Читать книгу "Проза Дождя - Александр Попов"

Нынче однополые браки в моду вошли, а мне смешно: тень с тенью сношаются – цирк, одним словом.

Мужики голубые – это болезнь. Родиться, и тень от себя не увидеть – куда хуже. Вот и лезут друг на друга, болезные. Я, правду сказать, умею так по хребтам лопатой шарахнуть, что тень из любого выскочит. Сидел за это не раз, хватит. Тень, она, в отличие от нас, мужиков, тонкая материя. Я своих баб не обижал, не обделял лаской. Они у меня ухоженными по двору туда-сюда шастали.

Ну, вот и полегчало, как высказался. Зря в себе столько лет держал. Меня одно беспокоит: а в раю, в аду есть тени или нет? Если нет, то и помирать не стоит.

Анна

– В целлофан завернуть?

– Да, если вам нравится быть в целлофан завернутой.

– Зачем, я и так одета.

– И напрасно.

– Почему?

– Женщине и букету один наряд к лицу. Голый, но об этом позднее. Скажите, вы кофе пьете?

– Да, с сахаром и лимоном.

– Как можно? Кофе и мужчины соперников не терпят.

– Сдачу возьмите.

– Возьму, не деньгами.

– Другой у меня нет.

– Есть! Ваше имя?

– Анна.

А потом?

– Зачем тебе женщина?

– А дождь зачем?

– Он смывает никчемность.

– Женщина тоже.

– Что «тоже»?

– Что и дождь.

– А потом?

– А потом радуга

Честное что-то

Мужики на грудях кололи, а мы ими в детстве клятву давали суровую. «Честное сталинское, честное ленинское, честное всех вождей». И следили: не дай Бог, кто не сдержит слово. Оно было на вес золота, дороже жизни ценилось.

Первый раз за вождей отдубасили октябренком. Мысль засела в голове, с родителями, с учителями поделиться не мог, сверстники до нее не доросли. Подошел к старшим дворовым ребятам, те в карты резались и тут же гадили, и заявил, что Ленин со Сталиным в туалет не ходили ни по большому, ни по маленькому. Все побросали карты и принялись хохотать. Я не мог остановиться и продолжал: «Эй, вы, засранцы, вожди никогда не ссут». Эти слова их взбесили, они отловили меня, поколотили, как положено, и зашвырнули в кусты сопли жевать.

В тех кустах вырос в собственных глазах, понял: когда за правду бьют – не больно.

Потянуло в пионеры, они в войну становились героями. Приняли со второго раза, синяки под глазами помешали.

В пионерах отмутузили за Хрущёва, я в очереди за хлебом объяснял, что ракета важнее желудка, а кукуруза похожа на нее обличьем.

В комсомоле не били. Я боготворил Маяковского, Павку Корчагина, мечтая перекроить комсомол по их высоким лекалам. Не сбылось.

Партию старался не замечать, там большевиков не осталось.

Я не политик, обыватель. Мысли в чувства обуваю. Знаю, что Ленин со Сталиным осуществили вековую мечту Архимеда: «Дайте мне рычаг, и я переверну мир». Им дали, и они его перевернули. Хорошо это или плохо, не моего ума дело. Мир до сих пор живет перевернутым. Ругают их все кому не лень. Жаль, Архимеда нет, тот бы позавидовал, а то и спасибо сказал.

.. Может, этого всего и не вспомнил бы, жизнь сейчас другая, слово и гроша ломаного не стоит. Да парень с нашего двора отыскал, один из тех, что отшлепал тогда.

– Слушай, никак забыть не могу слова твои тогдашние, по-пацански правильные.

– Какие еще слова, Гена? Всё быльем поросло…

– Вожди не ссут.

Махра

Оно не отпускало. Мы в него заигрались. Если бы не армия, оно бы до старости длилось, а то и дольше.

Сунули в поезд скопом, привезли в другой город, обрили.

Уставали от муштры страшно, руки его во снах искали в подушках. Но сержанты со старшиной бдительно охраняли нас от него, даже на почту за посылками строем водили.

Я одного боялся, что первой придет посылка от мамы. Делиться мамой с сержантами я бы не смог. Спасибо другу по двору, выручил. Вскрыли, рылись, гоготали, чертыхались, чихали, но кроме махры ничего не обнаружили.

– Зачем тебе ее столько, салага?

– Не хочу, чтобы здесь моим детством пахло.

– Два наряда за махру и за «не хочу» парочку.

– Хоть десять, с махрой не пропадем.

– А кому нужна твоя махра?

– Одногодкам моим она важнее всего на свете.

Запах счастья

Она мне нравилась со второго класса. Почему именно она, не знал до пятого. В пятом появился новый предмет – «История древнего мира», и я понял. У нас в поселке с красотой не ахти. Народ всё простой, курносый,

в копоти и в веснушках. Она на меня ноль внимания, но я не переживал. Математичка каждый урок успокаивала: «Пойми, олух царя небесного, с нуля всё начинается». На некоторых страницах учебника мы с ней были вместе. Она – и я над ее головой. В седьмом она влюбилась не в меня, пришлось срочно взрослеть. Упросил родителей пальто купить. Купили, в нем выглядел постарше. Однажды на уроке физкультуры повезло, ее и меня освободили, и мы сидели рядышком на лавке. Я был в пальто из-за солидности, а она зябла. Вот тут счастье и привалило.

– На, накинь.

– А тебе не жалко?

– Мне даже жарко в нем.

– Спасибо тебе, дружок.

Последние слова зазвучали во мне песней на долгие годы.

Решил взрослеть дальше, купил сигареты, спички и пошел на улицу подальше от дома курить втихаря. Иду, курю, в голове песня, хорошо, хоть шар земной лобызай. Вдруг вижу – тетка моя навстречу идет. Выбрасывать сигарету было жаль, сунул в карман и с чистой совестью здороваться попер. А она давай расспрашивать, что да как.

– Что-то от тебя, племянничек, дымком несет?

– Это, тетя Нина, не дым.

– А что?

– Так счастье пахнет.

– Ладно, куришь поди, а?

– Нет, что вы.

Отошел, и осенило, что горю от счастья. Скинул пальто в снег, не хотелось, а пришлось тушить. Левого кармана и подкладки как не бывало. Дома запах счастья залил отцовским одеколоном. Но мать обнаружила, показала пальто отцу. Тот снял ремень и выпорол, как Сивку-Бурку. Так впервые узнал, что счастье не только пахнет, – за него и бьют. Правда, отец больше не колотил, жизнь оказалась щедрее.