Читать книгу "Финикийцы. Основатели Карфагена - Дональд Харден"

Очевидно, в остальных западных владениях Карфагена правление было не прямым. Однако до перехода господства к Риму власть Карфагена над всей Западной Финикией была настолько безусловной, что ни один город не смел выступить против него открыто, даже Утика, которая, по-видимому, всегда была достаточно независимой от своего могущественного соседа[18].

Оттого что власть Карфагена была основана только на влиянии, а не на прямом вмешательстве – в городах не было постоянных карфагенских гарнизонов, – Карфагенской империи недоставало сплоченности, и, когда наступили тяжелые времена, она рассыпалась.

Семиты, перейдя от кочевого образа жизни к оседлому, довольно легко восприняли царскую форму правления. Начиная с Амарнских писем XIV века до н. э. до ассирийских источников и позднее мы часто находим ссылки на царей финикийских прибрежных городов. Теоретически царская власть была наследственной, однако – из-за революций и переворотов – на практике так было не всегда. Для некоторых городов можно составить династические списки, хотя и далеко не полные. Многие цари, такие, как Хирам Великий из Тира и его династия, Лули Сидона (и Тира) и династия Табнитов из Сидона, для нас не просто имена, благодаря их собственным надписям, библейским и ассирийским рассказам и древним историкам. Вероятно, Элисса, принцесса тирского царского дома Итобаала, основала царский дом Карфагена. Мы не знаем его правителей, но точно знаем, что царская власть существовала в Карфагене очень долго и многие известные карфагеняне, включая членов семейства Магонидов VI и V веков Гамилькара (командовавшего сицилийской кампанией в 480 году) и путешественника Ганнона (возможно, сына Гамилькара), называются в древних текстах «царями».

Похоже, однако, что во всех финикийских городах царская власть на какой-то стадии прекратила существование и сменилась олигархией. Под персидским правлением, а возможно, и раньше советы старейшин, образованные из богатых купцов и безусловно существовавшие ранее как советники монархов, приобрели полную власть, как, например, в Тире. В Карфагене то же самое произошло, вероятно, в V веке, когда оборвалось господство Магонидов, поскольку Аристотель в IV веке сообщает, что конституционная власть находилась в руках двух судей (возможно, избираемых ежегодно и называемых царями или суффетами), сената из трехсот членов, назначаемых пожизненно, еще одного органа из ста четырех членов – «комитета общественной безопасности» (чьи отношения с сенатом не совсем ясны, однако, согласно историку II века н. э. Юстину, комитету были подотчетны полководцы) и народного собрания. Через двести лет после Аристотеля Полибий дает нам несколько иную информацию, хотя ясно, что даже в его дни еще существовало разделение обязанностей между судьями, сенатом и народным собранием. В подобной конституции прослеживается несомненное греческое влияние, поскольку она очень похожа на типичную трехстороннюю структуру правления в Афинах и других греческих городах. Мы также находим сходство с римской системой консулов, сената и народных собраний. Избрание судей и членство в сенате, видимо, базировалось на имущественном состоянии, а не на наследственности, по крайней мере в VI веке. В этом смысле карфагеняне оставались верны своим семитским предкам.

Может показаться, что реальной властью в финикийских городах, как правило, обладали богатые торговцы, однако нет сведений о крупных внутренних беспорядках и соперничестве горожан различных социальных групп ни на востоке, ни на западе, во всяком случае, ни о чем подобном тому, что происходило в греческих центрах или Риме. Ханаанские руины бронзового века обнажают огромную социальную и экономическую пропасть в образе жизни высших и низших классов. Мы не знаем, существовала ли подобная пропасть в более поздние времена, которые, собственно, нас интересуют. Если и существовала, то, скорее, между горожанами и подчиненными народами и, естественно, рабами. Ливийцы, жившие на подвластных Карфагену территориях, безусловно были недовольны и часто восставали или помогали захватчикам, таким, как Агафокл. Они также разделили судьбу наемников в 241 году. Должно быть, многие из этих ливийцев получили со временем право голоса, и именно они, а не потомки чистокровных финикийцев сохранили пунический язык и культуру в нумидийском царстве после падения Карфагена.

Но когда мы говорим о чистокровных финикийцах, кого мы имеем в виду? Финикийская метрополия была местом встречи множества народов. Сидон и Тир, например, наверняка представляли такую же смесь языков и рас, какую мы наблюдаем сейчас в современном Бейруте. Разнообразие языков, встречающихся на надписях региона, в частности на табличках из Угарита, доказывает это. Итак, финикийцы, продвигающиеся на запад, не испытывали ненависти к иностранцам, и именно поэтому их коммерция была такой успешной, а люди многих национальностей селились на их земле. Не только африканцы, но и итальянцы, этруски, греки и, вероятно, даже египтяне приезжали в Карфаген заниматься ремеслом и торговлей. Присутствие этих народов, особенно греков, а также египтян, сирийцев и, в немалой степени, микенских греков оказывало постоянное влияние на пуническую культуру, искусство и мировоззрение населения метрополии. Мы знаем множество случаев, когда чистокровные финикийцы заключали браки с иноземцами. Находясь в Испании, и Гасдрубал и Ганнибал женились на местных представительницах прекрасного пола; для самых высших слоев общества браки с ливийцами были делом обычным.

Глава 7РЕЛИГИЯ

Раскопки в Угарите, Библе и многих других местах Финикии пролили свет на раннюю ханаанскую религию во всех ее аспектах. Были найдены храмы и святилища, многочисленные статуэтки, цилиндрические печати и другие предметы религиозной принадлежности.

Однако самые важные и интересные данные о ханаанской религии мы узнаем из глиняных табличек XIV века до н. э., найденных Клодом Шеффером в Угарите (рис. 16). На табличках – тексты на ханаанском языке, написанные алфавитной клинописью. Этот огромный архив включает множество магических и религиозных текстов, связанных, например, с культами плодородия и культом мертвых, ряд патриархальных историй, многие из которых похожи на ранние библейские истории и их шумерские и вавилонские аналоги.

Мы многое узнаем о богах и богинях ханаанского пантеона. Верховный бог и царь – Эл, живший на западе в полях Эла. Иногда он изображается в виде быка, иногда появляется как бог-солнце. Его жена, Астарта, представляется как богиня-мать. Их сын Баал, бог гор, бурь и дождя, бог в расцвете сил. На статуэтках, изображающих его, мы видим его с рогами, размахивающего дубинкой, с молнией в руке.

На одной из табличек увековечена интереснейшая история о строительстве храма Баала богами по повелению Астарты. Описывается, как Баал валил кедры, Баал Алейян[19]строил крышу, а служанка Астарты лепила кирпичи. Мы узнаем даже, как Астарта собирала средства и основывала храмовую сокровищницу. Шеффер нашел в Угарите храм, посвященный Баалу, датируемый по меньшей мере началом 2-го тысячелетия и все еще процветавший, когда в конце XIII века город пал перед «народами моря». Этот храм, как и соседний, посвященный Дагону, состоял из внешнего и внутреннего святилища с открытым двором, где находился алтарь.