Читать книгу "Танкисты. "Мы погибали, сгорали..." - Артем Драбкин"

В результате проводимых организационных и технических мероприятий бронетанковые и механизированные войска Красной Армии превратились в боевую силу колоссальной мощи. Достаточно сказать, что на 9 мая 1945 года Красная Армия располагала 35,2 тыс. танков и САУ. Вопрос в другом – насколько грамотно применяло наше командование эту боевую силу? За ответом попробуем обратиться к противнику. Вот какую оценку советским танковым войскам дал в своей книге «Танковые сражения 1939–1945 гг.», изданной в 1957 году, генерал-майор Фридрих Вильгельм фон Меллентин, закончивший войну начальником штаба 5-й танковой армии:

«Теперь я остановлюсь на русских танковых войсках, которые вступили в войну, располагая большим преимуществом, – у них был танк «Т-34», намного превосходивший любой тип немецких танков. Не следует недооценивать также и тяжелые танки «Клим Ворошилов», действовавшие на фронте в 1942 году. Затем русские модернизировали танк «Т-34» и, наконец, в 1944 году построили массивный танк «Иосиф Сталин», который причинил много неприятностей нашим «тиграм». Русские конструкторы танков хорошо знали свое дело. Они сосредоточили все внимание на главном: мощи танковой пушки, броневой защите и проходимости. Во время войны их система подвески была намного лучше, чем в немецких танках и в танках других западных держав.

Разбитый тягач Austro-Daimler ADMK

Экипаж «Т-34» готовит танк к бою. В загрузке снарядов в танк принимают участие все члены экипажа, невзирая на звание и должность

В 1941-м и в 1942 годах тактическое использование танков русскими не отличалось гибкостью, а подразделения танковых войск были разбросаны по всему огромному фронту. Летом 1942 года русское командование, учтя опыт проведенных боев, начало создавать целые танковые армии, имеющие в своем составе танковые и механизированные корпуса. Задача танковых корпусов, в которых было относительно немного мотопехоты и артиллерии, состояла в оказании помощи стрелковым дивизиям, осуществлявшим прорыв. Механизированные корпуса должны были развить прорыв в глубину и преследовать противника. Исходя из характера выполняемых задач, механизированные корпуса имели равное с танковыми корпусами количество танков, но машин тяжелых типов в них не было. Помимо этого, по своей штатной организации они располагали большим количеством мотопехоты, артиллерии и инженерных войск. Успех бронетанковых войск русских связан с этой реорганизацией; к 1944 году они стали самым грозным наступательным оружием Второй мировой войны.

Уничтоженный немецкий артиллерийский тягач

Самоходная установка StuG III захваченная войсками 14-й армии

Сперва русским танковым армиям приходилось дорого расплачиваться за недостаток боевого опыта. Особенно слабое понимание методов ведения танковых боев и недостаточное умение проявляли младшие и средние командиры. Им не хватало смелости, тактического предвидения, способности принимать быстрые решения. Первые операции танковых армий заканчивались полным провалом. Плотными массами танки сосредоточивались перед фронтом немецкой обороны, в их движении чувствовалась неуверенность и отсутствие всякого плана. Они мешали друг другу, наталкивались на наши противотанковые орудия, а в случае прорыва наших позиций прекращали продвижение и останавливались, вместо того чтобы развивать успех. В эти дни отдельные немецкие противотанковые пушки и 88-мм орудия действовали наиболее эффективно: иногда одно орудие повреждало и выводило из строя свыше 30 танков за один час. Нам казалось, что русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть, однако уже зимой 1942/1943 года в их тактике появились первые признаки улучшения.

1943 год был для русских бронетанковых войск все еще периодом учебы. Тяжелые поражения, понесенные немецкой армией на Восточном фронте, объяснялись не лучшим тактическим руководством русских, а серьезными стратегическими ошибками германского верховного командования и значительным превосходством противника в численности войск и технике. Лишь в 1944 году крупные русские танковые и механизированные соединения приобрели высокую подвижность и мощь и стали весьма грозным оружием в руках смелых и способных командиров. Даже младшие офицеры изменились и проявляли теперь большое умение, решительность и инициативу. Разгром нашей группы армий «Центр» и стремительное наступление русских танков от Днепра к Висле ознаменовали новый этап в истории Красной Армии и явились для Запада грозным предостережением. Позднее, в крупном наступлении русских войск в январе 1945 года, нам также пришлось наблюдать быстрые и решительные действия русских танков.

