Читать книгу "Саксонец. Ассасин Его Святейшества - Тим Северин"

– Распорядитель двора Альбин занимает еще один участок, дарованный Латерану, – объяснил по дороге Павел. – Прекрасный просторный дом – первый его хозяин был, должно быть, очень богат, – к тому же расположенный великолепно, с замечательным видом на город.

– Я гляжу, ты весьма многое о нем знаешь, – заметил я.

– Еще бы. Я ведь сам к нему примерялся до того, как выбрал свое нынешнее место обитания, – ответил отставной сановник без тени смущения.

Наш путь пролегал под небольшим уклоном вверх. Камни и кирпичи из стен придорожных строений частично рассыпались от ветхости или же были попросту растасканы. Свободные участки кое-где были обнесены хлипкими заборчиками или изгородями – так, чтобы брошенные сады можно было использовать под скудные пастбища для осликов и коров. В иных местах, негодных и для этих целей, земля поросла терновыми кущами, среди которых вольготно расселилась порхающая и щебечущая птичья мелочь. Сквозь рассевшийся плитняк дороги давно пробились травы, а желоба водостоков заглушили окаменевшие наносы грязи. Так же выглядели и дома: там, где крыши осыпались полностью, они врастали в землю пустыми оболочками, как брошенные моллюсками раковины. Ну а если часть черепицы все же уцелела или же ребра стропил могли держать на себе соломенную кровлю, в них самовольно вселялись новые хозяева. На то, что эти жилища обитаемы, указывали костровые подпалины на стенах, роющиеся в земле куры и свиньи, а также детишки, которые сейчас, бросив свои неугомонные игры, смотрели, как мимо проходят пришлые, в их разумении, люди. Небольшой храм на перекрестке был переделан в коровник, где теперь какой-то мужчина, полагающий себя аграрием, ковырял вилами навоз.

Примерно через полмили Павел свернул в боковую аллейку – такую нехоженую, что там перед нами вприпрыжку затрусил заяц, а потом с ленцой отпрыгнул в сторону и исчез в буйных травах обочины. Справа от нас тянулась довольно неплохо сохранившаяся древняя стена. Пройдя вдоль нее пару сотен шагов, мы остановились там, где она частично обвалилась, открывая взору тыльную часть того, что некогда было роскошным двухэтажным особняком. Здесь были и помещения для слуг, и кухарни, и кладовые, и надворные хранилища. Непосредственно перед нами находились остатки бывшего сада с большим каменным углублением и фонтаном посередине. Фонтан не действовал, а сад представлял собой заросли небрежно разросшихся трав и бузины, но зато дальше шел определенно обихоженный и возделанный участок с ровными рядками краснокочанного салата и цикория.

– Ну вот, – объявил Павел, – дом распорядителя Альбина.

Говорил он тихо, вполголоса, хотя с момента поворота в аллейку мы не встретили ни единой души, а само место казалось пустынным и нежилым.

– Я бы хотел заглянуть в комнаты передней части дома, – обратился мой друг к Теодору. – Ненавязчиво, пока есть такая возможность.

– Ждите здесь, – сказал нам его помощник.

Он перелез через провал и на наших глазах осторожно и бесшумно пробрался через заросший сад, после чего скрылся среди колонн позади главного строения.

– Надеюсь, ты понимаешь, во что впутываешься, – напряженно прошептал я Павлу. – Если эта вылазка закончится еще одной погоней, люди здесь непременно запомнят рясу уносящего ноги священника.

– Ну допустим, один я убегать не собираюсь, – с туманной хитрецой поглядел мой друг куда-то вбок. – А вот архиепископ Арн, я уверен, непременно будет ждать от своего посланника свидетельств очевидца. И чем их больше, тем лучше.

Отыскав острую веточку, он взялся выводить на плоской поверхности камня слабо заметные штрихи.

– Значит, так. Альбин, несомненно, обосновался в главной приемной спереди, – пояснил он, вычерчивая большой прямоугольник. – Мы вот здесь, на краю сада. Эти небольшие строения сбоку и сзади – по всей видимости, помещения для слуг. От нас же требуется, не поднимая шума, пробраться в передние комнаты.

