Читать книгу "Игра в ложь. Я никогда не… - Сара Шепард"

– Присаживайтесь. – Квинлан указал на два стула у стола.

Никто из Мерсеров не воспользовался его приглашением. Миссис Мерсер так вцепилась в портфель, что побелели костяшки пальцев.

– Господи, Саттон, – прошипела она, поднимая усталые глаза на Эмму. – Что с тобой не так?

– Простите, – пробормотала Эмма, сжимая большим и указательным пальцами серебряный медальон Саттон.

Миссис Мерсер покачала головой, отчего затряслись ее жемчужные сережки-капли.

– Неужели ты не усвоила урок, когда попалась в первый раз?

– Это вышло по глупости. – Эмма повесила голову. Она получила то, что хотела, но, подняв взгляд, увидела печать беспокойства на лицах Мерсеров. Большинству ее приемных родителей было бы все равно, что ее взяли за кражу, если только это не означало, что им придется раскошелиться на залог. Более того, многие с удовольствием оставили бы ее за решеткой на ночь. Она даже позавидовала Саттон, которой достались такие заботливые родители – чего, похоже, ее сестра не ценила при жизни.

Мистер Мерсер повернулся к Квинлану и наконец-то заговорил.

– Я очень сожалею, что приходится доставлять вам столько хлопот.

– Мне тоже жаль. – Квинлан сложил руки на груди. – Возможно, если бы вы лучше присматривали за Саттон…

– Мы очень хорошо присматриваем за нашей дочерью, большое вам спасибо. – Голос миссис Мерсер прозвучал высоко и пронзительно. Ее защитная реакция напомнила Эмме о встречах с социальными работниками, когда приемные родители всеми правдами и неправдами пытались доказать, как здорово они воспитывают детей, отданных им на попечение. Миссис Мерсер полезла в свою сумочку от Gucci за кошельком.

– Ей выпишут штраф?

Квинлан издал неловкий звук, как будто проглотил жука.

– Я не думаю, что на этот раз дело ограничится штрафом, миссис Мерсер. Если бутик захочет выдвинуть обвинение, это попадет в личное дело Саттон. И тогда возможны совсем другие последствия.

Миссис Мерсер выглядела так, словно была на грани обморока.

– Какого рода последствия?

– Посмотрим, что предпримет администрация бутика, – ответил Квинлан. – Возможно, они выпишут штраф, но могут потребовать и более сурового наказания, тем более что Саттон уже попадалась на кражах. В таком случае ей грозят общественные работы. Или тюрьма.

– Тюрьма? – Эмма вскинула голову.

Квинлан пожал плечами.

– Тебе уже восемнадцать, Саттон. Ты вступила в новый мир.

Эмма закрыла глаза. Она и забыла, что на днях перешла этот рубеж.

– Н-но как же школа? – пробормотала она, что прозвучало глуповато. – И теннис? – На самом деле ей хотелось спросить совсем о другом: А как же расследование? Кто будет искать убийцу Саттон?

Дверь скрипнула, когда Квинлан открыл ее.

– Тебе следовало подумать об этом, прежде чем запихивать ту сумочку под рубашку.

Квинлан придержал дверь для Эммы и Мерсеров, и они вышли на парковку. Никто не проронил ни слова. Эмма даже дышать боялась. Миссис Мерсер держала Эмму под локоть, увлекая ее в сторону поджидавшего их «Мерседеса» с броской наклейкой на бампере «ГОРДАЯ МАМА ТЕННИСИСТКИ ИЗ “ХОЛЛИ”».

– Молись, чтобы бутик снял обвинения, – сквозь зубы процедила миссис Мерсер, скользнув за руль. – Надеюсь, ты извлекла урок из всего этого.

– Да, – тихо ответила Эмма, все еще обдумывая то, что прочитала в досье. Она обнаружила новый мотив, новые зацепки и опасную ситуацию, которая могла привести в ярость даже самых верных друзей.

9

Папенькина дочка

Поездка домой из полицейского участка прошла в гробовом молчании. Радио не включали. Миссис Мерсер даже не пожаловалась на агрессивного водителя, подрезавшего их автомобиль. Она смотрела прямо перед собой, как восковая фигура в музее мадам Тюссо, не замечая девушку на пассажирском сиденье, которую считала своей дочерью. Эмма, вперив взгляд в свои колени, обдирала кожу вокруг ногтя на большом пальце, пока не скатилась крошечная капля крови.

Миссис Мерсер припарковала «Мерседес» на подъездной дорожке, позади «Хонды Акура» своего мужа, и все поплелись в дом, как каторжники, скованные одной цепью. Лорел вскочила с кожаного дивана в гостиной, как только распахнулась дверь.

– Что происходит?

– Нам нужно поговорить с Саттон. Наедине. – Миссис Мерсер закинула свою сумочку на вешалку для пальто и зонтов, стоявшую на страже у входной двери. Датский дог Дрейк, семейный любимец, вышел поприветствовать миссис Мерсер, но она отмахнулась от пса. Дрейк – скорее милый дурачок, чем грозный охранник, – неизменно повергал Эмму в дрожь. Она с девяти лет ужасно боялась собак, после того как чау-чау приемных родителей изжевал ей руку, которую принял за игрушку.

– Что случилось? – Глаза Лорел расширились. Никто не ответил. Лорел попыталась перехватить взгляд Эммы, но та уставилась на мощный куст паучника[26]в углу.

– Садись, Саттон. – Миссис Мерсер указала на диван. Стакан газированной воды стоял на деревянной подставке на мескитовом столике, на полу валялся раскрытый журнал Teen Vogue. – Лорел, пожалуйста, оставь нас одних.

Лорел вздохнула и вышла в коридор. Эмма расслышала мягкий чмокающий звук дверцы холодильника на кухне. Она села на краешек замшевого кресла и беспомощно оглядела комнату, обставленную в стиле юго-западной роскоши, которая читалась в изобилии рыжих и красных оттенков пустыни; в узоре навахо на покрывале, накинутом на кожаный диван; в белом пушистом ковре, на удивление чистом, несмотря на то что Дрейк прохаживался по нему большими и зачастую грязными лапами; деревянных балках под потолком с медленно вращающимися вентиляторами. Возле окна стоял кабинетный рояль Steinway. Эмме стало интересно, занимались ли Саттон и Лорел музыкой на таком роскошном инструменте. Она почувствовала еще один приступ зависти к сестре, которой досталось столько любви и внимания. Если бы судьба распорядилась иначе, если бы Бекки отказалась от новорожденной Эммы вместо Саттон, возможно, Эмма и познала бы такую сытую жизнь. И уж наверняка ценила бы ее куда больше.

Я испытала знакомое чувство досады, как бывало всякий раз, когда Эмма осуждала меня. Как можно по-настоящему оценить свою жизнь, если ее не с чем сравнить? Только потеряв что-то дорогое, пережив предательство родной матери, уже после собственной смерти начинаешь понимать, чего тебе не хватает. Хотя тут вставал интересный вопрос: если бы Эмма жила моей жизнью, она бы ведь и умерла моей смертью? Убили бы ее вместо меня? Но, пока я предавалась горьким раздумьям, во мне зрело неприятное чувство, что я сама во многом виновата – моя смерть стала результатом моего поступка, моего выбора, который Эмма, возможно, и не сделала бы. И судьба тут совершенно ни при чем.