео.

— И все?

— Да.

— Но ты должен был зарабатывать деньги.

— Да, я работал, — согласился Пайк. — Но это не в счет. Я работал вплоть до прошлой недели. Водителем фургонов и микротакси, барменом, продавцом ковров, инструктором в спортзале. Все, что угодно, днем и ночью, иногда сразу на двух работах. Я даже пару лет был директором кинотеатра.

— Ты шутишь.

— Лучшая работа в мире.

— Тогда почему ж ты ушел?

— Кинотеатр закрыли на реконструкцию и переделали в офисное здание.

— Крутой Дэннис продает ковры и проверяет билеты? Ты был диким, необузданным тоттнемским ковбоем.

— Мне нужны были деньги, Ноэль. Я не особо волновался, каким образом их заработаю. Они мне были нужны, чтобы свалить отсюда, и я их достал. Да, достал. А потом появился твой чертов братец, и десять лет коту под хвост, как будто их не было вовсе. Годы дерьмовой работы ради исчезнувшего счета.

— Но ты не знаешь точно. Чес ли это.

— Не знаю, но собираюсь выяснить. Я не хочу, чтобы эти десять лет пошли прахом, Ноэль.

— Мне жаль, Пайки. Но ты бы в любом случае их профукал.

— Да-а? А что же такого замечательного сделал ты? Провел несколько дискотек, сходил на поп-концерт, потолкался с ребятами с кликухами Красавчик и Веселый Доктор…

— Я наслаждался жизнью, — ответил Ноэль. — Ты понимаешь значение слова «наслаждаться»? Помнишь его? Оно означает «отлично проводить время». Когда-то и ты умел так жить. Я знаю, что ты меня не особо уважаешь, Пайк. Но я жил полной жизнью, шел быстрым шагом, Не так, как ты. Ты даже не плетешься, ты обмяк, сломался. Тебе даже «Общество анонимных алкоголиков» не поможет. Господи! Помнишь, как мы мечтали, Пайки? Опасные наркотики, опасный секс, быстрые машины, пачки денег… Я был как в тумане.

— Ага, и где ты теперь? Я бы сказал, туман рассеялся, Ноэль.

— Да, верно. Сейчас я без гроша, но у меня были деньги. Больше, чем у тебя, Пайк, и наличными.

— И что ты с ними сделал?

— Я уже говорил тебе, — я спустил их. Что еще можно сделать с деньгами? Теперь у меня полоса невезения, к тому же больная печень, отбитые почки, дерьмовые легкие и красные глаза. Я толстый, лысый, покрылся прыщами, у меня плоскостопие. Ну и что? Мне все равно. Ведь я оторвался, Пайки.

Черный ди-джей долдонил о чем-то на своем непонятном англо-ямайском языке, и Пайк сделал звук потише.

— Ты че делаешь? — спросил Ноэль.

— У меня от него башка болит.

— Не. Офигенно. Крышу сносит. — Ноэль снова увеличил звук.

— Делай, что хочешь.

— Да что это с тобой! Ты даже не хочешь сопротивляться. Боже мой! В былые дни стоило кому-нибудь вроде Терри Наджента надерзить тебе, ты бы его с землей сравнял. Где твой прежний воинский дух?