Читать книгу "Рэй задним ходом - Дэниел Уоллес"

– Послушай, – сказала женщина, – Рэй. Загляни к нему, ладно? Микстура стоит на столике рядом с кроваткой. Дай ему чайную ложку, хорошо? Рэй?

– Да?

– Что ты вытворяешь с утра пораньше? Почему ты так поступаешь со мной?

Телефон перестал звонить, и тогда Рэй снял трубку и положил ее рядом с аппаратом. Женщина, похоже, не возражала. Он испытывал чувство вины из-за телефонных звонков и потому взял на себя ответственность за происходящее, что бы все это ни значило. Из-за женщины он чувствовал себя ужасно. Он смутно помнил ее; он знал, что они были близки так или иначе. И страшно не хотел уподобиться мужчинам, которые просто встают с постели и уходят утром. Обычно он именно так и поступал, но сегодня утром не хотел, по отношению к этой женщине не хотел поступать так. Ибо тогда она всю жизнь будет считать его довольно мерзким и жестоким типом. А это обидно, подумал он. Поскольку в нем много хорошего. В нем гораздо больше хорошего, чем он может показать сейчас.

Рэй сказал, что заглянет к ее ребенку. – Чайная ложка, – повторила она.

Она натянула простыню и покрывала на голову и поблагодарила Рэя, а он в ответ махнул рукой, хотя не знал, видит ли она его. Похоже, женщина не предполагала, что он уйдет. Или предполагала, но плевать хотела. На ее месте он бы тоже плевать хотел, подумал Рэй. Он счел бы свое отсутствие за великое счастье. Там, где не было Рэя, происходили хорошие вещи. Постепенно он пришел к мысли, что все хорошее в жизни происходит именно благодаря его отсутствию. Чем дальше он окажется отсюда, подумал он, тем скорее дела у нее пойдут на лад. Рэй почти не сомневался, что в настоящее время женщина переживает тяжелые дни, а он является подтверждением, наглядным подтверждением всей беспросветности ее нынешней ситуации. Примером того, что случается, когда человек совершает ошибку. А кто не совершает ошибок?

Рэй пошел на звук тонкого детского плача по обшитому простыми панелями коридору и вошел в комнату, где на потолке над детской кроваткой рез-вились Снупи, Эрни и Гровер. Младенец дергал за край одеяльца розовыми ручонками, сжатыми в кулачки, и кривил красное сморщенное личико. Он умолк, переводя дух, уставился на Рэя и несколько секунд пристально смотрел на него. Рэй уже почти решил, что одного его присутствия окажется достаточно, чтобы успокоить ребенка, но тот набрал побольше воздуха в грудь и закричал снова, – Рэю показалось, еще громче прежнего.

Рэй взял младенца на руки и попытался укачать, но тот лишь заорал истошнее, страдальчески кривя красное личико. «Как же влить лекарство ему в рот?» – подумал Рэй. Он больше не мог выносить этих надсадных воплей. В спальне опять зазвонил телефон. Очевидно, женщина положила трубку обратно на рычаг. Она тоже плакала, но тихо, словно уже исполнила все громкие партии и теперь могла привлечь внимание Рэя лишь такими вот приглушенными, слабыми звуками.

Совершенно неожиданно для себя Рэй оказался вовлечен в историю чужой жизни. У женщины был ребенок, которого сейчас он держал на руках. Джимми. Его звали Джимми. Очаровательный малыш. Голубоглазый. Рэй дал ему палец, и тот уцепился за него крохотной цепкой ручонкой. Потом Джимми немного притих; Рэй умудрился залить в него чайную ложку красной микстуры и положил обратно в деревянную кроватку, очень симпатичную. Он смотрел на малыша сквозь прутья боковой стенки и видел, как блаженное выражение маленького личика сменяется сонным. Рэй смотрел, как он отчаянно борется со сном, пытаясь остаться здесь, в комнате, со всеми мультяшными персонажами, но в конце концов сдается и закрывает глаза. И Рэй подумал, что, наверное, больше они никогда не увидят друг друга.

