Читать книгу "Кунст (не было кино). Роман с приложениями - Сергей Чихачев"

Но у сопровождающих, оказывается, были свои резоны. Торопиться с инструктажем им было совершенно ни к чему. Один из них встал, разминая затёкшее тело, прошёл в голову самолёта, вернулся и бросил перед Стасом и Русланом два тючка. В тусклом свете самолётных лампочек Стас узнал парашют. Нацепил, зашнуровался без вопросов. Другой сопровождающий тоже поднялся, прошёл в кабину пилотов, через две минуты вернулся, встал у люка, взялся за рукоятку и поманил Стаса с Кабардой. Они подошли к люку.

«Задача – вернуться к месту дислокации части», – почти не разжимая губ сказал провожатый и приглашающе открыл люк.

Рывок, ещё рывок – и два огромных тёмных гриба развернулись на фоне смутного силуэта улетающего самолета.

Д

«Дятел жил в дупле пустом,

Дуб долбил, как долотом».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

И тут, пока два ошарашенных диверсанта парят в ночном ледяном воздухе, опять следует сделать небольшое отступление. По поводу подобных миссий их, в принципе, инструктировали на теоретических занятиях. Рассказывали, что можно, а что нельзя. Так вот, разрешались мелкие кражи в магазинах (с последующим обязательным отчётом, чтобы государство могло возместить или списать убытки). Можно было нарушать ряд статей Уголовного кодекса – угонять автотранспорт, причинять лёгкие телесные повреждения и т. д. и т. п. Но! Диверсант должен был помнить, что он сам по себе. И учитывать, что за подобные грешки его может начать ловить милиция. И тут уж выкручивайся как хочешь. В крайнем случае – если уж повяжут – можно сообщить номер вымышленной части, откуда якобы дезертировал. А там тебя по инстанциям передадут на Халулай. Бывали такие случаи. Позор для тех, кто диверсантов готовил. Случалось, правда, и другое – человек умудрялся из-под ареста сбежать, себя не назвав, и всё-таки добраться до части самостоятельно, милиционерам на посрамление, а себе на славу.

Всё это Стас быстренько прокрутил в уме, пока летел. Удивило его только то, что обычного удара при приземлении он не почувствовал. Стас с головой провалился в таёжный снег.

О дальнейшем он рассказывал неохотно и схематически. О том, как закапывал парашют. О том, как обнаружил на положенном месте, на задней стенке парашютного ранца, специальные, для них, диверсантов, сделанные, короткие складные лыжи. О том, как барахтался в снегу, пытаясь выбраться. И как выбрался, не имея ни малейшего представления о том, где он находится.

В таких случаях любой человек попробует осмотреться. Беззвучно матерясь, Стас полез на ближайшее дерево, на которое смог взобраться. Снег валился с веток ему на голову, засыпал лицо, таял. Стасу оставалось долезть совсем немного до верхушки, но крепкие ветки кончились. От злости он был готов сгрызть чёртово дерево зубами, и тут, к счастью, нащупал маленькое дупло, куда как раз могла ступить, разрешите так выразиться, нога человека. В самом прямом смысле. Дупло и спасло. Он оттолкнулся, подтянулся, оказался на верху и увидел, слава богу, где-то огонёк.

Высадили не на Луну – и на том спасибо.

Потом он выбрался на зимник, чтобы пройти, не оставляя за собой особых следов, и скользящим ровным шагом добрался до огонька, который горел у какой-то базы. В нее-то и упирался зимник.

Дальнейшее Стас рассказывал с ещё большей неохотой, поэтому и я ничего приукрашивать не буду. Рассказывал он о том, как обнаружил заведённые лесовозы, чадящие соляркой даже безлюдной ночью. О том, как слышал волчий вой. О том, как почти уже пригрел себе местечко в укромном уголке лесовозной рамы, где его бы никто не нашёл. И о том, как выдала его собачка. Проклятая зверюга то ли услышала всё-таки его слабую возню, то ли унюхала что-то незнакомое – но только собачка эта таёжная была не из пугливых и поэтому смело рванула поближе к опасности.

