Читать книгу "Хуже некуда - Джеймс Ваддингтон"

Второй вопрос, пожалуй, более важен. Азафран действительно выехал на тренировку. Вот почему Перлита отлично знала, где его искать. Оба гонщика получали по факсу согласованные через космический спутник расписания и маршруты с точностью до метра…

Нескромно кошусь краем глаза. О Боже! Ладно, у нас еще уйма времени.

Поговорим о Фернанде Эското. Мы еще не упоминали его, но не усматривайте в этом знак непочтения. Лучшего командного капитана трудно сыскать. Слегка упитанный, с мягкими темными глазами и мясистым носом, Фернанд, никогда не бывший гонщиком, достиг своего положения исключительно благодаря остроте ума. К сожалению, здесь недостаточно места, чтобы расписывать все его доблести стратега, психолога, тренера, товарища. Надеюсь, когда-нибудь об этой личности напишут солидную книгу, намного интереснее той утомительной, хвастливой чепухи, которой засоряют велопрессу мускулистые спринтеры.

Скажу вам еще кое-что: Эското — не одержимый. У него есть и семья, и личная жизнь. Безжалостный приверженец дисциплины на работе, большую часть времени он довольно спокоен. И вот однажды Патруль Азафран доверительно сообщает капитану, что намерен видеться с некой персоной, причем одиночные тренировки подходят ему как нельзя лучше, ибо, принимая во внимание замужнее положение дамы и громкое имя ее супруга в международных кругах велогонок, если тайна когда-нибудь выплывет наружу, грешную землю ожидают пожары, кипящая сера, молнии от края до края небес, и вопли мучений долетят до вершин самых высоких гор.

— В таком случае, — Фернанд Эското мягко посмотрел в глаза товарищу, — тебе лучше оставить свою затею.

— К сожалению, — промолвил Патруль, — именно это как раз и невозможно. Послушай, я искренне уважаю в тебе тренера и друга. Обещаю, что ты будешь в курсе каждого отклонения от дисциплины. Потом разрешаю гонять меня столько, сколько потребуется, чтобы восполнить нехватку занятий.

— Судя по твоим ежедневным кардиограммам, — печально, чуть заметно усмехнулся Фернанд, — после ваших… встреч понадобятся скорее занятия на расслабление. — Он придирчиво изучил холеные ногти на правой руке. — Странно. Почему-то во время прелюдии твое сердце выжимает самые высокие показатели. Даже на состязаниях не всегда так выкладываешься. Вопросы, разумеется, излишни…

Ответы тоже. Привычки де Зубии за рулем ни для кого не секрет.

— Да уж, не будь ты таким здоровяком, я бы всерьез поволновался. И кстати, молодая леди, о которой идет речь, и я говорю, опираясь не только на показания компьютера, — тренер застенчиво потупил глаза, — тоже обладает незаурядным сердцем. Обоим вам повезло. И все-таки это опасно. В другом смысле. — Он сердито нахмурился.

Наконец незаурядное сердце понемногу замедлило сумасшедшую скачку, и Патруль разом расслабился, лишь изредка легко содрогаясь всем телом, и мы продолжаем следить за их беседой.

Перлита достала из багажника небольшую рогожу, расстелила ее на траве. Оба уселись, прислонившись спинами к металлической дверце — не очень-то удобно, учитывая сквозняк — и подставив мокрые колени солнцу.

Можно подумать, женщина ехала сюда с одной-единственной мыслью. Вопрос прозвучал так естественно, словно пара только что покинула машину.

— Им нужен мой муж, верно?

— Есть предположения? — осведомился Патруль.

— Смотри сам, что происходит. Акил должен стать величайшим гонщиком всех времен, и вдруг, откуда ни возьмись, появляются два проходимца…

— Брось, не такие уж и проходимцы. Они тоже имеют право на уважение. Эрнесто и Ян были все-таки гонщиками высокого класса, если бы не Акил, каждый из них мог бы трижды свободно победить в «Туре».

Собеседница пожала плечами:

— Не важно. Главное, что они спутали все карты, нарушили порядок, установленный природой. И вот парни убиты. Но сперва у каждого малость съезжает крыша. Что это значит?

— Post hoc, ergo propter hoc[13]. — Ох уж этот Азафран! Для самоучки он просто неподражаем. — Не стоит всему искать логическое объяснение. Да, парни слегка тронулись, как только начали побеждать. Это могла быть случайность.

— Оба раза? — взвизгнула Перлита.

Что ж, не слишком научно сказано, зато не отмахнешься. Патруль и сам пришел к похожим выводам.

— Хорошо, но каким боком вписывается в эту картину Саенц?

Азафрану приятно сидеть обнаженным по пояс (майка «КвантаЛоджиК» так и осталась на теле) и ласкать взглядом шелковые, медового оттенка бедра Перлиты, едва не касаясь их.

— Это-то и надо выяснить. Впишется, говорю тебе, непременно впишется.

Она встряхнула кудрями, немного влажными у лба и возле шеи. Патруль, в глубине души неисправимый романтик, попытался поцеловать то место, где блестящий локон задел плечо. Женщина поморщилась и отстранилась. Нет уж, или одно, или другое. Нечего отвлекаться.

— Давай подумаем, — продолжила она. — Убийцы избавляются от улик, согласен?

— Не обязательно. Нам кажется, будто бы они заметают следы. С другой стороны, зачем так уж явно обнаруживать перед всеми, где они были, эти самые улики? Понимаешь, если кто-нибудь замочит парня, то вряд ли станет вынимать его мозги, разве только захочет внушить миру, что доказательства его (то бишь злодея) вины прятались именно там. И начинаются игры. Умно. Чем дольше играешь, тем шире возможности. А если подумать, наоборот: глупо. Со временем начинаешь оставлять отпечатки. Так сказать, запах своей парфюмерии.

— И кем она воняет? — поинтересовалась Перлита.

— Кем-то, у кого навалом чувства юмора.

— Хочешь сказать, они просто развлекаются? Положим, Потоцкий не исчез бы среди бела дня, положим, Сарпедон остался бы в живых, становился бы день ото дня все бóльшим дурачком…

— Блаженным, — поправил Патруль, всегда готовый думать о людях с лучшей стороны, даже о бывшем профессионале мирового класса и ублюдке вроде покойного Эрнесто.

— Ты еще скажи: святым, — фыркает собеседница. — Нет уж, на блаженного Сарпедон никак не смахивал. Скорее на овечку.

Азафран щурится на ясное небо, пытаясь вообразить Эрнесто беспомощно блеющим в хлеву. Не получилось. Вот блохастый волчара — еще куда ни шло.

— Только не овца, — произносит он наконец.

— Тогда представь этих, как их, ну, зомби из старых фильмов.

— Ерунда какая-то.

Они помолчали, глядя вдаль.

— Не шлепай так губами.

— Я думаю, — откликается Патруль.

— Ну и думай вслух, только не шлепай.

— Нет, ну грохнуть кого-нибудь, к этому все привыкли, пуля в затылок — и деру, или там, избить до полусмерти. Но чтобы вот так, изощренно…