Читать книгу "Любовники - Юлия Добровольская"

— И вы продолжаете меня интриговать… Вы ведете себя так странно для женщины… для девушки вашего возраста. — Голос преподавателя снова выдал волнение. — Ведь вы признались мне в своих чувствах… А это не шутка, как я понимаю… Вам что, совсем не интересно, что я по этому поводу думаю?

Она снова отвернулась, опустила голову и смотрела на вздымающуюся у опоры моста волну — такую же медлительно-сонную, как сама река. Почувствовав, что может говорить без волнения, она повернула лицо к Константину Константиновичу и, глядя ему в глаза, заговорила:

— Конечно, мне интересно, что вы думаете… Только я не хочу вранья. Не хочу, чтобы вы ответили мне признанием из каких-либо соображений, кроме одного — кроме взаимного чувства. А его нет и быть не может… — Она опустила глаза, но потом снова посмотрела на преподавателя прямо, не отводя взгляда. — Ведь ваш роман с Риммой Яковлевой только что закончился ее абортом… — Константин Константинович попытался что-то сказать, но Дина продолжала, не обращая внимания на его реакцию: — У вас не было времени разобраться в ваших чувствах ко мне, потому что мои коленки, которые вы заметили сегодня утром, — это еще не вся я… и в коленки не влюбляются. Так что лучше молчите. Если вы скажете сейчас, что влюблены в меня, все кончится. Это будет означать только одно: что вы и в самом деле бабник и вам любой ценой нужна очередная… очередная любовница.

Она снова отвернулась, глядя на черную в золотистых блестках воду, и думала только об одном: как бы не расплакаться.

Константин Константинович очень осторожно взял Дину за руку. Рука была холодной и влажной от росы. Не заметив сопротивления, он взял вторую руку и сжал в своих горячих ладонях, согревая. Дина не убирала рук, но не смотрела на него — она все еще боялась заплакать. Отчего — не знала и понять не могла.

— Хорошо, — сказал Константин Константинович, — я не буду ничего вам говорить сейчас… Кроме одного: вы, кажется, замерзли.

— Нет, я не замерзла, — сказала Дина, — только руки.

Константин Константинович подышал в свои ладони, где пригрелись Динины пальцы.

— Спасибо, — улыбнулась Дина.

Они спустились с моста и подошли к остановке трамвая.

— Вы уже домой? — спросил Константин Константинович.

— Не хочу неприятностей в общежитии. — Дина взглянула на часики.

— Да, конечно… — Константин Константинович занервничал. — Но я… я не хочу расставаться с вами… У вас нет здесь родственников?

— Есть. Но я не обременяю их своим присутствием. Тем более поздно ночью.

— Но вы иногда ночуете у них?

— Очень редко, когда мама приезжает.

— Ммм… Вы могли бы сказать в общежитии, что… — Он вдруг рассмеялся. — Боже мой! Это кому я советую соврать!.. Простите… Но мне правда не хочется расставаться с вами. Надеюсь, в искренность этого признания вы верите?

— Да, — сказала Дина просто. — Я вам верю. Что бы вы ни сказали.

Слегка смешавшись, Константин Константинович спросил:

— То есть? Я вас не понимаю…

— Что тут непонятного? Я вам верю, — повторила Дина с нажимом.

— Вы мне верите? После всего того, что обо мне узнали?

— Именно после того, что узнала о вас. — И Дина уточнила: — Вы искренний человек. Вы искренний бабник. Вы искренне любите женщин… Они на вас вешаются… Полная гармония. По крайней мере, не обманываете, что готовы жениться. — Она внимательно посмотрела ему в глаза: — Нет ведь?

Константин Константинович опустил голову и смущенно засмеялся:

— Ммм… Очень редко. — И, словно оправдываясь, продолжал: — Вы же все такие разные! Вам вот правду подавай, другим — ложь! И чем махровей, тем лучше! — Он снова смотрел на Дину с не покидающим его весь вечер выражением любопытства, удивления, растерянности на лице и в глазах. — Но такое со мной впервые.

Загремел подходящий к остановке трамвай. Константин Константинович вопросительно посмотрел на Дину.

— Я уеду следующим, — ответила она на его немой вопрос.

— Мы увидимся?.. Завтра?.. — спросил он, когда трамвай, захлопнув двери, канул во влажную темноту, словно в вату.

— Завтра я уезжаю домой. На неделю.

— А потом?

— Потом у меня практика до конца июля.

— Где? — Константин Константинович снова занервничал и не пытался скрыть этого.

— Здесь.

— Здорово! — облегченно улыбнулся он. — Как здорово, что вы отличница! А то заслали бы в Тьмутараканск какой-нибудь на полтора месяца.

Несколько редких капель внезапно упали из черноты, и тут же разразился настоящий проливной дождь. Константин Константинович распахнул плащ и накрыл полой Дину — как наседка крылом прикрывает своего цыпленка.

— Перестаньте… я же в плаще… Вон туда! — И Дина кивнула в сторону магазина на другой стороне улицы.

Они вбежали под козырек гастронома изрядно промокшими.

Дина достала из кармана плаща белый носовой платок и принялась вытирать лицо. Константин Константинович тоже вытер мокрые щеки, лоб. Вдруг он взял Дину за подбородок и произнес:

— Чшш… Не шевелитесь… У вас на мочке капля, как бриллиантовая сережка.

Дина замерла, глядя на Константина Константиновича. Он перевел взгляд со сверкавшей капли Дине в глаза и тоже замер. Потом он аккуратно промокнул каплю, отпустил Дину и принялся сосредоточенно сворачивать платок.

Дина прислонилась к темной стеклянной витрине и смотрела на дождь, мелькающий в свете фонаря.

Константин Константинович, продолжая тщательно складывать платок — уголок к уголку, — сказал тихо:

— Я очень хотел вас поцеловать.

— И что вам помешало? — не сразу ответила Дина.

— Мне впервые помешало то, чего я не знал никогда.

— Что же это?

— Ммм… — Он все крутил в руках несчастную тряпицу. — Страх?.. Нет. Опасение.

— Чего вы опасались?

— Я опасался вызвать ваше недовольство… обидеть вас…

— Забавно.

— И вправду, забавно. До сегодняшнего дня я был уверен, что знаю женскую сущность как свои пять пальцев… Я был уверен, что знаю, когда и чего хотят женщины. Я всегда знал, как мне надо себя вести. — Он усмехнулся. — Мне в голову никогда не пришло бы усомниться: стоит ли целовать женщину? Я знал, что женщину нужно целовать при любом удобном… да и неудобном случае. — Он вдруг стал серьезным и с волнением в голосе спросил: — А если бы я это сделал?.. Вы бы?..

— Я бы не убежала, — призналась Дина. — И по физиономии вы бы не схлопотали.

Константин Константинович усмехнулся и мотнул головой. После недолгой паузы он повернулся к Дине, спросил:

— А можно повторить попытку? — В голосе его снова послышалось волнение.