Читать книгу "Погружаясь в Атлантиду... - Александр Мухортофф"

— Какие послания? Где? — удивился я.

— Ты всё равно не поймёшь, — отмахнулся Хат, — они повсюду. На земле, под землёй, в этих развалинах. Их делали наски, инки, майя, ацтеки, кечуа и многие другие.

— Когда ты успел стать умным? — удивился я. — Откуда ты узнал про инков и остальных?

— Анату рассказала мне.

— Та к ты нашёл её раньше нас?

— Нет, мы говорим на расстоянии.

— Час от часу нелегче. Оказывается, ты ещё и телепат. Ладно, куда нам нужно попасть?

— В самый большой город этой страны, он у моря. Поговорим позже, лаптог уже рядом, — сказал Хат, одевая свой шлем.

Последовав его примеру, я продолжил завтрак. Туман рассеивался на глазах, блеснуло солнце и я наконец смог увидеть место нашей посадки. Вокруг цвела зелёная трава, такая яркая, что резало глаза, а то, что я принял за валуны, оказалось развалинами какого-то древнего сооружения. Ровным каскадом они опускались почти до края обрыва, где-то далеко внизу виднелась речка. Вид был шикарный и я пожалел, что не взял фотоаппарат, хотя, скорее всего, он был встроен в мой костюм, но спрашивать об этом Хата было стыдно.

— На левой руке есть панель включения видеокамеры, — шепнул он.

Вздрогнув, я дал парню пинка под зад.

— Больше этого не делай! Моя голова и мозги принадлежат мне, — зашипел я.

— Какие мозги?! — ответил Морелли. — Я вас уже вижу, подхожу с юго-запада, контрольное время три минуты.

— Это я не тебе, — сказал я. — Ждём.

— Извини, Теди, больше не буду, — пообещал Хат, сидя на земле, он собирал какие-то камушки.

Вяло махнув рукой, я пошёл навстречу полковнику. Да, похоже, Хат не так прост, как кажется… А на Гавайях был такой душкой, трескал рыбу, лупил людей по яйцам... Мне стоило начать подозревать его с того момента как он за месяц выучил все языки, но я был занят отдыхом и девушками. Когда мы доберёмся до города, надо будет спровадить Морелли и серьёзно допросить Хата.

— Ну что, какие планы, шеф? — спросил полковник, добравшись до меня.

— Пока ты непонятно где шлялся, мы всё выяснили. Теперь нам надо двигать к самому большому городу этой страны, расположенному у моря.

— Речь идёт о Лиме, столице Перу. Да уж, пешком до неё далековато. Надо придумать, как туда добраться.

Солнце стояло в зените когда три человека в чёрных футуристических костюмах добрались до дороги. Мы были покрыты слоем пыли, а Хат, несмотря на то, что был телепатом, умудрился по колено провалиться в кучу вонючего коровьего дерьма. И теперь мы с Морелли старались держаться от него подальше. Машин на дороге к которой мы подошли не было, зато повсюду ходили коровы. Перуанские коровы оказались на редкость наглыми сволочами, одна из них попыталась откусить мне ухо, но, получив кулаком в глаз, жалобно замычала и отошла в сторонку. Остальные рогатые просто ходили вокруг нас и очень скоро к пыли, покрывавшей наши тела, добавились исполинские мухи, переместившиеся с коров на нас. Больше всего их привлекала измазанная дерьмом нога Хата, где они решили устроить свой полевой лагерь с аэродромом.

Та к прошло два часа. Устав слоняться, от безделья мы устроили с коровами корриду — благо наши костюмы оказались сверхкрепкими, а то травмы могли бы быть серьёзными.

Коров спас появившийся из ниоткуда раздолбанный пикап грязно-оранжевого цвета, покрытый пылью не меньше нас. Морелли перегородил машине дорогу, а я пошёл к кабине вести переговоры. Хат объяснил мне, что чудо-костюм оснащён встроенным переводчиком, и поэтому языкового барьера я не боялся.

За рулём тачки сидел преклонных лет перуанец в драной соломенной шляпе и синем пончо. На его сморщенном от старости загорелом лице был неподдельный испуг.

— Привет, старик, — сказал я, нагибаясь к открытому окну.

— Вы пришельцы из космоса или боги? — спросил старик, рассматривая мой костюм.

— И то и другое. Мы американцы! Нам нужно в Лиму, отвезёшь нас?

— Великие американские боги, Лима далеко, поездка будет стоить много денег. Огромное количество денег!

— Как тебе не стыдно брать с богов деньги?! — обиделся я. — Сколько ты хочешь?

— Много денег, 20 солей!

— У меня нет соли, старик. Мы с тобой не на кухне.

Есть доллары, даю тебе сотню, хватит?

Увидев у меня в руках сотенную купюру, старик впал в ступор. Пощёлкав у него под носом пальцами, я вернул бедолагу в наш мир.

— Ну что, везёшь?

— Вы сделали старика Умберто богачом, великие американские боги, за такие деньги я отвезу вас хоть в Боливию, хоть в Эквадор!

— Отвези нас в Лиму, старик. И я дам тебе ещё столько же.

Глаза перуанца загорелись огнём. Он помог нам забраться в багажник и даже вымыл Хату ногу. Оказалось, что старик был портным и ехал в столицу продавать одежду, так что ещё за сотню — купюр меньшего достоинства у меня просто не было — я купил у него три пончо, три пары брюк и три шляпы. По дороге мы переоделись, в свёрнутом виде наши костюмы превращались в обычные рюкзаки, что было крайне удобно.

К вечеру старый рыдван въехал в столицу Перу — огромный шумный город Лиму. Попрощавшись со стариком, мы поймали такси и потребовали, чтобы нас отвезли в лучший отель в городе. Таксист, увидев сотню, округлил глаза и дал честное слово, что мы будем жить в лучшем номере самого шикарного отеля Лимы.

— Господин может не сомневаться, все самые важные наркоторговцы останавливаются только там.

Только теперь я вспомнил, что мы находимся в Южной Америке, родине коки, Пабло Эскабара и самой свирепой в мире наркомафии.

— Морелли, пистолет при тебе? — спросил я.

— Он всегда со мной.

Такси въехало в центральную часть города, дома вокруг представляли собой яркий пример колониального стиля. Всё-таки испанцы, помимо языка и истребления коренного населения, привезли сюда кое-что ещё. Однажды я был на Кубе и, надо заметить, архитектура на острове Свободы походила на перуанскую.

Когда наша машина, объезжая допотопные автобусы, выбралась на большую площадь, таксист, обернулся к нам и с гордостью сказал:

— Пласа де Армас, центральная площадь Лимы, а эта шикарная церковь — знаменитый Кафедральный собор, там похоронен великий Франциско Писарро, основатель нашего города.

— Мы не туристы, амиго, — оборвал его я, — незачем хвалится своим Писарро, по мне, так он — первый фашист в истории.

— Си, синьор, — обиженно пробубнил таксист.

— Зря ты его прервал, — сказал Морелли, — впервые на боевой операции чувствую себя туристом.

— Между прочим, за всё пока плачу я, — демонстративно показал я свой кошелёк. — По приезду в гостиницу, позвонишь в штаб Хаджету и потребуешь перевода денег. Тысяч двадцать нам хватит. Хат, а ты о чём задумался?