Читать книгу "1812. Все было не так! - Георгий Суданов"

Естественно, подобное положение привело к тому, что сразу же начались интриги по поводу общего командования.

А.А. Подмазо пишет:

«П.И. Багратион, несмотря на то что он мог требовать подчинения себе младшего по чину, видимо осознав ситуацию, предоставил общее командование над объединенными армиями М.Б. Барклаю де Толли, как военному министру. Это была лишь добрая воля Багратиона, и он в любой момент мог отказаться выполнять приказы Барклая. При этом никаких претензий к нему не могло бы быть предъявлено, так как «Учреждение» наделяло обоих главнокомандующих армиями равными правами и никак не регламентировало принцип их взаимной подчиненности».

Так называемая «добрая воля Багратиона» длилась все 42 дня, которые прошли с момента отъезда императора из армии до приезда М.И. Кутузова. Почему «так называемая»? В этом мы и попытаемся разобраться…

* * *

Историк А.Г. Тартаковский пишет:

«Двойственная позиция царя ставила и самого Барклая в положение крайне двусмысленное, создав, если можно так сказать, военно-юридические предпосылки развязывания борьбы против него в верхах армии после отъезда из нее Александра I. С одной стороны, в глазах множества военных и гражданских лиц Барклай представал в роли предводителя всех русских армий на театре военных действий, а с другой – не имея на то от царя официальных полномочий, был предельно скован в своих полководческих усилиях, будучи к тому же обречен проводить непопулярную в армии и обществе стратегическую линию».

Подобная трактовка является ключевой в понимании того, что происходило в первые месяцы войны 1812 года. Начнем с того, что Барклай после отъезда императора предпринял отступление к Дрисскому лагерю, а потом, после признания его полной негодности для обороны, – к Витебску.

В окрестностях Дриссы Барклаем был оставлен только 1-й корпус генерала П.Х. Витгенштейна. При этом граф Витгенштейн получил приказание прикрывать дорогу на Санкт-Петербург.

Таким образом, 2 (14) июля 1-я Западная армия, вынужденно потеряв из своего состава мощный корпус, насчитывавший примерно 25 000 человек и 120 орудий, перешла за Двину. Движение армии было быстрым. Барклай спешил, так как опасался флангового удара Наполеона.

11 (23) июля 1-я Западная армия вступила в Витебск, о чем Барклай тут же сообщил князю Багратиону.

М.Б. Барклай де Толли

В это время Михаил Богданович написал жене:

«Я нахожусь теперь на скользком пути, на котором многое зависит от счастья».

В Витебске Барклай узнал, что князь Багратион со своей армией находится в Могилеве, то есть в ста с небольшим километрах к югу от Витебска. Обрадованный этим, он подумал, что столь необходимое соединение двух армий – это дело почти свершившееся.

В это время П.И. Багратион, тоже получивший приказ императора идти к Витебску (через Минск), туда не пошел. Дело в том, что маршал Даву успел взять Минск и отрезал 2-й Западной армии путь на северо-восток. С юга же наперерез Багратиону шла группировка Жерома Бонапарта, брата Наполеона, которая должна была замкнуть кольцо окружения в районе Несвижа.

Отметим, что корпус Даву в то время насчитывал 40 000 человек, у Жерома было около 70 000 человек, а у князя Багратиона – не более 49 000 человек.

П.И. Багратион

В те дни Петр Иванович писал генералу А.П. Ермолову:

«Куда ни сунусь, везде неприятель. Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель… Минск занят… и Пинск занят».

В результате он вынужден был идти на Могилев, но и там, после сражения под Салтановкой, имевшего место 11 (23) июля, он не смог прорваться на соединение с Барклаем, а посему пошел к Смоленску кружным путем через Мстиславль.

Естественно, Михаил Богданович ничего этого не знал.

* * *

О сражении под Салтановкой мы еще расскажем, а пока же отметим, что Барклай, ничего не зная о положении Багратиона, умолял того поторопиться. Он писал:

«Глас Отечества призывает нас к согласию. Оно есть вернейший залог наших побед и полезнейших от них последствий, ибо от единого недостатка в согласии даже славнейшие герои не могли предохранить себя от поражения. Соединимся и сразим врага России! Отечество благословит согласие наше!»

Как пишет биограф Барклая С.Ю. Нечаев, твердый в своем намерении, Михаил Богданович «решил удерживать позиции под Витебском, с минуты на минуту ожидая подхода 2-й Западной армии. Его целью было отвлечь внимание французов от Багратиона, чтобы тому было удобнее сблизиться с 1-й Западной армией, а посему он решился принять сражение при Островно».

Это сражение (а точнее – бой одного из корпусов армии Барклая в 25 километрах к западу от Витебска) имело место 13 (25) июля. При этом командующий армией намеревался дать Наполеону и генеральное сражение, думая, что Багратион вот-вот подойдет к Орше.

Однако утром 15 (27) июля от князя Багратиона прибыл поручик Н.С. Меншиков, который привез сообщение о том, что, к сожалению, князь не может пробиться к Орше, а посему он вынужден был перейти Днепр, дабы взять направление на Смоленск.

Получалось, что армия князя Багратиона пошла не в направлении к 1-й Западной армии, а в направлении от нее! Как написал потом в своих «Записках» генерал А.П. Ермолов, «если бы Наполеон сам направлял наши движения, он, конечно, не мог бы изобрести для себя выгоднейших».

Естественно, Барклай был крайне недоволен этим, и между ним и Багратионом «возникли недоразумения». Впрочем, «недоразумения» – это еще мягко сказано. Дело в том, что Петр Иванович был уверен, что именно против него были сосредоточены главные силы Наполеона, а посему он требовал, чтобы Барклай атаковал противника, дабы отвлечь на себя часть сил, действовавших против 2-й Западной армии. В результате Багратион был возмущен действиями Барклая, а Барклай – действиями Багратиона.

Для Барклая же все это могло означать лишь одно – нужно было вновь начинать отступление, ибо без войск Багратиона у его армии не было ни малейшего шанса на успех. Да и вообще – раздельное действие одной из двух русских армий против главных сил Наполеона было бы полной стратегической нелепостью.

Соответственно Барклай 15 (27) июля доложил императору Александру:

«Я принужден против собственной воли сего числа оставить Витебск».

Очевидно, что Барклай теперь должен был идти к Смоленску, чтобы там соединиться с армией Багратиона. Как пишет Карл фон Клаузевиц, Барклай в последнюю минуту изменил свое решение дать генеральное сражение под Витебском, и «в данном случае это явилось истинным счастьем, и мы вправе сказать, что русская армия <…> была спасена».