Читать книгу "У женщин грехов не бывает! - Ирина Крицкая"

Моя помада стояла в стакане с маркерами. Я водила по губам аппликатором и дразнила Лерочку.

«Знаешь, какая у меня классная помада… Сейчас накрашу губы и всего тебя испачкаю…»

«Как ты это делаешь? Покажи».

«Гляди, какой у меня длинный тонкий тюбик… Я его вставляю … Медленно в меня проходит…»

«Скинь мне фотку, скинь фотку…»

«Видишь, как он из меня выглядывает. Увидел?»

«Даааааааа, моя писечка сладкая».

«Сейчас достану этот тюбик и выебу тебя, как ты меня ебешь…»

«Выеби нас обоих, маленькая…»

Я включала камеру, глупо, неосмотрительно, на общем компе, который стоял в кабинете. Но какая могла быть конспирация! У меня перед глазами летала стая бешеных самолетиков. Я даже не слышала комментатора, который орал на весь дом. Голова кружилась, я делала снимки и показывала себя по кусочкам. Как будто я укутана в длинные одежды. А потом Лера накрывал меня всем телом, то есть говорил: «Прижал тебя всем телом и медленно вставляю». Я сжималась, предвкушая, как будто сейчас случится настоящее проникновение. Смотрела в монитор на его слова «Вошел, вошел в тебя и медленно ебу на входе», и мяукала: «Хочу ножки к тебе на плечи».

Лера отвечал: «Девочка моя, дай твои коленочки поцелую». И я орала ему: «Вгони мне резко! Насквозь меня пробей!».

Я забыла, что у меня внизу гостиная. Где я была в тот момент, когда мы с Лерой в последнюю секунду вместе нажимали «аааааааааааааааааааааааааааааааааа»? Не знаю.

Я валялась на столе, рубашка моя была мокрой, дыханье свое я сдержать не могла, я слышала свое сердце и вытирала пот со лба сладкими липкими пальцами.

Из гостиной доносились крики. Видимо, на поле что-то происходило интересное. Что-то страстное делали футболисты. Лера протянул одним пальцем «Ирочка, хорошоооооооооооооооооооо», и успел, все-таки успел, засранец, подсек он гол на последней минуте первого тайма. А потом говорит:

«Сладкая моя… Девочка моя желанная… Разве можно тебя променять на какой-то там футбол?»

На какой-то там! Врать надо лучше. «Манчестер» – «Барселона»! Слышал бы его Шимшон.

Он позвонил Лерочке, и внизу в моей гостиной тоже звонил телефон, и все, кто видел матч, названивали друг другу и говорили одно и то же:

– Нет, ну ты видел? Ты видел, как красиво?

– Видел, видел. – Лера отхлебнул пиво. – Охеренный матч…

– Это надо отметить, – сказал Шимшон.

– Я перезвоню, – хрипел Лерочка и читал мое сообщение: «Лераааааааааааааа я писать хочу».

«Писай на меня, маленькая», – напечатал он и закурил.

Я убежала в ванную, села на унитаз и заглянула в зеркало. Какая у меня была сияющая рожа! И я опять искала глазами подходящий тюбик и стервозничала: «Не отпущу его! Никакого ему супружеского долга! Никакой ему любовницы! Все мое!».

Объявили начало второго тайма, но Лера уже не смотрел на экран. Он отключил телефон и печатал мне быстро: «Сядь ко мне на лицо, сладкая… Кончай еще… На губах у меня кончай».

После матча Лера никому не перезвонил. Мы отрубились. Даже в душ не пошли. Мокрые были оба насквозь.

9

Есть такая игра в немых. Очень веселая. Помогает в затянувшихся конфликтах. Нужно не говорить вслух, а писать все, что думаешь, на бумажке. К примеру, можно написать на листке «Доброе утро!» и показывать на кухне своей теще. Или – «Строгий выговор», муж мой не говорит это своим сотрудникам лично, а отправляет по электронке. Или там… «Приходите к нам еще» на чеках пишут. То, что быстро улетает, то, что не успевают схватить уши, удерживают глаза. Элементарно, но действует. Можно сказать подружке: «Ты дура». Просто так в разговоре сказать: «Что ж ты за дура», она и не заметит. Анечка, моя подружка, не заметит и дальше начнет мечтать о своем идеальном мужчине. А если ей протянуть листок, она откроет, а на нем написано: «Аня, ты дура», о! Тогда она, пожалуй, и обидится. Дойдет до нее наконец-то.