Теперь стало тихо. Направляясь к передней двери, Рэй слышал лишь звук собственных шагов. Он похлопал по карману брюк; звякнули ключи. Он увидел входную дверь и прибавил шагу. Ему оставалось лишь открыть дверь и закрыть за собой – и он уберется отсюда восвояси. Рэй пытался не смотреть по сторонам, проходя через гостиную: за последние двенадцать часов у него и так накопилось достаточно впечатлений, подлежащих забвению, и чем меньше придется забывать, тем лучше. Он шел к двери, вытянув вперед руку.

Взявшись за дверную ручку, Рэй ощутил странное давление в области затылка. Он обернулся и увидел женщину, пристально смотревшую на него. Она завернулась в одеяло, и он видел только ее лицо. Она перестала плакать. Рэй понятия не имел, что сказать ей на прощание. Тот факт, что вы в состоянии говорить, вовсе не означает, что каждый раз обязательно раскрывать рот. Поэтому он ничего не сказал, просто кивнул и улыбнулся. Потом открыл дверь и закрыл за собой – и полной грудью вдохнул свежий воздух, насыщенный влагой.

Рэй поехал домой. Он поехал по окраинам города, чтобы избежать утренних пробок, и добрался до дома за десять – пятнадцать минут – усталый, потный, готовый принять душ и улечься в собственную постель. Он совершил ошибку. Он совершил ошибку и теперь пытался забыть об этом. Рэй припарковал машину на улице, вынул из почтового ящика утреннюю газету и направился к крыльцу. Пока он искал в кармане ключ, дверь открылась – медленно и бесшумно, как открываются хорошие двери. На пороге стояла его мать.

– Какой… сюрприз! – воскликнула она. – Рэй! Боже мой! Какой приятный сюрприз!

Она обняла Рэя. Потом немного отстранилась и посмотрела на него. Она улыбнулась, снова окинула его взглядом, а потом перестала улыбаться. Рэй чувствовал руки матери на своих плечах, слышал запах родного дома.

– Какой приятный сюрприз! – повторила она.

Потом мать взяла Рэя за руку, втянула в дом и закрыла за ним дверь.

– Начни с самого начала, – сказала она.

Она знала, что именно это он хочет сделать.

ЗИМА 1981-го

Что он видел

Тем вечером Рэй и Дженни поссорились и, хотя отправились на вечеринку вместе (то есть в одной машине), разошлись в разные стороны сразу, как только вошли в гостиную Джима Шумейкера. В течение следующего часа они держались на максимальном расстоянии друг от друга, передвигаясь по комнате кругами, словно пара потерявшихся танцоров.

Рэй много пил. На вечеринках у Джима Шумейкера всегда было море выпивки – даже до того, как от него ушла жена, – и он не забывал постоянно подливать своим гостям, переходя от одного к другому с бутылкой спиртного. Он всегда хотел напоить всех допьяна, и обычно все напивались. Рэй по мере сил содействовал достижению сей цели. Около половины десятого он незаметно выскользнул на веранду – глотнуть свежего воздуха и выкурить сигарету, чтобы немного проветрить мозги и прогнать сонливость, – но даже там Джим нашел его. «Ага, попался!» – сказал он и со смехом наполнил бокал Рэя, не слушая возражений. Рэй заметил, что он босой; в свете звезд маленькие белые ступни сияли на темном фоне дощатого пола.

Они постояли так с минуту, шумно дыша, а потом Джим громко объявил, что вечер чертовски прекрасный, и высказался по поводу прекрасных пышных форм некоторых из гостий. Он спросил Рэя, как дела у его жены. «Все отлично», – сказал Рэй. Джим кивнул: «Это хорошо». Затем они вернулись к созерцанию ночного неба.