Читать книгу "Крымские каникулы. Дневник юной актрисы - Фаина Раневская"

Перечитала то, что написала, и отругала себя за глупые мысли. Такое чувство, будто я изменила театру. Запретила себе думать о кинематографе. Вместо этого думаю о красоте. Почему одни лица считаются красивыми, а другие нет? Кто это придумал? Что такое красота? Почему есть некрасивые люди, но не бывает некрасивых кошек? Для меня главное в человеке – это глаза. Их не напрасно считают зеркалом души. Душа отражается в глазах. Если глаза живые, выразительные, если они излучают свет и тепло, то такого человека я считаю красивым, не обращая внимания на форму его носа. Если же глаза тусклые, как у дохлой рыбы, то правильный нос и прочие достоинства не поправят дела. Примеров тому много, достаточно посмотреть по сторонам.

Неожиданные встречи продолжаются. Сегодня на улице столкнулась с моей землячкой С. И., дочерью одного из главных конкурентов моего отца. Несмотря на то что наши отцы недолюбливали друг друга, моя сестра и С. были подругами. С. И. рассказала, что ее отец умер, что она вышла замуж, что муж ее сейчас служит у Деникина и она очень беспокоится за него. Разумеется, любая женщина станет беспокоиться о муже, который ушел воевать. Если бы я была министром, то приказала бы давать молодоженам отсрочку от воинской службы на год, чтобы они успели насладиться прелестями семейной жизни. Старший брат С. И. стал большевиком. Она не понимает, как это могло произойти. Я тоже не понимаю, как сын купца и промышленника может стать большевиком, ведь большевики против собственности. Спросила С. И. о своих, но она ничего не смогла рассказать. Я пригласила С. И. в театр. Сказала, чтобы она не покупала билет, а вызвала бы меня. Каждый из участвующих в спектакле имеет право провести двух человек. Я еще ни разу не пользовалась этим правом. С. И. дает уроки игры на фортепиано. Мне приятно сознавать, что в такое сумбурное время, как наше, люди ходят в театры и учат детей музыке. Это вселяет надежду на то, что все образуется.

25 июля 1918 года. Симферополь

Выходя на сцену в роли Шарлотты Ивановны, чувствую зуд в пятках, так мне хочется сыграть Раневскую. Одергиваю себя, напоминаю, что такая прыть до добра не доведет, что всему свое время, но это плохо помогает. Такое чувство, что я смогу справиться с любой ролью. Невероятное, окрыляющее чувство. Никогда в жизни не испытывала ничего радостнее. Павла Леонтьевна говорит, что все это от того, что я наконец-то поверила в свои силы и перестала волноваться по пустякам. На самом деле волноваться я не перестала, но теперь волнуюсь иначе. Уже не боюсь, что меня вышвырнут из труппы, не боюсь, что меня освищут. Волнения стали более приземленными. Боюсь оговориться, боюсь, что мне долго не дадут новой роли, боюсь, что Е-Б. и здесь рассорится с городскими властями и нам придется переезжать в Одессу или еще куда. Мне не хочется уезжать из Симферополя. Мне здесь нравится, нравится больше, чем в Евпатории, несмотря на отсутствие моря. Подобно всем людям, выросшим у моря, я не испытываю к нему особенного пиетета. Могу любоваться им часами, могу побарахтаться в воде, но не страдаю от его отсутствия так, как, например, С. И. Для нее морской воздух – сокровище. Ирочка тоже скучает по морю. Она вообще в последнее время изменилась. Дичится, неохотно вступает в разговоры, а совсем недавно была такая болтунья. Если пытаюсь растормошить ее, начинает дерзить. Подозреваю, что она влюбилась. Поделилась своими догадками с Павлой Леонтьевной. Та удивилась: не рано ли? Я рассказала, что сама в первый раз влюбилась всерьез в одиннадцать лет и обезумела от этой любви так, что потеряла сон и аппетит. Едва до нервной горячки дело не дошло, но вдруг я увидела, как мой возлюбленный (он служил в конторе у отца) очищает нос от содержимого при помощи двух пальцев, и моя любовь тотчас же исчезла. Оказалось, что у Павлы Леонтьевны была похожая история. Она точно так же охладела к одному красавцу поручику, когда увидела его в сильном подпитии. Ей тогда было четырнадцать лет. Мы договорились не докучать Ирочке, дать ей побыть наедине со своими чувствами. Спустя некоторое время она станет прежней. Мне очень любопытно, в кого она влюблена. Предполагаю, что это кто-то из нашей труппы. Или же это наш обольстительный красавчик И.?