Необыкновенное развитие русских бронетанковых войск заслуживает самого пристального внимания со стороны тех, кто изучает опыт войны. Никто не сомневается, что у России может быть свой Зейдлиц, Мюрат или Роммель, в 1941–1945 годах русские, безусловно, имели таких великих полководцев. Однако дело не только в умелом руководстве отдельных одаренных личностей; люди, в массе своей апатичные и невежественные, без всякой подготовки, без всяких способностей, действовали умно и проявляли удивительное самообладание. Танкисты Красной Армии закалились в горниле войны, их мастерство неизмеримо выросло. Такое превращение должно было потребовать исключительно высокой организации и необычайно искусного планирования и руководства. Подобные изменения могут произойти и в других видах вооруженных сил, например в авиации или подводном флоте, дальнейший прогресс которых всячески стимулируется русским высшим командованием.

Со времен Петра Великого и до революции 1917 года царские армии были многочисленными, громоздкими и неповоротливыми. Во время Финской кампании и в ходе операций 1941–1942 годов то же самое можно было сказать и о Красной Армии. С развитием бронетанковых сил русских общая картина полностью изменилась. В настоящее время любой реальный план обороны Европы должен исходить из того, что воздушные и танковые армии Советского Союза могут броситься на нас с такой быстротой и яростью, перед которыми померкнут все операции блицкрига Второй мировой войны».

«В строю стоят советские танкисты…»

Свидетельства ветеранов

Карасик Илья Исакович

Во время взятия Каменец-Подольского мой экипаж шел первым в батальоне. Навстречу нам появились четыре немецкие легковые машины, но когда они увидели танк на дороге прямо перед ними, то машины остановились, из них с поднятыми руками вышли немцы. Решили сдаться в плен, так как сразу поняли, что шансов спастись от огня танкового орудия и пулеметов у них нет. Танк остановился перед головной машиной. И тут мой механик-водитель, абхазец Пипия, высовывается из своего люка с пистолетом и стреляет в ближайшего стоящего возле танка немца. Убил его единственным выстрелом. А немец оказался генералом… Меня чуть не съели за это. Механика сразу куда-то увезли на растерзание, а меня долго еще таскали на всякие допросы, ведь за взятие в плен немецкого генерал-лейтенанта многим бы из бригадного и корпусного начальства перепали ордена и почести, а Пипия им всю обедню испортил. Я пытался объяснить, что находился в башне и не мог видеть, что делает высунувшийся из люка мехвод, но куда там… Отделался я легко, экипаж был лишен орденов за Каменец-Подольский, но сколько мне нервов тогда попортили, я и сейчас забыть не могу… Весь март и апрель 1944-го шла непрерывная череда боев, каждый из которых был похож на другой. Немцы постоянно вводили в бой свои танки и самоходки, нас бомбила авиация, мы теряли экипажи и технику. Под Проскуровым мой танк подбили, но экипаж успел выскочить из танка. В конце лета в районе крепости Старый Самбор я вышел из строя, а мой танк был сожжен. В последнее мгновение, перед тем как в нас попали, я крикнул своему механику-водителю Жене Бандалету: «Женя, впереди воронка, бери правее!», но он не послушал меня… Тут нам влепили снаряд в бок, и танк загорелся. Меня сильно контузило, экипаж выскочил, а я не смог. Но экипаж вернулся за мной, Женя Бандалет вытащил меня из танка, и ребята оттащили меня от горящей «тридцатьчетверки». А через минуту Женю убило осколками разорвавшейся рядом мины… Я потом добился в штабе бригады, чтобы Женю посмертно наградили орденом Боевого Красного Знамени за мужество в бою и за спасение жизни командира… Меня в бригадном медсанбате осмотрел начальник санслужбы бригады Маташвили и сказал: «Я тебя в госпиталь не буду отправлять, мы тебя на месте вылечим!»