Читать книгу "Давай попробуем вместе - Елена Гайворонская"

А с другой стороны до моего уха долетал совершенно иной разговор.

– Нечего было нам вообще сюда соваться. Никогда. Жили они, как аборигены в Африке. По своим законам. Мы чужие для них, а они для нас. Так всегда было, и так будет. И нам их не понять и не переделать ни через сто лет, ни через двести… – Алексей стиснул челюсти, точно хотел раздавить невидимый орех и собирался добавить что-то, но рация Кирилла угрожающе зашипела.

Тот послушал и недовольно сморщился:

– Не нравится мне этот туман. И тишина не нравится.

– Что тебе передали?

– Разведка молчит.

– Хреново. – Алексей внутренне подобрался, раздувая ноздри, словно почуявший охотника зверь.

Откуда-то сверху донесся заунывный, похожий на комариное пение звук.

– Полетели, – махнул рукой Кирилл. – По нас бы не долбанули.

– Как это «по нас»? – из темных недр кузова тоненько подал голос Костик. – Мы же свои.

– Сверху фиг разглядишь, где свои, а где чужие, – равнодушно успокоил Алексей. – Да ты не дрейфь, малый. Я вот уже пятый год в состоянии войны и, как видишь, жив-здоров. И еще повоюю.

– Как «пятый»? Мы же после девяносто шестого не воевали…

– Так то вы, – усмехнулся Алексей, и в черных глазах его вновь загорелись недобрые огоньки. – А у меня здесь свои счеты…

Помню, мне тогда подумалось, что, по крайней мере, среди нас есть хоть один человек, который твердо знает, для чего он здесь и что ему делать… Только один…

– Значит, на войне побывал… – не то спрашивает, не то констатирует Сан Саныч.

Я молча киваю. Меньше всего мне хочется отвечать на очередную порцию дурацких вопросов. Но Сан Саныч ни о чем не спрашивает. Некоторое время чадит «примкой», а потом, глядя в пустой дверной проем, изрекает:

– Я тоже в свое время. В Венгрии… – Он помолчал, затем произнес: – Эх, парень, что ж за страна у нас такая, где так живых не любят… Ладно, Славик, – его плывущий взгляд ухватил остатки «Столичной» в тускло поблескивающем сосуде, – давай на посошок. За мир во всем мире.

Дежурство и впрямь прошло тихо и мирно.

– Ну, давай, напарник, до скорого. – Сан Саныч пожимает мне руку, и мы расходимся, каждый в свою сторону. Он топает к местному универсаму с дешевым винно-водочным отделом. Меня же засасывает гудящая, как «Шмель», пахнущая дымом воронка метро.

Ступаю на чертово колесо эскалатора. Стены рябят рекламными щитами, призывающими встретить грядущее тысячелетие в Англии, на Канарах или, на худой конец, прибарахлившись в только что открывшемся бутике, подушившись новым парфюмом от Диора, отужинать в модном французском ресторане…

А внизу, эхом отдаваясь от каменных стен, металлический голос объявляет:

«На прибывающий поезд посадки нет…»

11

Местное диско «Пещера», куда все же вытаскивает меня Ирка, переделано из бывшей подвальной котельной и вполне оправдывает свое название. Низкие потолки, тесный зал, тусклые стены, на которых сохранились как экстравагантное украшение солитеры толстых труб. Еще на подходе воздух насквозь пропитан клубами стелющегося сигаретного дыма, смешанного с едким запахом пота, духов и дезодорантов. Наверху, прямо над головой, мотается стеклянный шар, разбрызгивая снопики света по стенам и углам, где и гнездились поддатые парочки. Музыка лупит по барабанным перепонкам, вызывая страстное желание расколотить всю эту аппаратуру к чертовой матери.

Едва перешагиваю порог, как в глаза бьет яркий зеленый свет.

«Ракета!»

Я шарахаюсь в сторону, влипаю в стену, наступив на чью-то ногу. Обладатель отдавленной ноги, взвыв, забористо матерится. Я отираю липкую ледяную влагу со лба. Перевожу дыхание.

Какая к чертям собачьим ракета?! Когда он уйдет, этот проклятый, унизительный животный инстинкт самосохранения, превращающий меня, нормального современного парня, в последнего дикаря?!

Ирка тем временем тянет вперед. Машет кому-то рукой, называя Бомбосом. Смутно припоминаю, что это кликуха одного из доармейских приятелей. Кажется, это было так давно, будто и не было вовсе.

– Какие люди! – орет он на весь зал. – И без охраны! Костыль, греби сюда!

Мы подходим к стойке, заставленной пустыми стаканами и банками. Мои глаза привыкают к полумраку, я узнаю лица. Пожимаю взмокшие ладони.

– Значит, оттрубил? Молоток!

Меня со всех сторон хлопают по плечам. Тощий рыжий парень по прозвищу Дрына, радостно ощерясь, сует мне бутылку «Балтики». Когда-то я увел у него Ирку. Но похоже, он не в обиде. Обнимает томную губастую блондинку, потягивающую коктейль, и рассказывает, что учится в Финансовой академии на коммерческом. Что-то тренькает. Откуда-то из области ширинки Дрына достает мобильник, зажав свободное ухо, начинает что-то кому-то доказывать, пытаясь перекричать грохот децибелов.

Какая-то девчонка, хихикая, виснет на Бом-босе. У нее по-детски пухленькие щечки, кудряшки на висках и рассеянный блестящий взгляд круглых каштановых глаз. Похоже, здорово набралась. Непонятно почему, меня это коробит. Мне довелось повидать столько, мягко говоря, нетрезвых людей, что впору составлять галерею образов. Но среди них не было деток-малолеток… Я рассуждаю, как замшелая старуха на лавке около подъезда. Глупо.

Ирка прикуривает у девчонки, называя ее Светик.

– Гляди, детка, – указывает Светику на меня пальцем Бомбос. – Среди нас герой войны. Выкладывай, сколько фрицев уложил? Или как вы их там называли?

Я молчу. Внезапно, откуда ни возьмись, накатывает такая злость, что кулаки сжимаются сами собой. Так бы и засветил этому жирному козлу промеж глаз. Неужели я водил дружбу с этим уродом? Неужто я был одним из них?!

– Я с чеченцами не знакомлюсь, – гордо заявляет Светик, кокетливо поведя блестящими каштанами в мою сторону. – Принципиально.

– Умница моя, – щиплет ее за тугую щечку Бомбос. – Патриотка.

Наговорившийся по мобильнику Дрына с заговорщицким видом берет меня под руку.

– Слушай, Костыль, мне тут один чувак денег должен… Не поможешь по старой дружбе?

– Когда это, – говорю, – я выбивал долги?

– Ну, ты ж теперь…

– Мальчик. – Я отстраняю его руку. – Ты что-то перепутал. Я был в армии, а не на зоне. Понял?

Я стараюсь быть спокойным, но последнее слово получается несколько громче остальных. Возможно, тому виной невыносимый музыкальный шум, от которого медленно, но верно начинает ломить виски. Я опрокидываю пиво, но лучше не становится. Сейчас бы грамм сто…

Иду к бару, беру еще два пива.

– Я думал, чего покрепче возьмешь, – будто читая мои мысли, базарит прицепившийся как клещ Бомбос. – Солдат удачи. Пушку-то с собой не привез?