11 августа 1918. Симферополь

Сегодня в театре был обыск. Перевернули все вверх дном, копались даже в личных вещах. Среди мундиров было несколько господ в штатском. Оказалось, что здешний плотник хранил в своей мастерской динамит, упакованный в банки консервов товарищества Кефели. Я своими глазами видела из окна, как солдаты выносили из театра ящики и складывали на подводу. Было очень страшно думать о том, что в любой миг театр вместе со всеми нами может взлететь на воздух. Нас согнали по разным комнатам, и, пока шел обыск, мы сидели там под караулом. Я попала в хорошую компанию. Со мной были С. И. и наша инженю О. К. С. И. рассказывала о том, что творилось в Киевском театре после убийства Столыпина. Никому не было покоя, всех допрашивали, искали сообщников убийцы. Я не понимаю, зачем искать сообщников в театре, если убийца был из публики. С. И. тоже не понимает. Всех нас тоже допросили, но очень быстро. Спрашивали о плотнике, который успел скрыться, и о том, с кем он поддерживал отношения. Е-Б., привыкший во всем видеть плохое, опасается уменьшения сборов. Кто, мол, захочет посещать театр, в котором хранился динамит? Павла Леонтьевна успокаивает его тем, что все здравомыслящие люди понимают, что после обыска опасаться нечего. Динамита уже нет. Павла Леонтьевна, в отличие от Е-Б., считает, что вся эта история пойдет нам на пользу. Чем больше шума вокруг театра, тем больше желающих в нем побывать.

18 августа 1918. Симферополь

В «Южных ведомостях» написали о нас. Две строчки автор статьи посвятил мне, написав, что я играю своих иностранок непринужденно и могу передать как итальянский темперамент, так и немецкую чопорность. Если бы я была знакома с автором статьи, скрывающимся за псевдонимом Г. И. Ацинтов (вряд ли это настоящее имя), то бросилась бы ему на шею и зацеловала бы до обморока. Несколько раз перечитала статью, выискивая в ней излюбленные выражения нашего И., но ничего так и не нашла. Одна из билетерш развеяла мои сомнения окончательно, сказав, что Г. И. Ацинтов – это сотрудник «Ведомостей», единый во многих лицах, который пишет под разными псевдонимами статьи об искусстве и рецензии. Когда он пишет о театре, то подписывается Г. И. Ацинтов, а если о музыке, то К. А. Мертонов. Уже по одному только подбору псевдонимов видно, что это весьма остроумный человек. И к тому же скрытный. Билетерша сказала, что он не требует провести его в ложу, по обычаю рецензентов, а покупает билет в задних рядах и смотрит спектакль оттуда. Это меня невероятно заинтриговало. Билетерша обещала мне его показать. Я накупила целую пачку «Ведомостей» с этой статьей, которая называется: «В пленительных тенетах Мельпомены». Один номер отправила вместе с письмом в Таганрог. Написала, что я счастлива и довольна жизнью. Слова «скучаю» тщательно избегала. Вместо этого написала, что хочу всех увидеть и надеюсь, что следующей весной мое желание исполнится. Если обстановка позволит, собираюсь побывать в Таганроге. Рассказала Павле Леонтьевне, что у моего отца есть пароход. Мы немного помечтали о том, как хорошо было бы нашей труппе иметь собственный пароход. Мы могли бы прямо на нем давать представление. Театр на пароходе – это так необычно, а людям нравится все необычное. У нас бы не было отбоя от зрителей. К тому же давать представления на собственном пароходе очень удобно. Не надо перевозить декорации и костюмы, не надо самим переезжать с места на место и жить в клоповниках. Присутствовавшая при нашем разговоре С. И. добавила, что если давать спектакли на пароходе, то не придется арендовать театр и платить городской сбор. Мы с Павлой Леонтьевной об этом не подумали. С. И. спросила меня, сколько стоит пароход. Не иначе как начала делать расчеты. В С. И. аристократизм сочетается с купеческой практичностью. Я ответила, что не знаю. Я на самом деле понятия не имею, почем нынче пароходы, и знаю, что своего парохода у нашей труппы никогда не будет, но так приятно об этом мечтать.