Читать книгу "Волшебная книга судьбы - Валери Тонг Куонг"

Но я молчала, ибо она не становилась ни глупее, ни бесчувственнее, ни примитивнее любого другого человека, оттого что была богатым и обеспеченным ребенком. Деньги – не гарантия счастья, не залог свободы, я это знала, и дорогая ее сердцу свободная воля существовала вне всяких материальных соображений. Алиса была права. Этот критерий у всех у нас в руках, при всей разнице наших положений.

В тот самый вечер, когда я выходила из автобуса, этот вопрос проник, пробрался между мыслями, овладел мною. Быть может, настало время и мне осуществить эту свободу. Умереть – чтобы быть.

* * *

Без-Слез выслушал меня, не перебивая. Он сел на достаточном расстоянии, чтобы не испугать меня, смотрел мягко, взволнованно. Сопереживал. Я замолчала, чувствуя опустошенность и одновременно облегчение.

– Вот как, значит, – осторожно начал он. – Она жила здесь поблизости?

– В большом доме с кустами гортензии и белыми ставнями.

Он нахмурился, припоминая.

– Есть такой, за поворотом…

– Ее мать – блондинка, очень элегантная, худенькая. Очень красивая.

– Ясно. Я понял. Она приходила в кафе, еще недели не прошло. Спрашивала у хозяина, не знает ли он кого-нибудь в помощь по хозяйству. Ее муж, должно быть, занимает важный пост. Его машина дороже, чем дом моих родителей.

Он снова нахмурился, покачал головой.

– Я не знал, что у них есть дочь. Бедняги… Такого злейшему врагу не пожелаешь…

В глазах у меня защипало от слез.

– Это Алисе первой пришло в голову?

– Да. Но я предложила сделать это вместе с ней в тот же вечер.

– И она согласилась? Сразу же?

Как ни странно, да. Я этого не ожидала. Все последние месяцы она втолковывала мне, что моя жизнь не так уж плоха, тогда как ее – ад. Я говорю вкратце, Без-Слез, но пойми меня, трудно было знать, что у Алисы на уме.

Я думала, что она оборвет меня с первой же фразы, пошлет подальше, скажет, что это ее мысль, ее решение, ее самоубийство. Ее крик в лицо этому миру, который не услышат, если вмешаюсь я. Но нет. Правда, и от радости она не запрыгала. Просто приняла к сведению как дополнительную информацию. «Если ты этого хочешь, почему бы нет», – сказала она. Не разволновалась, не спорила – что глубоко меня тронуло. Она не пошла на сближение, не стала снова ездить со мной в автобусе, нет. Как будто уже пошла своей дорогой. И тот факт, что я шла к той же судьбе параллельным путем, был для нее лишь побочным явлением.

– А ты больше не сомневалась?

Один раз, в самом начале. Мне приснился кошмар, какой – не могу сказать. Я проснулась в поту, до крови расцарапанная, дрожа от страха. Я ничего не помнила, кроме искаженного слезами лица матери и ее страшных криков. Как будто она хотела предостеречь меня. «Не делай этого, Мина, не делай этого!» Я провела остаток ночи, глядя в зеркальце в поисках ответов: уверена ли я, что хочу умереть? Вправду ли это изъявление свободы или скорее безграничной глупости? Импульс, побуждение гордыни, вызов? Я попыталась прикинуть, какое будущее меня ждет, если я все же решу жить. Итог был печальный: я сирота, почти совершеннолетняя, и тетка не преминет указать на дверь, как только мне исполнится восемнадцать и я получу диплом бакалавра. У меня нет ни денег, ни достаточного ума, чтобы учиться там, где мне хочется. Как и многие местные, я буду вкалывать с утра до вечера, чтобы хоть как-то жить, на плохо оплачиваемой и неинтересной работе и, скорее всего, никогда не найду любви. Стоило ли в таких условиях цепляться за жизнь?

– Неправда! – возмутился Без-Слез на этом месте моего рассказа. – Любовь – не точная наука, а условия могут измениться в любой момент! По одному пункту я согласен с твоей подругой: главное – то, что в тебе. Достаточно ли ты любишь этот мир, чтобы дать ему шанс, или предпочитаешь поставить точку? Ты не прыгнула, а я продолжал каждое утро надевать передник. Делаю вывод, что мы с тобой сохранили какую-то надежду.

– Не знаю, – ответила я, вдруг придавленная собственной историей. – Ничего больше не знаю. Все время это ужасное чувство. Я увязла в Алисе, как в зыбучих песках.

Без-Слез подошел ко мне. Я не убежала, даже не отпрянула. Он протягивал мне руку.

– Я могу ошибаться, но мне кажется, я знаю, почему ты чувствуешь себя парализованной.

– Меня бы это удивило.

– Ты приняла решение Алисы скрепя сердце, потому что у тебя не нашлось никаких доводов против. Но ты ее так и не поняла. Ты пошла на принцип, но ты ведь убеждена, что у нее не было весомой причины умереть. Более того, ты думаешь, что, в сущности, у тебя таких причин больше, чем у нее, а между тем ты живешь. То есть уравнение не решено: потому ты и пребываешь в этом промежуточном состоянии.

– Хорошо, – выпалила я. – Я тоже так думаю. Но если мы с тобой правы, единственный выход – тоже умереть. На этот раз по-настоящему.

– Почему бы нет, – ответил Без-Слез, чего я никак не ожидала. – Но не сейчас. Ты уйдешь и никогда не узнаешь ответа. На твоем месте я бы для начала докопался до истины…

– Ты не на моем месте.

– Не спорю. Так поступай как знаешь.

Мы замолчали и оба уставились на свои ботинки.

Потом он начал вызывающе насвистывать, как будто заранее угадал мою реакцию.

– Что ты имеешь в виду под «докопаться до истины»?

Он слегка улыбнулся довольной улыбкой – мне захотелось его ударить.

– Тебе не приходило в голову, что у твоей подруги могла быть другая причина покончить с собой, мотив, о котором ты могла не знать, потому что она не хотела, не смела, даже не находила в себе сил сказать тебе о нем?

– Мотив…

– Сколько раненых, травмированных людей не хотят жить, потому что считают битву заранее проигранной?

– Прекрати. Ты несешь чушь.

– Я только хотел тебе помочь…

– Спасибо, тебе это удалось.

Без-Слез поверг меня в бездну растерянности, затронув вопрос, которым, как ни странно, я никогда не задавалась: вправду ли я знала Алису?

Я знала о ней только то, что она сама захотела мне сказать. Она появилась, и я полюбила ее сразу, инстинктивно. Я не докапывалась, не пытала ее. Она пришла ко мне, и я раскрыла ей объятия. Когда она попросилась ко мне домой, я согласилась, не ожидая ответного приглашения. Я рассказала ей о своем прошлом, она же мне – ничего. Или так мало. Только общие места. Импрессионистическую картину. «О, сказать-то особо нечего, Мина. Ты сама можешь легко представить, избалованное детство, в общем, ничего особенного». Этим я и удовольствовалась. Все у нее казалось таким логичным.

– Посмотрим, поищем, – сказал Без-Слез. – Для начала скажи-ка, какой образ Алисы придет тебе на ум, если тебя попросят составить ее фоторобот?