Читать книгу "Джек Абсолют - Крис Хамфрис"

— Революции?

— Именно. К построению «просвещенного» общества, основанного на новом порядке, каковой возникнет на руинах старого. Надо полагать, под их контролем.

Джек наконец отдышался, и теперь ничто не мешало ему задуматься. Тем паче что у него имелись вопросы, ставившие его в тупик.

— С чего же он заинтересовался мной? Похоже, он задался целью уничтожить меня.

Спрашивая об этом, Джек вспомнил часть их с генералом разговора в театре «Друри-Лейн», и прощальные слова Бургойна отчасти подсказали ему ответ.

— Кажется, понимаю, сэр. Вы дали понять, что я принял ваше предложение привлечь ирокезов на сторону Короны.

— Боюсь, мои слова могли быть истолкованы именно так, — улыбнулся Бургойн.

— Таким образом, если фон Шлабен осознает, насколько важна для сохранения власти Британии над колониями поддержка со стороны ирокезов, он мог вообразить, будто ваш покорный слуга представляет собой серьезную угрозу революции? Тому самому вожделенному хаосу, из которого он мечтает сотворить свой новый порядок?

— Вы догадливы, Джек. И боюсь, что эта ваша догадка может оказаться верной.

Джек выглянул в окно кареты на проносившуюся мимо дорогу. Пустоши и поля сменились усадьбами и домами: они подъезжали к Виндзору.

«Ну конечно, — подумал он, — сразу ведь чувствовалось: за всей этой историей стоит нечто большее, чем спор из-за хорошенькой актрисы».

— Что ж, генерал, а ведь вы, похоже, втянули меня в скверную историю.

Джек произнес это с некоторым нажимом, но Бургойн лишь спокойно улыбнулся.

— Увы, Джек, боюсь, что вы опять правы. Могу я чем-нибудь искупить свою вину?

— Вы, кажется, направляетесь в Портсмут?

Последовал кивок.

— Вот и прекрасно. Доставьте меня туда, и мы в расчете. Мой корабль ждет, как и ваш. Если вы всего лишь отвезете меня к причалу...

— То вас арестуют, стоит вам на него ступить. Мальчик мой, вызов был брошен вам в самом публичном месте, какое только сыщется во всем Лондоне. Вы, в свою очередь, приняли этот вызов и тем самым явили пренебрежение к власти, которая, похоже, не намерена поощрять склонность некоторых джентльменов решать вопросы чести, проливая кровь. В назидание непонятливым желательно привести пример строгого и справедливого наказания, и вы для этого прекрасно подходите. С одной стороны, вы не настолько богаты и влиятельны, чтобы вас вытащили откуда угодно, а с другой — достаточно известны, чтобы процесс не остался незамеченным. Вздернуть вас, может быть, и не вздернут, но вот тюрьма и конфискация имущества вам обеспечены. От них вас не избавит ничто. — Бургойн улыбнулся снова. — Ну, почти ничто.

— "Почти ничто", генерал? — вмешалась Луиза. — Ну пожалуйста, скажите, что существует нечто способное помочь отважному капитану.

Казалось, они намекали на что-то известное лишь им двоим, и Джек, переводя взгляд с генерала на девушку, убедился, что так оно и есть.

— Как обычно, моя дорогая, вы уловили самую суть. Если бы вы, Джек Абсолют, снова стали капитаном, облеченным доверием командующего одной из армий его величества — каковым, в силу странностей жизни, может оказаться кто-то вроде меня, — да еще взялись бы за выполнение задания государственной важности... В таком случае, мой мальчик, у гражданских властей руки были бы коротки вас тронуть.

Джек понял, что вляпался по уши и ускользнуть из умело расставленных силков у него нет никакой возможности. Однако вместо того, чтобы впасть в ярость, он откинул голову и рассмеялся.

— Это действительно хороший сюжет, — сказал он, поглядев на каждого из своих собеседников по очереди, — я непременно напишу об этом Шеридану.

— У вас будет уйма времени по пути в Америку, — добавила Луиза, положив ладонь на запястье Джека и мягко пожав ее.

Он поднял взгляд от ее пальцев к неподвижным зеленым глазам и, как ему показалось, увидел в них нечто напоминающее о стране, откуда она была родом. По всему выходило, что у него нет другого выхода, кроме как вернуться в эту страну, в Северную Америку, спустя одиннадцать лет после того, как он ее покинул. Ате, который сейчас подставляет лицо ветру на крыше кареты, будет в восторге.

Да и сам Джек, по правде сказать, в глубине души радовался такому повороту событий. Конечно, не окажись он загнанным в угол, ему и в голову не пришло бы так резко менять планы, но что ни делается, все к лучшему. Дела в Невисе могут чуточку подождать, а возвращение в колонии, где он жил совсем иной жизнью и преследовал иные цели, в известном смысле означало для него возвращение домой. Снова стать Дагановедой, «Неутомимым», у могавков. Снова стать капитаном Шестнадцатого полка легких драгун. Снова стать тайным агентом Короны.

Откинувшись назад, на подушки кареты, Джек Абсолют с улыбкой смотрел в лицо неизбежности. Ему вспомнились слова, сказанные Ате на дуэльной площадке.

«Быть наготове, в этом все дело».

Он снова взял фляжку и поднял ее, кивнув сперва леди, потом генералу. Сделав долгий глоток изысканного коньяка, Джек Абсолют осознал, что он действительно готов.

Глава 4Призраки

Опершись о поручень корабля его величества «Ариадна», Джек Абсолют всматривался сквозь сумрак в береговую линию. Квебек[2]выглядел совсем не так, как восемнадцать лет назад, когда он увидел его впервые. Тогда город был осажден и выдержал месяц непрерывного артиллерийского обстрела. Дома нижнего города были превращены в груду развалин, длинные дощатые пристани разбиты в щепки. Верхний город защищали неприступные скалы, и засевшие там французы были уверены в том, что зима заставит осаждающих уйти до того, как лед, сковав залив Святого Лаврентия, загонит в ловушку и сокрушит их корабли. Старый враг смотрел сверху вниз на изголодавшуюся, поредевшую, обескровленную, готовую взбунтоваться английскую армию, лишь чудом продолжавшую существовать как единое целое.

Поискав взглядом, Джек обнаружил на гранитном скальном фасаде темную полоску.

В 1759 году контроль за этим участком самой узкой из дорог позволил генералу Вулфу подтянуть свои силы вверх, на расстилавшуюся перед городом равнину Авраама[3]. Однако для того, чтобы овладеть городом, необходимо было, чтобы передовой отряд сначала взобрался в предрассветном сумраке вверх по скалам и снял французских часовых прежде, чем те успеют поднять тревогу.