С собачкой Стас справился, кстати, но об этом позже.

А утром лесовозы отправились куда-то сквозь тайгу, вывезли Стаса к жилью, и на перекладных, не брезгуя знакомством с одинокими бабами, воровством (всё фиксировал для отчёта!), сумасшедшими кроссами, погоней за медленно идущими поездами, враньём дальнобойщикам, – он добрался-таки до родной базы, где его ждали с большим нетерпением.

Стас сдал свой «выпускной», приобретя при этом окончательную и неповторимую ненависть ко всем особенностям диверсантского труда. А последнюю каплю добавила собачка. Стас, вероятно, всё-таки кому-то проболтался. А может быть, проболтался врач. Иначе товарищи не смогли бы узнать, что Стасу пришлось собачку задушить, при этом несильно поранившись, и спрятать, чтобы утром ни у кого не возникло вопросов. Но в процессе, так сказать, борьбы, часть насекомых с собачки успела-таки перепрыгнуть на упругое диверсантское тело, которое Стас привык считать своей собственностью. И не бешеный бег, не одуряющая усталость и не запредельная нервотрёпка мучили его все те недели, пока он добирался до Халулая. Его замучили именно те вонючие блохи, вши, клопы или кто там ещё. К моменту возвращения они обжились и искусали его до такой степени, что Стас исчесал себя местами в кровь и только запоздалое врачебное вмешательство избавило его от мучений.

А тут ещё кто-то вспомнил про его неудобоваримое отчество – Эдуардович, и с тех пор к нему навеки приклеилась звонкая бактериологическая кличка Сэс.

Е

«Ель на ёжика похожа:

Ёж в иголках, ёлка – тоже».

С. Маршак «Весёлая азбука про всё на свете»

К сладостному моменту дембеля Стас сделался настолько неприятным в общении, что эту перемену подметили не только братки-сослуживцы, но и кадровики. А после дембеля у нормального халулаевца было две дороги.

Первая – консервация. Человек отправлялся на гражданку, его поступали в вуз или помогали ему с профессией, и жил он себе тихо-мирно студентом или работал там тренером в школе. Он женился, заводил детей, но два раза в год была переподготовка, да и сдёрнуть могли на задание в любую секунду. Дорога вторая лежала прямиком в КГБ, который впоследствии стал ещё чем-то, а потом ФСБ. При этом переподготовку никто не отменял, но человек хотя бы работал по уже имеющейся специальности, не выходя из, скажем так, структуры.

Кадровики – люди тёртые, они понимали, что в случае консервации Стрельцова они могут и потерять. Энтузиазм у него пропал. А не затем государство тратило деньги, чтобы сержант Стрельцов С. Э. не явился, скажем, на сборы в связи с обострением перитонита. Энтузиазм необходимо было освежить, и поэтому его сунули в госбез. Но, что интересно, в психологической закрытой характеристике понаписали такого, что уже в ГБ за голову взялись – куда его деть-то? Все диверсионные штаты укомплектованы. Таких специалистов много. А парень с гонором («борзый» – по-латыни), в компьютерном отделе сидеть платы спиртом протирать не станет.

И тут кого-то осенило. Как раз в ГБ новая служба маленькая образовывалась. Отдел по борьбе с видеопиратами, с контрафактной, как её сейчас называют, продукцией. Следует отметить уникальность ситуации: легального видео в стране в те времена не было вообще. Весь СССР поголовно крутил у себя дома на «Электронике-12» истёртые тряпочные копии. Переводчики, они же дикторы, изменив свой голос в сторону гнусавости – Володарский, Горчаков, Михалёв, – становились легендой и были более популярны в стране, чем, скажем, когда-то товарищ Пельше, член Политбюро.