Я на себе это проверила. Текстовое сообщение заставляет удерживать информацию чуть дольше, чем устное. Хотя… Фигня это все, наверно. Это так… Мои запоздалые соображения. Мы с Лерой тащились только от того, что просто были на связи. Иногда наши вопли не содержали никакой информации. Мое «ааааааааааааааааааааааааааа» налетало на его «кончаююююююююююююююююююю». И главным тут была, конечно, не информация. Главное тут был – синхрон, трафик позволял.

Наши реплики очень часто совпадали. Иногда мы повторяли друг друга почти дословно. Ну, например, он отправлял мне: «Хочу кончить тебе в рот» – и в эту же секунду приходило от меня: «Хочу выпить твою сперму». Или… что-нибудь помягче: «Поцелуй животик» – «Дай мне свой сладкий пупочек» или «Повернись спинкой» – «Поеби меня сзади». Со временем такие совпадения случались все чаще и чаще. Когда это происходило, мое тело обливалось сначала холодной, а потом теплой водичкой. «Как он меня угадывает», – я думала, и в эту секунду Лера скидывал: «Как ты меня чувствуешь, маленькая…».

Такой синтез удивления и узнавания заставлял нас остановиться. Совпадение желаний возбуждало сильнее всех наших игрушек, сильнее мулатки, которую я ему иногда пыталась подсунуть, сильнее второго мальчика, которого мы иногда призывали на финише, сильнее драки и наручников.

Нет, в этом нет ничего волшебного. Это тренируется. Так происходит с парными фигуристами, в синхронном плавании такое бывает, в оркестре или когда много лет проживешь вместе. Камертон получается сразу, а может вообще никогда не случиться, сколько ни тренируйся. Лерочка говорил проще: «Мы идеально подходим друг другу». И я сначала, как всегда, похохатывала над его ресторанными формулировками. А потом и сама докатилась до гороскопов. С ужасом читала: «Рак и Рыбы – лучший сексуальный союз в зодиаке». И Лерочка, конечно, подливал: «Малыш, ну почему ты так далеко? Малыш, какая ты в реале? Моя ты сладкая, я никого не хочу после тебя…».

Все! Мы идеально совпадаем – и я забыла про тормоза. Я убегала к Лерочке даже после секса с мужем. Только с Лерой я по-настоящему расслабляюсь. Потому что с Лерой можно все. Когда у меня было говнистое настроение, я сама просила Леру: «Отлупи меня» – и он начинал: «С кем ты трахалась без меня, шалава? Признавайся, я тебя задушу». Когда мы играли в драки, я могла «лупить» его как угодно. «Развратная скотина, фарца сочинская, жидовская морда, импотент, подкаблучник, трус, бабник» – такими словами я его хлестала, и он не обижался. Это были мои удары, Лера любит драться. Он в ответ «лупил» меня блядью, шлюхой, шалавой, грязной тварью, «тварью» осторожненько, чем-то его смущала «тварь», особенно «конченая тварь». Он тащился, когда я ему разрешала ругаться еще круче. Ему нравятся мерзости. Мне тоже. Мы снимали стресс. После мордобоя мы очень, очень нежные.

Мы любили поглаживать друг друга вкусными словечками до опупения. Под утро Лера смотрел на часы и удивлялся: «Ох, ты ж, через три часа на работу!». Мы падали в кровать, две мокрые, блаженные свиньи, и я уже не спрашивала: «Лера, мы что, маньяки? Мы что, маньяки?». Я знала, он скажет: «Да, маленькая моя. Мы маньяки. Нам с тобой хорошо, а остальные все на фиг…».