– А что мы, собственно, ищем? – задал я вопрос.

– Нечто, способное подтвердить правдивость Гавино насчет того, что аварскую пряжку он взял именно в этом доме.

Не прошло и пяти минут, как возвратился Теодор, продемонстрировав необычайную ловкость и бесшумность для человека такого сложения.

– Слуг в доме трое, может быть, четверо, – сообщил он, спускаясь к нам и отряхивая ладони от пыли. – Я слышал, как они переговариваются. Похоже, работу на день они уже закончили и сидят на солнышке где-то на переднем дворе.

– Как сподручней пробраться внутрь? – осведомился Павел.

– Там есть задняя дверь, она выходит в пристройки. Но чтобы попасть в сам дом из них, надо проходить через внутренний двор, где слуги. – Теодор оттянул верх туники, тесноватый для его бычьей шеи. – Однако, если хотите, слуг я могу умять.

– Насилия не надо! – воспрепятствовал я. – Тем более что мы можем их отвлечь.

Павел и его подручный вопросительно посмотрели на меня.

– Помнится, на пути сюда у аллеи паслись козы – на каком-то огороде, без всякого надзора, – сказал я. – Их можно было бы подзанять и учинить здесь переполох. Козы ведь любят овощи.

– Зигвульф! – Бывший номенклатор поглядел на меня, явно сдерживая смех. – Да ты, я вижу, природный взломщик. Вот бы кого в разбойничью шайку вместо Гавино!

Мы направили стопы обратно и там окружили беспечное стадо из полудюжины животных. Мы сумели подогнать их к стене, где, поднимая, поочередно перебросили их внутрь, на участок. Минуты не прошло, как вожачиха этой рогатой братии – бело-рыжая, с мелким остреньким выменем – выявила наличие огорода и припустила к нему, задрав хвост и хлопая ушами. За ней живо устремились и остальные. И вот они взялись пировать. Минут пять мы выжидали, глядя, как козы упиваются – вернее, уедаются – яствами. За этим делом они потоптали аккуратные ряды салата и цикория, повырывали овощи и вскоре уже блаженствовали в прожорливом трансе, с торчащими из жующих челюстей корешками и листьями.

Наконец, откуда-то со стороны пристроек для слуг послышался возмущенный окрик, а за ним гневные возгласы и улюлюканье.

– Живее! – прошипел Теодор и провел нас по аллейке чуть вниз. Здесь он остановился и сложил ладони стременем, подсаживая на стену вначале Павла, а затем меня. Приземлились мы в неухоженной части сада и оттуда побежали к задней стене помещения для слуг. Жужжание мушиного роя и ударивший в нос запах нечистот дали понять: где-то здесь челядь опорожняет ночные вазы. Я рванул на себя дверь, и, полубегом миновав кладовую, где на полках теснились глиняные жбаны и кувшины, мы с Павлом выскочили на пустую кухню. Беглый обзор двора подтвердил, что здесь никого нет, и мы по дорожке пробежали к дому, слыша, как где-то кричат, свистят и бьют в ладоши: челядь Альбина пыталась спасти хозяйские овощи от посягательства.

Столетия назад кто-то вложил в облагораживание этого дома немалые деньги. Все полы здесь были выложены прекрасной мозаикой: геометрические орнаменты с изображениями животных и растений. Недостающие плитки исчислялись сотнями, но все равно можно было распознать сцены охоты, гимнасии и арены цирка. Мозаичными были и стенные панели. Павел в рясе пузырем первым поспешил через атриум к двойным дверям. По счастью, они оказались не заперты, и вслед за моим другом я попал в большую приемную. Высокий деревянный потолок здесь украшала лепнина, а в просторные окна струился предвечерний свет. Стекла были с цветными вкраплениями, а мраморный пол с изразцами – желтыми, синими и нежно-розовыми. Стены покрывали изрядно выцветшие фрески, тоже с античными сюжетами.