Читать книгу "Любовь по объявлению - Ольга Мариуц"

«Не слишком благоприятный знак», — подумал Александр, с надеждой поглядывая на часы. Но оставалось еще десять минут, которые, он чувствовал, играли уже не в его пользу. Он не ошибся.

— Где остальные письма? — спросила она, отбрасывая со щеки упрямую, как сама, пепельную прядь. — Надеюсь, ты их не выбросил?

И она посмотрела на него так, что Александр понял: скажи он, что выбросил письма, она заставила бы его полезть в мусоропровод, а если бы мусор вдруг уже «уплыл», то пришлось бы обращаться в ЖЭК, чтобы узнать, на какую именно помойку увезли драгоценные отходы.

— Зачем тебе эти письма? — подозрительно поинтересовался он.

— Твои письма нужны не мне, а тебе, — заявила Ксения.

— Да? — насмешливо от предчувствия надвигающейся грозы спросил он. — И что я с ними буду делать? Отклеивать марки, чтобы продать коллекционерам?

— Не суетись, — посоветовала Ксения, хотя он пока не двигался с места. — Что, собственно, произошло? Мы «попали в муку»? Переживем!

Она повторила его слова, и он уже знал для чего.

— Мы оказались в дураках? — лихорадочно продолжила она. — Это только на первый взгляд. Но мы окажемся настоящими дураками, если из-за какой-то гадости… — Она поморщилась и содрогнулась, вероятно, вспомнив «рыбака». — Если из-за какой-то гадости мы все бросим и не будем больше пытаться найти выход.

— Ну уж это черта с два! — бросил он, дабы пресечь давление с ее стороны, которое неминуемо надвигалось.

— Да! — твердо возразила она, глядя на него безумно вдохновленным глазом. На второй опять упала пепельная прядь.

— Нет, я сказал. — Александр как бы со стороны услышал свой решительно-раздраженный, даже угрожающий голос и в дополнение звучно припечатал ладонь к разогретому пластику стола.

— Да!

На них обернулось семейство, пиршествующее за соседним столиком. Лица двух карапузов были измазаны мороженым, а мамаши — выражало неодобрение.

— Мне пора идти, — сказал он, быстро взглядывая на часы.

До назначенного времени оставалось еще шесть минут, но он уже не ругал себя, что не выдержал. Какого черта он должен портить нервы и даже жизнь из-за какой-то ненормальной?

— Ты никуда не пойдешь, — заявила Ксения.

Александр поискал глазами официанта, но тот, по обычаю всех официантов, в самый нужный момент находился вне поля зрения.

— Ты не знаешь, сколько это может стоить? — нетерпеливо дергаясь и оглядываясь по сторонам, спросил он.

— Не знаю!

Александр порывисто выложил на столик две купюры и стал заталкивать остальное обратно в бумажник.

— Я всегда знала, что ты плохо закончишь, — презрительно сказала Ксения.

— Я что, уже умер? — нервно поинтересовался он.

— Почти, — загадочно произнесла она.

— Какого черта? — спросил он, перегнувшись через столик к ней и почти шепотом, потому что со стороны соседнего столика уже слышались недовольные замечания. — Какого черта ты ко мне пристала, спасительница? Спасай кого-нибудь другого, но меня оставь в покое! Я больше не хочу, чтобы меня осчастливливали! Я буду жить так, как я того хочу, и закончу так, как сумею!

— Я даже могу сказать, как это произойдет, — спокойно сообщила она.

— Вот этого — не надо! Я ничего не хочу знать. Все произойдет так, как нужно, и никак иначе.

— И это говоришь мне ты? — спросила она, глядя на него деланно-изумленными глазами. — Ты — журналист, у которого, по общему мнению, есть не только перо, но и голова?

— Именно поэтому я отказываюсь от этой безумной идеи. — Александр «придержал поводья».

Ксения правильно рассчитала, что комплимент его смягчит, и теперь ей оставалось только добить его.

— Вспомни материал, который ты давал в прошлом году.

— Который? — Он посмотрел на нее устало, но все-таки не смог ее обмануть — в этом взгляде пробивалась заинтересованность.

— Про тюрьму на острове.

Это действительно был один из его самых удачных материалов. Известно, что люди, оказавшиеся в опасной ситуации, ведут себя совершенно по-разному. И вот как-то психологи додумались провести эксперимент, доведя ситуацию до безвыходной. Участникам эксперимента — заключенным, которые находились в тюрьме на океанском острове, — сообщили, что через два часа на остров обрушится разрушительное цунами. А поскольку власти не могут освободить заключенных, тем остается только молиться, так как едва ли кто останется в живых. Естественно, все заключенные заволновались. А потом четко разделились — некоторые, немного подергавшись, смирились со своей судьбой и приготовились принять смерть. Вторая группа буйствовала до последнего — они стучали в двери, пытались вырвать решетки… Но самое интересное — через два часа из тюрьмы непостижимым образом бесследно скрылись трое заключенных!

— Ну и вот, — сказала Ксения, проследив по его лицу развитие событий на острове. — Ты ведь это написал?

— Мало ли что я написал? Ты что, никогда не писала «пурги»?

— Но ведь это не было «пургой»?

— Отстань, — попросил он. — Ты меня не уговоришь.

— Мне не нужно тебя уговаривать, мне нужно, чтобы ты понял!

— Я — не пойму! — жестко сказал он. — Я никогда не пойму, как можно надеяться построить свою жизнь по заявке в газете? Такие дела по заявке не делаются. Все, игра закончена. Пока.

Он поднялся, уже предчувствуя, как ядреные пузырьки пива впиваются в нёбо и лопаются, вызывая почти чувственное удовольствие.

Ксения не сказала своего обязательного последнего слова ему в спину, и это его насторожило. Сделав несколько шагов, он все-таки не выдержал и обернулся. Ксения сидела, низко опустив голову, и ему показалось, что она плачет.

Он запнулся, ругаясь про себя самыми последними словами, и это, как ни странно, облегчало ему душу.

— Иди, иди, предатель, — на удивление бодро сказала Ксения.

Она подняла голову — глаза ее были сухими и злыми. Александр выдержал ее взгляд и вернулся. Тяжело плюхнувшись в горячее пластиковое кресло, он достал сигареты и закурил.

— Однажды ученые проводили эксперимент, — сказала Ксения. — Они смешали песок с зерном и предложили смесь голодным обезьянам. Для того чтобы поесть, нужно было отделить зерна от песка. Одна обезьяна не справилась с задачей. Пустили к ней вторую — точно такую же голодную обезьяну. Вдвоем они тоже не справились. Сидят, голодают. Пустили третью — тот же результат. Стали запускать пятую, десятую, двадцать восьмую… Обезьяны как обезьяны, роются в песке, и только. Наконец запустили сотую обезьяну. Она подумала, подумала, а потом взяла сито, которое на всякий случай лежало неподалеку, и пошла просеивать песок! Случайность? Для чистоты эксперимента взяли другую группу обезьян. Одна обезьяна не справилась, две не справились, восемьдесят не справились… А сотая обезьяна взяла сито!